Жаль только, что знакомство состоится сегодня. Мне бы хотелось с этим еще немного повременить. От ожидания, когда придет Коннор и начнутся смотрины, я готова лезть на стену.

Мама не занимается готовкой, поэтому ужин на мне: сегодня я варю большую кастрюлю спагетти, не забывая без конца помешивать воду и нервно постукивать пальцами по столешнице. Я даже не голодна, а высыпала целую упаковку.

Уверена, нас ждет катастрофа. Сколько бы раз я ни представляла, как все закончится, ничего хорошего в голову не лезет.

Только начинаю сливать макароны, как слышу рев его сломанной выхлопной трубы. Складывается впечатление, что Коннор изо всех сил выжимает сцепление. Мотор грохочет. Из окна маминой спальни можно увидеть его колымагу. Я морщусь. Интересно, наблюдает ли она сейчас за полуразвалившимся пикапом, паркующимся возле моей миленькой маленькой «мазды». Главное, чтобы обошлось без скоропалительных выводов.

Коннор нажимает на дверной звонок, и я торопливо сливаю оставшуюся воду, роняя макароны в раковину. Нужно встретить его раньше мамы.

Только она уже выходит из спальни.

– Мам, я открою.

– Не глупи. Я хочу с ним познакомиться.

Она даже принарядилась: надела цветастый сарафан, каблуки и крупные жемчужные сережки в комплекте с ожерельем. Губы накрасила яркой помадой.

Боже, она выглядит так, словно собралась на ипподром.

– Здравствуй! Меня зовут Миранда, – произносит она, протягивая руку ладонью вниз. На что она рассчитывает? Что он кинется целовать ей руку?

– Коннор. Приятно познакомиться. – Он пожимает ее руку, но она так вяло отвечает, что даже ему это заметно, а мне становится неловко за происходящее.

Сегодня на нем симпатичная рубашка и чистые джинсы. Рубашка немного помята, а ботинки потерты, но Коннор все равно хорошо выглядит, даже несмотря на волнение, которое становится очевидным, когда он с улыбкой поворачивается ко мне. Парень слишком сильно старается. И кажется не к месту в этом вычурном холле с мраморным полом.

– Пойдем покажу тебе свою комнату, – вмешиваюсь я в отчаянной попытке сгладить ситуацию. – И да, я в курсе, мы оставим дверь открытой и все такое.

Я беру его за руку и провожу мимо мамы. Уверена, она готова засыпать Коннора ворохом вопросов, но вначале я покажу ему свою комнату, обниму и подбодрю, и тогда он будет во всеоружии.

Мы поднимаемся, перепрыгивая через ступеньку, и в мгновение ока оказываемся в моей спальне с прозрачным балдахином над кроватью, большим эркером и идеально подобранной белой мебелью. Пол устлан толстым плюшевым ковром, одежда предварительно собрана и аккуратно повешена в шкаф.

Да, на комоде кое-как расставлена коллекция фотографий в разномастных рамках, а на изголовье кровати висят шарфы, но в остальном здесь царят чистота и порядок.

– Ух ты. Очень мило, – восхищается Коннор. – В твоем стиле.

Я сажусь на край кровати и ухмыляюсь.

– Нравится?

Он кивает.

– Ага. Выглядит потрясающе.

Подходит ко мне и садится рядом.

– Я знал, что у тебя большой дом, но такой красоты и представить не мог. На фоне твоей комнаты моя … – Он замолкает и пожимает плечами.

– Ой, только не надо ничего придумывать, – смеюсь в ответ. – Я обожаю твою комнату. Это наше родное пристанище. А это… здесь не так уютно и удобно, как у тебя.

– В смысле, не так тесно и захламлено.

Меня снова пробивает на хихиканье. Рядом с ним я с одной стороны чувствую себя такой недоступной королевишной, а с другой – не могу прекратить улыбаться и смеяться. И эти ощущения мне нравятся.

– Нет. В смысле, я обожаю твою комнату.

Коннор наклоняется и целует меня. Этот долгий, медленный поцелуй напоминает о нашем «почти сексе» на прошлых выходных.

Но прежде чем зайдет дальше, я слышу покашливание. В дверном проеме стоит мама.

– Я готова ужинать, если вы не против, – объявляет она.

Нас поймали на горячем. Мое лицо наверняка сейчас свекольно-красного цвета, но я стараюсь на этом не зацикливаться.

Мама ведет нас по коридору, затем вниз по лестнице и в нашу парадную столовую с большим столом. Мы никогда не едим в этом помещении. Оно выглядит слишком пафосно даже для нее.

И все же мило, что она решила устроить тут такой прием. Наверное, это значит, что она постарается принять Коннора и быть гостеприимной.

– Итак, Коннор, в какую школу ты ходил? В местную, в Уэстпорте?

Запихнув большую порцию спагетти в рот, я тут же ей давлюсь. Мама на первом же вопросе неосознанно затронула неудобную для него тему.

– Нет. У меня неполное среднее образование.

– Ах. Понятно.

– Я получил его в шестнадцать лет, – добавляет он.

– Это замечательно, – отвечает она.

Интересно, насколько она искренна. От меня она всегда ожидала сплошных пятерок, участия в обществе почета и Лиге плюща. Все то, что было у нее. С другой стороны, после смерти папы она совершенно выпала из реальности и, вполне возможно, даже не заметила, что я не подхожу Лиге плюща.

– А работа? Чем ты занимаешься?

О боже, вот обязательно было спрашивать.

– Я, э-э, сейчас я в поисках работы.

– Вот как. – Она слегка краснеет, поняв, что проявила бестактность.

Не могу смотреть, как на его лице отражается осознание того, что в глазах моей матери он меня недостоин, хоть она и старается скрыть свой промах. Это разбивает мне сердце. Коннор так стремится стать независимым и успешным, чтобы доказать несправедливость всех некогда сказанных отцовских слов в его адрес, а моя мать только что с легкостью перечеркнула все усилия.

– Я получила пятерку за тест по физике, – хвалюсь я. Смена темы до боли очевидна, но мама смотрит на меня с благодарностью.

– Молодец, дорогая.

– Это только первый тест, но многие его завалили. Лишь один ученик получил балл выше, чем у меня.

Теперь Коннор смотрит на меня по-другому. Надеюсь, он не думает, что я пытаюсь выгодно выделиться на его фоне. Не могу понять его взгляд.

– Ого. Ты очень умная, – произносит он. – Ну, я и так знал, но это действительно круто.

Я улыбаюсь и опускаю взгляд на тарелку. Мама оценит его поддержку. Это хорошо.

– Энн всегда была необыкновенной, – обращается она к Коннору. – С момента ее рождения я знала, что ей уготовано великое будущее.

Неужели мне послышалась гордость в ее голосе? Я внимательно смотрю на нее, размышляя над тем, откуда это взялось. Она хвастается мной. Раньше она всегда гордилась моими достижениями, но с тех пор прошло немало времени. В последние годы она была озабочена… другим.

– Она научилась играть на пианино в восемь лет, – добавляет мама. – Мы с отцом хотели, чтобы она играла на скрипке, но Энн ее ненавидела.

Коннор улыбается мне.

– Очень похоже на нее. Она очень упряма.

– И не говори, – соглашается мама.

И наконец все напряжение уходит.

24 октября

1 месяц, 24 дня

Сегодня вернулся отец Коннора. Насовсем. Около входной двери лежат его вещи. Так Коннор об этом и узнал.

Я даже рада, что избежала встречи с его отцом в коридоре, когда проходила мимо родительской спальни. Как-то знакомиться с ним у меня нет желания.

Сейчас мы с Коннором, расположившись в его комнате на деревянном полу, решаем, стоит ли нас друг другу представить. Сомневаемся, готова ли я к этому.

Я мало что знаю об его отце. До меня долетали лишь обрывки информации, но даже по ним ясно, что знакомство предстоит не из приятных, ведь этот человек превратил жизнь Коннора в ад.

– Черт, давай просто покончим с этим, – предлагает Коннор. Он уже на взводе, немного дерганый и напряженный, словно его горло сдавливает воротничок рубашки. Он встает, берет меня за руку и поднимает. Ладони почему-то зудят от желания сделать что-нибудь глупое, например, взлохматить его красивые светлые волосы, но это совершенно неуместно, так что приходится отказаться от своей затеи.