На фронте пропаганды российской дипломатии предстояло еще учиться и учиться.
Основные маневры и действия российской дипломатии военного времени были изложены во втором разделе. Мы видели, что в какие-то моменты дипломаты обретали большее значение, чем полководцы, а один раз, на Пруте, даже спасли страну от катастрофы. Триумфом внешнеполитического ведомства стал и Ништадтский мир.
Теперь посмотрим, в каком состоянии находились отношения России с основными ее оппонентами и партнерами на исходе петровского царствования.
В прежние времена для Москвы важнее всего были контакты с традиционным соперником – Речью Посполитой. Но в начале нового века Польша утрачивает всякое политическое влияние. Во время войны русские и шведские войска беспрепятственно и бесцеремонно перемещаются по ее территории; вопрос о том, кому быть польским королем, решается не поляками, а шведским королем и русским царем. Бывшая великая держава, сто лет назад завоевавшая Россию, была обречена. Скоро ее поглотят и разделят между собой хищные соседи.
Подписание Ништадтского мира. П. Шенк
Другим аутсайдером нового европейского порядка после поражения стала Швеция. Истощенная войной, оставшаяся без армии и флота, она тоже потеряла всякое величие и перестала представлять для России опасность. При этом Петр сохранил к упорному врагу большое уважение и желал жить со Стокгольмом в дружбе. За год до смерти царь заключил с Швецией оборонительный союз, две страны обязались приходить друг другу на помощь в случае агрессии со стороны третьего государства.
Ситуация с третьим важным соседом, Турцией, выглядела нетриумфально. Попытка Петра утвердиться на южном море была во всех смыслах дорогостоящей и ни к чему не привела. Пропускать русские корабли через проливы на средиземноморские рынки Константинополь отказывался, а для того, чтобы добиться этого оружием, у России пока не хватало сил. Эту задачу Петр должен был оставить своим преемникам. В 1720 году Россия и Турция подписали договор о «вечном мире» («вечность» продлится 15 лет).
В начале своего царствования Петр из всех зарубежных стран больше всего интересовался Голландией, потому что голландцев было много в Немецкой слободе, они научили любознательного юношу ремеслам и привили ему любовь к флоту. Петр заочно полюбил Голландию, выучил язык и в 1697 году осуществил свою мечту – поехал в Нидерланды. Эту привязанность он сохранял и в дальнейшем, даже взял голландский флаг за образец для российского, переменив местами цвета. На первых порах самый видный российский дипломат Андрей Матвеев был размещен в Гааге, ведая оттуда всеми европейскими связями, но впоследствии и царю, и его советникам стало ясно, что большая политика делается в иных местах, и отношения с Соединенными Провинциями сделались по преимуществу коммерческими. Россия даже не держала в Голландии постоянного посольства.
Если говорить о большой европейской политике, то у нее в 1720-х годах было три центра: Вена, Париж и Лондон.
Сначала для России важнее была Австрия, поскольку император активно участвовал в восточноевропейских делах и тоже враждовал с Портой. Император Леопольд в 1698 году к «московитскому царю» всерьез не отнесся, совершенно разбив планы Петра об антитурецком союзе. Посланнику Петру Голицыну, прибывшему в Вену вскоре после нарвского разгрома с просьбой о мирном посредничестве, пришлось еще труднее. Он жаловался, что все над ним потешаются, а главный министр не хочет и разговаривать. Нужна хотя бы «малая виктория» над шведами, чтобы к русским стали относиться с уважением, писал Голицын.
После «большой виктории» 1709 года венский двор начал смотреть на Россию иначе – как на потенциально ценного союзника. Романовы породнились с Габсбургами: Алексей Петрович и Карл VI были женаты на сестрах. Однако когда царевич сбежал в австрийские владения, свояк фактически заставил его вернуться домой, на гибель. Хорошие отношения с Петербургом для Вены были важнее. У обеих держав были общие интересы в противостоянии с Турцией, во многом совпадали они и в Европе. В последние годы Петр желал расширить союз с Швецией, присоединив к нему и Австрию, но довести дело до конца не успел. Две империи договорятся о политическом альянсе уже после смерти царя, в 1726 году, и это соглашение окажется удивительно прочным – оно продержится до середины XIX века, став одним из важных факторов европейской политики.
Франция, несмотря на неудачный для нее исход Войны за испанское наследство, все равно оставалась первой по могуществу страной континента. Долгое время, в том числе и после Полтавы, Версаль занимал враждебную позицию по отношению к России. Тому было две причины. Во-первых, Франция поддерживала Турцию, которая оттягивала на себя силы Австрийской империи, поэтому послы Людовика XIV, а затем и Людовика XV всячески интриговали в Константинополе против русского влияния. Во-вторых, французы сделали ставку на Карла XII, надеясь перетащить его на свою сторону или, во всяком случае, пугать австрийцев и англичан такой перспективой. Однако, когда мир в Западной Европе восстановился, между Францией и Россией началось некоторое сближение. В 1717 году Петр побывал с визитом в Париже, после чего отношения стали почти сердечными (даже возник проект обручить маленького короля с царской дочерью Елизаветой). Французы пытались устроить мирные переговоры между Стокгольмом и Петербургом, а затем пробовали посредничать в русско-английском дипломатическом конфликте.
Отношения с Англией были очень сложными, зигзагообразными. Они сильно испортились в 1708 году, когда Карл XII повернул на восток. В Лондоне не сомневались, что шведы скоро победят, и признали польским королем Станислава Лещинского. Когда же русский посол Андрей Матвеев после этого собрался уезжать, с ним обошлись так, как с иностранными дипломатами не поступают: под предлогом невыплаченного долга грубо задержали и посадили в тюрьму. За этот безобразный инцидент англичане впоследствии (разумеется, уже после Полтавы) принесли извинения от имени королевы Анны и парламента.
Англия тоже, как и Франция, претендовала на роль посредника между Швецией и Россией, и сильный британский флот служил гарантией того, что при таком арбитре мир будет соблюдаться. «Шведский след» в якобитском заговоре, раскрытом в 1717 году, рассорил англичан с Карлом XII, но у них имелись основания подозревать и Петра в связях к претендентом – небезосновательные, поскольку царь действительно симпатизировал Стюартам. Когда Карл погиб, у Лондона не осталось причин враждовать с Швецией, зато намерения Петра касательно балтийской торговли и его продолжающиеся контакты с эмигрантской партией побуждали Британию держаться антироссийского курса. На последнем этапе Северной войны русско-английские отношения настолько ухудшились, что балтийскому флоту пришлось опасаться нападения эскадры адмирала Норриса. До выстрелов не дошло, но дипломатические контакты были разорваны, когда Англия отказалась признать за Петром императорский титул. Французы, тогда не заинтересованные в обострении европейской ситуации, несколько смягчили это противостояние, однако при жизни Петра отношения так и не восстановились.
Королевство Пруссия, образовавшееся из Бранденбургского курфюршества в 1701 году, с самого начала было в дружеских отношениях с Россией, поскольку рассчитывало поживиться за счет континентальных шведских владений. Рачительный и осторожный Фридрих-Вильгельм I (1712–1740), которого Петр находил «зело приятным», дождался момента, когда Швеция совсем ослабеет, и потом присоединился к русско-датско-саксонскому альянсу, значительно увеличив свои земли и в благодарность признав все российские приобретения на Балтике. Со временем прусские интересы в регионе столкнутся с русскими, но это произойдет уже не при Петре.
Царь тоже умел быть приятным по отношению к ценным союзникам. У Фридриха-Вильгельма была идея-фикс: он мечтал набрать полк гвардейцев исполинского роста и, хоть был баснословно скуп, не жалел на это никаких денег. Его «потсдамские гиганты» должны были иметь рост не ниже 188 сантиметров – в восемнадцатом веке таких верзил рождалось немного и обходились они дорого. Известно, что за ирландца ростом 2 метра 17 сантиметров король выложил 6000 фунтов стерлингов.
