Аландские переговоры не возобновлялись полгода, а когда Швеция снова прислала на острова уполномоченных, они заговорили по-другому. Россия могла получить только Петербург и прилегающую к нему Ингрию, но все прочие занятые земли – Финляндию, Эстляндию, Лифляндию – должна была вернуть.
Скоро стало ясно, что шведы просто тянут время, благо из-за переговоров Петр перестал вести активные военные действия. Параллельно Стокгольм вступил в отношения с другими участниками коалиции, проявляя предельную уступчивость. Многоумный Остерман подал царю новую записку, озаглавленную «Всеподданнейшее генеральное рассуждение, касающееся до учинения мира с Швециею», где предлагал прекратить фактическое перемирие: «Швеция пришла в совершенную нищету, нет ни денег, ни людей; и если бы царское величество первым вешним временем [то есть в начале весны] нанес Швеции сильное разорение, то этим не только покончил бы войну, но предупредил и все другие вредные замыслы».
Петру идея понравилась – после того, как не стало Карла, он шведов уже совсем не боялся.
Летом 1719 года Россия предприняла довольно необычный военно-дипломатический демарш: отправила Остермана с визитом в Стокгольм, а одновременно с тем у шведских берегов появился большой флот. Высадился десант под командованием генерал-майора Ласси, пять тысяч солдат, и принялся опустошать страну. Русские отряды спалили и ограбили два города и сотни деревень, появившись даже вблизи Стокгольма. Остерман спрашивал у правительства, не изменится ли теперь позиция Швеции на переговорах?
Позиция действительно изменилась, но не сильно: королева соглашалась отдать Нарву и Эстляндию, но не Лифляндию и не Финляндию. Петру такой уступки было недостаточно. Получалось, что акция устрашения не дала ожидаемого результата.
Неудача объяснялась тем, что к этому моменту Швеция уже договорилась с главными союзниками Петра об условиях мира. Английскому королю отдали Бремен с Верденом – Георг не только заплатил за это миллион талеров, существенно пополнив пустую шведскую казну, но и пообещал помощь британского флота. Швеция и Англия стали союзниками. В последующие месяцы Швеция уладила отношения с Августом, который не получил ничего, поскольку Саксония и Польша были слишком ослаблены войной и опасности не представляли. В договоре содержалась многозначительная фраза: «Стороны соединятся, дабы привести в надлежащие пределы могущество российского царя». (Если вспомнить, что Петр соглашался пожертвовать интересами Августа, удивляться коварству последнего не приходится.) Сложнее было примирить интересы Дании и Пруссии, которые обе претендовали на германские владения Швеции, но в конце концов удалось и это, причем Берлин заплатил в виде компенсации за Штеттин еще два миллиона талеров. Прусский король, недовольный тем, что Петр распространяет свое влияние в Германии, также выразил готовность присоединиться к антироссийскому союзу.
На фоне всех этих событий, еще до подписания формальных договоров с российскими союзниками, Швеция в сентябре 1719 года прекратила Аландский конгресс.
Россия не просто оставалась со Швецией один на один. Возникла реальная перспектива новой большой войны. В Балтийское море уже вошла английская эскадра адмирала Норриса, демонстрируя готовность защитить шведский берег от нового русского десанта.
Однако Петр достаточно хорошо знал реалии европейской политики, чтобы понимать: это именно демонстрация, и ни Англия, ни другие европейские державы, уже поделив добычу, ради шведских интересов воевать не станут. То же писали царю и Брюс с Остерманом: «Шведское государство как по внешнему, так и по внутреннему состоянию своему принуждено искать мира с царским величеством. Единственная надежда для Швеции была на помощь английскую да на субсидии ганноверские и французские; но у этих держав, кроме шведских, своих домашних дел довольно».
Значит, требовалось еще нажать на Стокгольм. Средство было известно.
Петр приказал адмиралу Апраксину продолжить высадки в Швеции, проявляя при этом осторожность и избегая боевых столкновений с англичанами. Но адмирал Норрис и не имел приказа стрелять по русским, поэтому сопротивление оказывали только шведские корабли, которые теперь нечасто выходили в море из-за безденежья и нехватки матросов. Русский же флот воевал всё лучше и уверенней.
В мае 1719 года близ острова Сааремаа он одержал первую полноценную победу в парусном артиллерийском сражении. Эскадра Наума Сенявина после упорного боя захватила три вражеских корабля, в том числе большой линейный с 52 орудиями.
В апреле 1720 года русские высадили на Аландских островах целую десантную армию и атаковали оттуда шведское побережье, опять разорив множество населенных пунктов.
В июне 1720 года Балтийский флот снова одержал победу в морской битве. У острова Гренгам (Аландский архипелаг) галерная эскадра Михаила Голицына переманеврировала и разбила большое соединение шведского вице-адмирала Шёблата. Четыре вражеских фрегата были взяты на абордаж, но успех дался нелегко: почти три четверти русских галер были уничтожены. Главное значение Гренгамской победы, впрочем, заключалось не в результатах самого боя. Петр пришел в восторг оттого, что сражение было дано «при очах английских», то есть вблизи британского флота, и адмирал Норрис ничем не помог союзнику. Стало окончательно ясно, что Англия вступать в войну не будет.
Поняли это и в Стокгольме. Сразу после Гренгамского сражения на Совете Совета заговорили о том, что с Россией придется заключать мир.
Король Фредерик I отправил в Санкт-Петербург адъютанта с извещением о своем вступлении на престол и с предложением начать переговоры.
Сражение при Гренгаме. А.Ф. Зубов
Они начались в апреле 1721 года и были непростыми. Россия, которую представляли те же Брюс с Остерманом, выставила прежние требования: отдать Прибалтику и часть Финляндии. Шведские послы ответили, что об этом не может быть и речи, поскольку со времен Аландского конгресса положение сильно переменилось. Карл XII был один против четырех монархов и враждебной Англии, а теперь в одиночестве оказалась Россия, Англия же в союзе с Швецией. В подтверждение последнего тезиса на Балтике вновь появился адмирал Норрис с тремя десятками кораблей.
Русские на всякий случай отвели свой основной флот подальше, шведам же было сказано: британцы не пришли вам на помощь в прошлом году, не придут и в этом.
Вскоре резонность этого тезиса подтвердилась. Генерал Ласси с галерной эскадрой беспрепятственно курсировал вдоль шведского берега, захватывая торговые суда и делая высадки. Так они сожгли еще пятьсот деревень, три городка и тринадцать заводов.
Давление на Швецию оказывалось и иными, дипломатическими средствами. Голштинский герцог Карл-Фридрих, вынужденный вернуться на родину, не оставил притязаний на шведский трон, и Россия сблизилась с ним, обещая содействие. Нового короля Фредерика, такого же иностранца, в Швеции не жаловали, положение его было непрочно.
Все эти факторы – ненадежность английских союзников, разорительные рейды русского флота, шаткость королевской власти, а также полное истощение людских и материальных ресурсов – вынудили Стокгольм смириться с неизбежным. Мир был подписан 30 августа 1721 года.
Все территории, которых добивался Петр, были уступлены: Ингрия, Лифляндия, Эстляндия, острова Эзель (Сааремаа), Даго (Хиума) и Карелия с Выборгом.
В обмен Россия пообещала более не поддерживать голштинского претендента, заплатить компенсацию в два миллиона ефимков (талеров) и продавать шведам ежегодно на пятьдесят тысяч рублей зерна без пошлины.
Для разоренной, голодающей Швеции денежный вопрос был очень важен. Боясь какого-нибудь надувательства со стороны русских, королевские представители присоединили к договору до комичности подробное уточнение касательно предстоящих выплат. Там, в частности, поясняется, что два миллиона – это «двадцать сот тысяч», что монета должна быть полновесной, ни в коем случае «не дробной» (еще заплатят медной мелочью!), да чтоб счет шел не на какие угодно талеры, а непременно на цвейдрительштиры, «которых три сочиняют в Лейпциге, в Берлине и в Брауншвейге два помянутых ефимка», и так далее, и так далее.
