Когда замолчал Эрба, в беседке на короткое время повисла тишина: Луиджи ле Гранде смотрел на Армандо с удивлением; во взгляде Траколло светилась тревога… Наконец, Рокко сказал:
– Я не знал этого!
Он быстро сбросил набранный номер, по которому хотел, очевидно, говорить с кем-то из своих осведомителей, и набрал другой.
В этот момент на дорожке, ведущей от дома, показался капо. Франческо Борзо обогнул бассейн, вошел в беседку и, кивнув capoaiuti, спросил:
– Что с Домиником?
– Сейчас я пробую еще один вариант, – ответил Траколло. – Армандо только что рассказал кое-что новое!
Развернувшись вполоборота к присутствующим, Рокко принялся разговаривать с кем-то по телефону. Тем временем Эрба повторил капо то, что рассказывал минуту назад Траколло… Закончил он фразой:
– Доминик сказал, что разговаривал с тобой об этом деле?
Капо, нахмурившись, подтвердил:
– Да… Вчера он приезжал ко мне, сказал, что у него пропал человек и что он знает, кто причастен к его исчезновению. Правда, я не поверил ему, но разрешил действовать на свое усмотрение. Он сказал, что один из его людей видел в городе двойника Гарроты… – Эрба и ле Гранде с недоумением переглянулись. – Это человек Доминика, которого застрелили два года назад. Помните случай на Золотом Бульваре?
Брови Армандо Эрбы двинулись к переносице; Луиджи ле Гранде нервно посмотрел на часы.
– Конечно, это не может быть сам Гаррота, – продолжал капо, – но то, что здесь что-то не чисто, понятно!
В этот момент Рокко Траколло, говоривший по телефону, сказал:
– Повтори еще раз!..
Борзо и capoaiuti повернулись к Траколло. Чем дольше тот слушал то, что говорил ему невидимый собеседник, тем больше мышцы его лица каменели. Наконец, Рокко медленно опустил телефон и взглянул в глаза капо.
– Ну, что?! – спросил Борзо.
– Я разговаривал с нашим человеком из прокуратуры, – Рокко достал из кармана платок и вытер им выступивший на лбу пот. – Доминик в реанимации городской больницы – сегодня ночью его подстрелили. Кроме того, убили пятерых человек из его отряда!..
Луиджи ле Гранде, с шумом вздохнув, опустился на скамейку рядом с Армандо. Мышцы на лице Эрбы одеревенели.
Борзо поиграл желваками:
– Почему об этом не сообщили сразу же, как это случилось?
– В полиции засекретили всю информацию о происшедшем, – тихо ответил Рокко. – Я звонил в комиссариат, но ни одного нашего человека на месте не оказалось. Удалось узнать только через прокуратуру.
Несколько секунд в беседке висела полнейшая тишина. Наконец, Эрба сказал:
– Это война, Франческо! Они начали без всяких предупреждений – с Доминика!..
С минуту Борзо молчал, уставившись в угол беседки. Все собравшиеся понимали, о чем сейчас думает капо: как всё неудачно сложилось. Если бы информация о Доминике поступила к ним хотя бы на полчаса раньше, Тито Дамаччо мог бы сейчас сидеть в подвале виллы, а Амелико Пандоре срочно бы пришлось искать кого-то на место своего выбывшего caporegime. Потеря Дамаччо значительно бы ослабила силы Пандоры, но всё вышло иначе…
– Вот что, – взглянул на помощника Борзо. – Рокко, свяжись с людьми Доминика! Если потребуется, отряди в Вилладжо-Верде Бучи – он соберет их. Через полчаса мне потребуются все резервы!
Рокко кивнул и взялся за телефон. Тем временем капо взял стоящий в углу беседки пластиковый столик, поставил его на середину беседки и вытащил из кармана небольшую топографическую карту. Разложив ее на столе, кивнул capoaiuti. Те поднялись со скамейки и шагнули к столу.
– Кто из вас знаком с этим монастырем? – спросил Борзо.
Ле Гранде покачал головой; Эрба же сказал:
– Я бывал там несколько раз. Это обычные развалины: шесть зданий, обнесенных стеной, – прямоугольник метров сто на восемьдесят. Вокруг монастыря лес, заросли подступают к самой стене. Туда ведет дорога от шоссе, – Армандо склонился над столом и показал на карте тонкую нитку шоссе. – Правда, есть и вторая дорога – здесь она не указана. Она длиннее, чем первая, зато по ней к монастырю можно подобраться незамеченными.
Эрба вытащил из кармана позолоченный «паркер» и прочертил им на бумаге тонкую линию от северной оконечности Террено до маленького квадратика, обозначающего на карте монастырь, – дорога пролегла вдоль реки через виноградные плантации и насаждения пробкового дуба.
С четверть минуты Борзо изучал окрестности монастыря на карте, перед тем как сказать:
– Хорошо, этой дорогой мы и воспользуемся… Теперь вот что – мне потребуются все ваши люди. У вас есть тридцать минут, чтобы собрать их!
Эрба кивнул. Ле Гранде же, нахмурившись, выдавил:
– Но это западня, Франческо!.. Они будут ждать нас в зарослях и начнут стрелять сразу, как только мы подъедем к монастырю!
– Я знаю, что это западня, – ответил Борзо. – Но они будут ждать нас в половине одиннадцатого. Мы подъедем туда за час до назначенного времени, и если они хотят крови, они получат ее!
Посмотрев на часы, он закончил:
– А сейчас начинайте сборы. Максимум без пятнадцати десять мы должны быть у монастыря. Всё – действуйте!..
* * *
В девять часов огненно-красный «мустанг» проехал по грунтовке, ведущей от шоссе к заброшенному францисканскому монастырю, расположенному в полутора километрах от Террено, и остановился в пятнадцати метрах от огораживающей его стены. Андрей Белов заглушил двигатель и, выбравшись из машины, огляделся по сторонам.
Порыжевшая от дождей и времени кирпичная стена вздымалась на высоту четырех метров от земли. С того места, где стоял Андрей, видна была крыша только одного из строений – она выглядывала из-за стены, похожая на остроконечную шляпу вьетнамского крестьянина. Сама стена уходила вправо и влево, теряясь в зарослях росших возле нее ив.
Андрей захлопнул дверь «форда» и не спеша двинулся к главным воротам монастыря…
«Судя по всему, построили его лет триста – триста пятьдесят назад,» – думал он, глядя на высокую монастырскую стену: сейчас в ней виднелось множество мелких и крупных проломов, в некоторых местах старинная кладка была сбита. Однако даже сейчас было видно, что когда-то эта стена была неприступным монолитом, перебраться через который было не просто, – очевидно, в свое время она надежно защищала монахов от рыскающих по Европе разбойников…
Вскоре Андрей вышел на большую поляну перед воротами монастыря и еще раз подумал, что построили его, скорее всего, в середине или конце семнадцатого века. Форма ворот подтверждала это: две четырехметровые железные плиты с закругленными верхними краями выглядели внушительно, несмотря на покрывающие их пятна ржавчины. Скругленные шляпки крепежных штырей, усеивающие обе половины ворот, говорили о том, в свое время они были усилены изнутри, и их вряд ли мог взять даже таран. Массивные петли шарниров были заведены внутрь, так что и снять железные плиты снаружи не представлялось никакой возможности.
Осмотрев стену и ворота, Андрей прошел в полутораметровый проход, образованный двумя железными створками, и оказался в «мешке». Сзади него находились двери ворот; справа и слева – стены портала, поддерживающие высокую воротную арку; впереди маячил небольшой проход на территорию монастыря, который в свое время, очевидно, закрывался железной решеткой…
Пройдя по «мешку», Андрей оказался во внутреннем дворе монастыря и с интересом принялся изучать его внутреннюю планировку.
Судя по всему, она не сильно отличалась от десятков других, виденных им за всю его жизнь. Справа от него располагалось приземистое двухэтажное строение. Сложено оно было из грубого камня и тянулось вдоль восточной стены метров на шестьдесят. Маленькие, с полметра в поперечнике, окошки говорили о том, что когда-то в этом здании находились приимный дом или больница монастыря. Несмотря на то, что сейчас на его стены падали солнечные лучи, здание выглядело мрачно. На мгновение Андрей представил себе, как должно оно было выглядеть в сырую погоду, когда хлестал дождь и дул ветер: серые струи холодной воды били по таким же серым каменным стенам, выбивая унылую дробь, угнетая монахов, подтверждая всю бренность земной жизни и настраивая их на молитвы…
