Но ведь была еще одна сила, взлелеявшая шляхетское правительство в эмиграции. Кстати, на нее-то и возлагало оно надежды восстановить свою власть в Польше. Эта сила благословляла все их авантюры и обещала всяческую помощь, в том числе и высадку морского и воздушного десанта. Это, конечно, английское правительство во главе с Черчиллем. Что же сделали они, чтобы помочь Варшаве? А ничего! Настолько «ничего», что немцы смогли для нанесения наступающим советским войскам в этом районе мощного контрудара снять с Западного фронта 18 дивизий и 4 бригады. А подстрекатель Черчилль только слал Сталину «тревожные» письма с просьбой усилить нажим на немцев. Имея в распоряжении (вместе с американцами) огромный воздушный флот с большим числом авиадесантных средств и немалый опыт десантных операций, англо-американское командование и пальцем не пошевелило для спасения Варшавы. Если, конечно, не считать несколько контейнеров, которые, дабы избежать потерь от немецких зениток, были сброшены с больших высот и потому почти что все оказались у немцев. Сбрасываемые советской авиацией контейнеры практически все попали к повстанцам, поскольку это делалось с низких высот, почти что с бреющего полёта.
Надо отдать должное военным: они в противоположность политикам без околичностей заявили: «Да, в создавшейся обстановке советские войска и не могли взять Варшавы». Еще бы! Они-то хорошо знали силу немецких контрударов. Когда в Арденнах Вермахт лишь одной танковой армией нанес его, они, побросав всю свою могучую технику, бежали без оглядки, призывая на помощь русских. Спасая союзников, долго готовившуюся Висло-Одерскую операцию мы начали на восемь дней раньше запланированного. В бешеных контратаках немцы исчерпали свои силы, и потому не до конца подготовленное наступление все же оказалось для них сокрушительным, их порядки смешались, и отступление стало беспорядочным, так что часто советские части оказывались окруженными отступающими немцами. За несколько дней преодолев пространство между Вислой и Одером, советские войска в нескольких местах сходу форсировали эту водную преграду и создали плацдармы для дальнейшего наступления, теперь уже на Берлин.
Польская шляхта предала свой народ в угоду собственным корыстным интересам и интересам их западных покровителей. Подобное поведение дворянства характерно для всех лимитрофных стран, но в Польше оно проявилось в крайне негативной и позорной форме. Предательство произошло гораздо раньше официально признанного начала Второй мировой войны, когда на предложение Англии и Франции о их совместых с Советским Союзом гарантиях защиты от германской агрессии, шляхетское правительство Польши от советских гарантий отказалось. Еще раньше оно отказалось пропустить советские войска к границе Чехословакии для ее защиты от немецких захватчиков и понятно почему: они сами имели захватнические замыслы против этой страны и совместно с Германией и Венгрией участвовали в ее разгроме после мюнхенского сговора западных «демократий» с Гитлером.
Так что вторая мировая, как уже отмечалось ранее, началась не 1-го сентября 1939 года, (так ныне утверждает Запад), а в период разгрома Чехословакии, когда в Европе начали рушиться границы государств, в чем панская Польша приняла самое активное участие на стороне фашисткой Германии, так что она была таким же агрессором, как и Германия с Венгрией, и зачинщицей второй мировой. Это было ее предательство мирового сообщества, противостоящего фашизму, за что она тут же и поплатилась, будучи разгромлена недавним союзником. И предательство продолжалось, теперь уж шляхетским правительством своего народа: оно бросило его на произвол судьбы, бежав в Румынию, ближайшую союзницу немцев, хотя значительная часть страны еще была не оккупирована; за ним вслед трусливо сбежал и главнокомандующий, оставив отступающую армию без руководства. Да, здесь им явно не хватало Пилсудского, бывшего полковника Русской Армии, хотя при столь очевидной невменяемости и трусости высшего руководства и он бы не помог Польше. А кто бы помог? Они всегда ищут дядю, чтобы, угодничая ему, самим ничего не делать. Может Франция, которая спонсировала польских панов в знаменитом 20-м году, поскольку еще раньше поляки своей кровью спасали Париж? (Русское командование по просьбе французов для защиты Парижа направило крупное, состоявшее из поляков подразделение, которое позже воевало уже против России, ставшей советской). Но сейчас Франция сама вскоре будет разгромлена, причем по той же причине предательства правительства и командующего. И тогда остался только дядюшка Буль, так что «правительство в изгнании» поселилось в Лондоне.
Здесь оно и начало свою злокозненную деятельность по дальнейшему стравливанию России и Польши в угоду западноевропейским и североамериканским врагам России, не забывая своих захватнических интересов, абсолютно нереальных по воплощению и фантастических по грандиозности. Этой фантастичностью и нереальностью грешило и их требование к Советскому Союзу вернуть Западные Украину и Белоруссию в состав Польши. Оно стало главным козырем в борьбе с советской Россией и возбуждении неприязни поляков к русским, а позже им стала и трагедия Катыни, преднамеренно приписанная советскому правительству.
Известный политический деятель Польши, прошедший вместе с Первой польской армией от Ленино до Берлина, Збигнев Залуский в своей книге «Сорок четвертый» (М., 1978) на основе обширного документального материала и собственных наблюдений вскрывает антинародный характер бывшего шляхетского правительства, тогда подвизающегося в Лондоне. Из страха надвигающихся вместе с крахом фашистской Германии революционных преобразований в самой Польше, его шляхетский интерес совпал с интересом поработителей Польши. Они сформировали принцип «двух врагов» – Советская Россия и Германия, но больше склонялись к Германии. А общность интересов заключалась в стремлении остановить продвижение на Запад Красной Армии, не желая, чтобы она вступила в Польшу, хотя другого способа освободить ее от порабощения и ускоряющегося истребления поляков не было. Западные союзники, застрявшие после дня «Д» во Франции и Бельгии, не только не собирались спасать Польшу от немецкого геноцида, но и сами бросали в бой оказавшихся на западе поляков, которые таким образом по безволию и пресмыкательству своего шляхетского правительства гибли тысячами. И вот, однако, в «Инструкции правительства Речи Посполитой для командования Армии Крайовой» от 27 октября 1943 года, т. е. еще до подхода Красной Армии к границам Польши они объявляли в пункте Б11: «Польское правительство заявляет объединенным нациям протест против нарушения – в результате вступление советских войск в Польшу без согласования с польским правительством, – польского суверенитета, информируя одновременно, что оно не будет сотрудничать с советским Союзом». Но как можно согласовать что-то, не вступая в сотрудничество? Ясно, что здесь преднамеренно создана тупиковая ситуация, призванная остановить советские войска и Первую польскую армию у границ Польши. Явный абсурд. Но не менее абсурдно заявление о некоем «суверенитете Польши» – в то время, когда она является генерал-губернаторством «Великого Рейха». Вступление советских и польских войск на территорию Польши как раз и имеет целью восстановить польский суверенитет, «профуканный» вами, господа шляхтичи, в сентябре 1939 года в результате игр с Гитлером, который обвел вас вокруг пальца. Но и здесь вы опять начинаете игру с ним, поскольку и он не заинтересован, чтобы Красная Армия переступила границу Польши, к которой теперь она уже подошла. Геббельс в листовке, миллионами разбрасываемой над расположением советских войск, буквально умоляет красноармейцев (он их так и называет) не переступать старой советской границы: «Вы уже достигли и частично перешли границы Советского Союза. Разве сталинская «Великая Отечественная война» не закончилась?» И далее он пугает наших бойцов конфликтом с союзниками, если они пойдут дальше. И такое вот откровение: «Уже три года ваши союзники обманывают вас, чтобы вы продолжали борьбу, они ведь еще в 41-м году обещали вам второй фронт. В течение трех лет вы в одиночестве проливаете свою кровь…» Что ж, как говорится, лжец врет и врет, да вдруг и правду скажет.
