Уже шел второй час, как их скромную компанию покинула Наташа Анисимова. Девушке кто-то позвонил, то ли родители, то ли ещё кто-то, Зоя так и не поняла. Но, тем не менее, то и дело, извиняясь через слово, она ушла. А может и уехала, Леонова не обратила внимания. Да и не до этого ей было.

   Изредка отрываясь от своих наблюдений, Зоя поглядывала в сторону Полежаева, сидящего за столом, чуть ли не в самом конце класса. Сегодня он был просто необыкновенно хорош собой, оттого Леонова с замиранием сердца начинала мечтать, представляя - каким же он будет в сам выпускной вечер. С лица парня не сходила улыбка, и девушка как могла боролась с желанием достать свой мобильный телефон и сфотографировать его на долгую память.

   Весь учебный год её сердце билось как шальное при одной только мысли о нём. Порой сердце замирало, оглушая тишиной Зою - это происходило именно в те моменты, когда они случайно могли коснуться друг друга. Казалось бы, простое касание - а как много значило оно для неё! Он мог пройти мимо, случайно задев её плечом или локтем, за что тут же извинялся. Вот только Зоя сдержанно кивнув, тут же спасалась бегством - только бы скрыть этот счастливый блеск глаз. Конечно, они касались друг друга во время репетиций выпускного танца, но то было совершенно другим, каким-то заученным, механическим...

   За этот учебный год им удалось стать почти друзьями. Почти. Порой он звонил ей, интересовался, почему Зоя не пришла в школу, что было большой редкостью - девушка было ответственной до мозга костей и потому, частенько даже с высокой температурой бежала в школу, столь нелюбимую ею. В такие моменты, слыша его голос, она чувствовала себя немного глупо. Ходила по комнате, улыбалась и изредка прикрывала губы ладонью, чтобы те, не дай бог, не выдали какую-нибудь чушь, услышав которую Илья, несомненно, посмеялся бы.

   При встрече вне стен школы они всегда здоровались, словно были старыми приятелями. Частенько они вместе шли до своей автобусной остановки, а затем усаживались рядом друг с другом. Поначалу Зоя этого ужасно стеснялась, но потом немного привыкла. Вот только, теперь они виделись реже - у Зои был свой водитель, и уже только поэтому она не нуждалась в услугах общественного транспорта.

   Порой, ездя в школу на мотоцикле, она специально прятала его в кустах, как раз за углом школы, в том самом тайном месте, когда она застукала Анисимову с сигаретой. Ей быстро удавалось замаскировать мотоцикл и тут же едва ли не бегом успевать к школьному крыльцу, где уже спускался по ступенькам Полежаев. И всё как и прежде повторялось: совместный поход к остановке, совместный проезд. Теперь Зоя не выходила на своей остановке, а ехала круг до школы, чтобы вновь вернуться в тайное место и уехать на своём любимом железном коне домой.

   Под наплывом воспоминаний, она вдруг начинала решаться на отчаянный шаг - признание. Странное дело. Раньше она думала, что решиться на это лишь на самом выпускном вечере, под действием градуса алкоголя, который в тайне ото всех выпускники решили пронести в банкетный зал. А сейчас... она выпила лишь лимонада - и на какие подвиги её вдруг потянуло!

   Объект её наблюдений вдруг завозился, и отложил мобильный на столешницу. Резво поднялся и поспешил к выходу. Наверное, собрался на улицу. Может уединиться и подышать свежим вечерним воздухом, а может и покурить. Хотя курящим Зоя его никогда не видела. А вдруг? Может он просто умело скрывался?

   Как только высокая фигура парня скрылась в дверном проёме, Зоя тут же подскочила, словно ужаленная. Тут же с напускной ленью расправила складки платья, поправила фартук, и, заметив, что на неё больше никто не оглядывается быстро поспешила за парнем, больше всего на свете желая поскорее его догнать.

   Нашелся парень на удивление быстро. Он стоял с закрытыми глазами у школьного крыльца, опирался спиной о красивую, заделаю под старину, выложенную красным кирпичом стену. Включённые фонари освещали часть его лица, делая то каким-то неестественно бледным и резким, но, тем не менее - ещё более красивым и притягивающим в глазах этой влюблённой дурочки.

   Она продолжала стоять в нескольких шагах от него и всё ещё никак не могла издать и звука. И когда её рот наконец открывался, то она тут едва слышно вздохнув, тут же закрывала его. Со стороны это, наверное, смотрелось смешно. Да и самой себе она напоминала рыбу, выброшенную на горячий, перегревшийся в солнечных лучах песок.

   От былой решимости не осталось и следа. Настроение вдруг поползло вниз. Плюнув на всё, она решила уступить своей трусости и исчезнуть отсюда подальше. Должно быть, она сейчас позвонит Вадиму, он заедет за ней и как только она попадёт домой, то тут же закроется в своей комнате, и начнёт жалеть саму себя такую несчастную. Правда, этот план ей не особо нравился, потому что домочадцы сразу же заметят, что с ней твориться что-то не то. Ей бы сейчас хотелось к Владу и Олесе, уж кто-кто, а они бы её приняли.

   Девушка хотела уж было уйти, но(надо же такому случиться!) совсем забыла о своей конспирации, и именно поэтому топот ей небольших каблучков был услышан. Полежаев тут же открыл глаза и немного растерянно смотрел на Зою, зажмурившую глаза. Робко она глянула на него, Илья всё так же стоял у стены, взгляд был не только растерянный, но и ещё немного сонный. Вдруг парень растянул губы в улыбке. Ей ничего не оставалось делать, кроме как окончательно забыть о бегстве и намертво замереть на месте.

   - Поздравляю, - неожиданно подал голос Полежаев, склонив голову к плечу. - Мы это сделали, - говорил он, указывая на красную ленту на своей груди, на которой было написано размашистыми золотыми буквами 'Выпускник 20**'.

   Она улыбнулась и чисто механически поправила и свою ленту, такого же цвета. Сколько же они возились с этими лентами! Ух, даже вспоминать не хочется, как всего месяц назад их класс разделился на два лагеря: одни хотели ленту традиционного для их школы красного цвета, другие же, как их ласково называла Кухарка - реформаторы, были за нововведения и яростно доказывали, что синяя лента будет выглядеть эффектнее. Впрочем, Зоя обманула, сказав, что класс разделился лишь на два лагеря. Нет, их было три. В третий круг входили все те, кому откровенно говоря было наплевать какой цвет будет у этой чёртовой ленты.

   - Спасибо.

   Он перевёл взгляд на тёмное небо и, кажется, о чём-то задумался. По крайней мере, его лицо вдруг стало каким-то отрешённым, Зоя чётко увидела эту перемену.

   Она продолжала топтаться на месте, мысленно мечась из крайности в крайность: сказать или не сказать? Так же логически пыталась представить какие последствия её могут ожидать после этого никому не нужного, кроме неё самой признания. Но в сердце предательски закрадывалась мысль: а вдруг? И от этого становилось лишь хуже.

   Пора решаться.

   Всё или ничего.

   Зоя, напоследок глубоко вздохнув, подошла к нему поближе, намеренно зайдя в то место, где на неё не попадал свет фонарей, стыдливо прячась в тени. Стала напротив парня, при этом нервно сцепив ладони в замок за спиной. Руки слегка подрагивали, словно она была на экзамене у самого строгого учителя и вдобавок ко всему не знала ни одного билета.

   - Я хотела поговорить с тобой, - начла она, упорно смотря в пол. - Это очень важно.

   Быстро подняв взгляд, она увидела, как брови Ильи оказались сведены к переносице, а сам он несколько озадаченно смотрит на девушку перед собой, будто всё ещё где-то витает в своих мыслях и не понимает, чего же она-то от него хочет.

   - Это следовало сделать намного раньше, - нахмурилась и Зоя, уже начиная злиться на саму себя из-за того что вообще затеяла весь этот разговор. А может ей сейчас сказать какую-нибудь глупость и позорно сбежать? Она ведь может сказать, что он все ноги ей во время танца оттоптал или же, что он слишком быстро кружит её, отчего у неё кружиться голова...

   Последовала продолжительная пауза, прежде чем Зоя всё же, наконец-то решившись, выпалила: