- Но-Кхаааан!!! – закричала я в отчаянии не своим голосом и подбежала к нему в тот момент, когда он рухнул на пол. Я не видела его лица, маска скрывала его, но сквозь почти непроницаемые линзы я разглядела, как янтарные глаза моего Рла поблекли и закрылись навеки. Я не могла сдержать слёз, крича и продолжая теребить Вождя за могучие плечи, в порыве последней надежды вернуть его в сознание, но мой рассудок понимал, что это уже невозможно, хоть и отказывался верить в происходящее. Как же так! Ведь всё шло хорошо. Как Вождь мог просчитаться и стать повергнутым от рук врага? Ведь он всегда был сильным, расчётливым и прозорливым. А тут такой неожиданный поворот. Хотелось думать, что всё это просто сон, дурной кошмар. Я сейчас проснусь и вновь увижу лицо своего Рла, Йейинде и услышу тихое и нежное урчание своего охотника. Но стоило мне открыть глаза, как пучина отчаяния захлестнула с головой, стискивая в болезненные тиски сердце и не давая возможности вздохнуть полной грудью. Будто грудолом хотел вырваться наружу, принося боль изнутри.

Слёзы текли нескончаемым ручьём, я обнимала тело Но-Кхана, чувствуя, как оно холодеет с каждой секундой, мой крик горя разносился по всей округе, пока перед глазами не блеснуло остриё ки’чти-па, на котором зеленел твей. Я с трудом подняла заплаканное лицо и увидела убийцу моего охотника, а рядом бездыханно лежащего Старейшину, истекающего твеем. Отчаянье и скорбь мгновенно сменила несусветная и неисчислимая ярость вперемешку с ненавистью. Моё тело непроизвольно сделало все действия прежде, чем я успела подумать. Я тотчас поднялась и ринулась на противника, выхватив из ножен Но-Кхана, висящих на правой ноге, клинок. Я уже представляла, как остриё этого холодного оружия вопьётся в плоть проклятого аттури и принесёт ему смерть, но в последний миг мою руку схватила когтистая лапа и больно изогнула, чуть ли не ломая кости. Вскрикнув от боли, я упала на колени и увидела перед собой совсем другого воина: его мускулистый торс был испещрён множеством шрамов, смуглая кожа в коричневую крапинку, маска сделана в виде находящих друг на друга листов металла в месте, где должны быть жвала, создавая некое подобие треугольника, два рога уходили венцом вверх, превращаясь в острые клыки; угольного цвета валары ниспадали водопадом по сильным плечам, отблескивая золотыми унтарами; ниже шеи, обтянутой уплотнённым материалом, служившим в виде защиты, висело ожерелье из голов каких-то маленьких животных, обрамлённое тёмно-коричневым мехом, который имелся и по краям его набедренной тёмно-серой повязки с железной бляхой. Когда я рассмотрела этого воина аттури, страх разлился в животе холодной и вязкой жижей, проникая в сосуды и разнося адреналин по твею. В устрашающих, словно слегка прищуренных и смотрящих исподлобья линз маски я смогла увидеть своё испуганное отражение, а внезапно раздавшийся яростный рык этого аттурианца заставил невольно вскрикнуть.

- Хулт’ах! – прозвучал властный рявк, принадлежащий убийце в белой маске, приковавший моё внимание. – Не убивай эту глупую самку. Она сгодиться для продажи в рабство.

- Слушаюсь, Вожак, – проурчал послушно схвативший меня воин, и от его завораживающего утробного голоса волна мурашек прокатилась по спине.

- Отвести её на корабль! – снова скомандовал убийца и кивнул куда-то в сторону, после чего я почувствовала, как два здоровых аттурианца схватили меня сзади и поволокли прочь от вражеских морд и тела Рла. Снова увидев Но-Кхана, я затрепыхалась в мёртвой хватке двух хищников, пытаясь высвободиться, требуя, чтобы меня отпустили, но всё было тщетно. А последнее, что я увидела, перед тем, как увесистый кулак одного из этих проклятых аттури ударил по голове, так это то, как смуглый воин опустился перед телом Рла и, сняв с него маску и подняв клинок, передал их своему Лидеру, слегка склоняя голову в уважительном поклоне.

Очнулась я от того, что кто-то настырно звал по имени и тряс за плечи, умоляя открыть глаза. Будто сквозь толщу воды я смогла различить до боли знакомый голос и в неверии распахнула веки, узрев взволнованное и бледное лицо подруги.

- Манула! – то ли прохрипела, то ли прошептала я, и слёзы новым ручьём полились по щекам, а сердце вновь сжали знакомые тиски боли и отчаяния. – Скажи, что это сон. Скажи, что нападения не было.

- Было, – спустя минуту промолвила она, и перед глазами снова предстала картина гибели Но-Кхана и захвата сына. И тогда истерика с головой накрыла моё сознание. Я была больше не в силах сдержать то, что творилось внутри. Я не хотела верить, что в одночасье потеряла самых дорогих мне охотников. Почему это случилось с нами, почему Кетану не услышал молитв и забрал их к себе, оставив меня убиваться, скорбя и плача навзрыд? Даже возникло такое ощущение, словно от этой непередаваемой боли, сердце разорвётся на куски. Я рыдала на плече подруги, не зная даже сколько прошло времени. Да и зачем теперь исчислять минуты, когда жизнь превратилась в сущее наказание.

Только спустя, наверное, час я немного успокоилась и смогла рассмотреть незнакомый отсек корабля, служивший, видимо, для груза. Лишь красные лампы под самым потолком освещали помещение, а полумрак скрывал лица других яуток нашего клана, которые тоже были захвачены в плен, но я слышала их тихие всхлипы. Что с нами теперь будет – известно лишь одному Великому Кетану. Манула, не переставая, гладила меня по золотым валарам, пытаясь успокоить, шепча слова утешения, но в мыслях настойчиво всплывали всё те же ужасные картины недавнего сражения.

- Но-Кхан... – проговорила я тихо, привлекая внимание подруги, – он погиб... на моих глазах, – и снова слёзы, невольно хлынувшие из уставших глаз.

- О, Великий Кетану, – простонала Манула, поняв произошедшее. – Как же это ужасно! А как же Йейинде?

- Я не знаю, жив ли он, – всхлипнула я и вытерла солёные ручейки. – Его утащил куда-то очень крупный аттури.

- Хоть бы с ним было всё хорошо, – промолвила Манула и осмотрела грузовой отсек. – И с нами тоже.

- Я слышала, что нас продадут в рабство.

- Что?! – воскликнула она, округлив в ужасе глаза. – Этого не может быть! Мы должны выбираться отсюда.

- Ничего не выйдет, – прошептала я, чувствуя, как последний огонёк надежды на спасение и лучшую жизнь угасает с каждой секундой внутри сознания, обволакивая его пустотой.

- Эврид, ты не должна сдаваться. Слышишь? – настойчиво твердила подруга, тряся за плечи, но мне уже было всё равно. Я лишь испытывала непреодолимую боль в груди от скорби, она же и сжигала рассудок, не давая возможности мыслить позитивно или найти хоть какой-нибудь выход из этой ситуации. Да и смысл.

Внезапно тишину отсека нарушил звук открывающихся дверей, и яркий свет ослепил на время всех присутствующих. Только через несколько секунд я смогла рассмотреть высокие и тёмные фигуры аттурианцев, вошедших в помещение и остановившихся, осматриваясь вокруг. И тут я увидела ту самую белую маску на одном из воинов, тотчас почувствовав, как новый приступ ярости волной всколыхнулся внутри, застилая взор ненавистью.

- Ты! – прорычала я и, не думая ни о чём, кинулась на убийцу. Я даже не помню, как в руках оказался какой-то металлический осколок, скорее всего, в состоянии аффекта, я увидела его на полу и схватила, мчась на врага. Трое стоящих рядом аттурианцев даже слегка растерялись, когда из полумрака вылетела я, скалясь, словно дикий зверь, и направляясь прямиком на воина в белой маске, находящегося посередине и возвышающегося над всеми. Этот хищник всё же успел молниеносно увернуться от моего первого удара, но я следом нанесла второй, угодив осколком прямо ему в левый бок, а затем почувствовала сильный толчок в живот, да такой, что меня отбросило в сторону, воздух выбило из лёгких и возникло ощущение, будто разорвало все внутренности. Стоя на четвереньках и держа голову вниз, я, хрипя, вдыхала воздух всеми лёгкими, чувствуя, как ярость отступает, принося ясное мышление. Всё произошло, словно рефлекторно, я даже не могу толком объяснить это состояние, когда ты находишься в забвении, видя перед глазами только одну цель – воина в белой маске, которого хочешь убить сию же минуту.