Синий, желтый, красный свет софитов ослепляет мои глаза.Мне нужно найти того, кто предоставит мне свой товар.Подхожу к барной стойке, за которой стоит молодой парень, наливающий в стакан красную жидкость.Я хочу побыстрее найти нужную вещь, поэтому прямо, не стесняясь, спрашиваю у него.

— Парень, у кого можно взять разноцветные колеса? — от своих же слов звенит в ушах.Он улыбается, подзывая меня к себе поближе.Я подхожу, наклоняя к нему голову.Слежу за его руками, что лезут по карманам.Парень достает пару прозрачных маленьких пакетиков с таблетками.В одном — одна круглая и белая, по-видимому — экстази, во втором — две ярко-зеленых, и как поясняет мне незнакомый чувак — это катинон.Беру ту, где побольше, отдавая сумму около семи тысяч рублей.Я думала, что это «удовольствие» обойдется в пару раз дороже.

Усаживаюсь на высокий стул, наливая себе шипящей желтой жидкости в стакан.Кладу две таблетки себе на язык, заливая их алкоголем.

Моментально чувствую, как мою руку кто-то быстро отрывает от моего рта, но я все-таки успеваю проглотить вещества.Мне слышатся крики в мой адрес, потряхивания и толчки в плечи.Мужские голоса отзываются эхом.

Дальше помню, что мне становится до невыносимости плохо.Озноб оплетает все мое тело, перед глазами мерещатся разные силуэты.Я прячусь в яркой белой комнате, прислоняясь к чему-то холодному.

Мне кажется, что ко мне тянутся мамины руки, что забирают меня.Забирают меня навсегда из этого мира.Страх.Страх заставляет меня трястись, отмахиваться руками и кричать.

— Не-ет, не нужно-о, — кричу я, отцепляясь от маминых рук, что всей силой тянут меня куда-то.

испытываю боль, пронзающую боль, что чревата потом сильной ломотой в костях.Становится настолько невыносимо больно, страшно и холодно, что я отключаюсь.

Я попросту не помню, что было дальше.Я не могла разобрать лица.Я не могла разобрать где и с кем я.

Настоящее время.

Кирилл скрещивает руки в замок у себя на затылке, сочувствующим взглядом смотря на меня.Я поджимаю губы и чувствую, как лицо наливается краской, а глаза становятся стеклянными из-за скопившихся слез.

Ощущаю обжигающее тепло на своих щеках.Кирилл прикасается к моим щекам, притягивая поближе к себе.

— Все будет хорошо, — еле слышно говорит он, прижимая меня к себе.Чуть ли не таю в его крепких и теплых объятиях.Прижимаюсь к нему всем телом, крепко обвивая его спину руками.Чувствую, как его руки медленно сползают на талию, но не спускаются ниже дозволенного.Я зажмуриваю глаза, из которых льются слезы.Я вспоминаю все то, что наговорила мне сестра.Я снова вспоминаю все то, что пыталась забыть этой ночью.

Мне слишком стыдно даже сейчас, после того, как все уже случилось.Случилось то, чего я не помню.Я не знаю, что я делала этой ночью.Только самые отвратительный моменты проскальзывают мимолетом у меня в голове.Наверное, я плачу не оттого, что мне так больно и плохо, а оттого, что мне сейчас так стыдно перед Кириллом.Но одновременно понимаю, что именно он оказался рядом, он вытащил меня их этих затмевающих рассудок воспоминаний.

Я понимаю, что все еще испытываю к нему намного большее чем просто «влюбленность», я испытываю самую настоящую любовь к нему.И никакая ненависть не смеет порушить этот мир, что слишком прозаично и произвольно построился у меня в голове.Но я совсем не против, чтобы этот человек продолжал его строить дальше.

Но я так сильно боюсь того, что все может повториться заново.Быть покинутой, выброшенной и никому не нужной.Заново ощутить на себе, на собственной шкуре горький вкус предательства и ненужности.Это ведь будет еще больнее, еще один режущий удар в спину, ведь от любви до ненависти один шаг.И чем больше любишь, тем сильнее ненавидишь потом, но с каждым разом я обожаю его все больше и от этого мне страшно порой.

Я немного отхожу от него, делая ровно шаг назад.Своими длинными пальцами он утирает мне слезы, и я снова могу заметить добродушную ухмылку на его идеальном лице.Внутри меня все переворачивается тысячу раз от каждого его прикосновения.Я никогда, наверное, не перестану дрожать от этого.

Мы долго смотрим друг на друга, словно выжидая чего-то.И вот-вот я уже готова сорваться с места и прильнуть к его обжигающим губам, как все портит звонок во входную дверь.

Кирилл быстро переводит взгляд на дверь, обхаживая меня и направляясь в прихожую.Я оборачиваюсь назад, обнимая себя руками.

До сих пор неловко стоять в одной футболке, но хорошо, что под ней хоть что-то есть.Парень даже не смотрит в глазок, а моментально отворяет дверь, запуская внутрь человека, которого я не могу разглядеть из-за того, что Кирилл закрывает его спиной.Но знакомый смешок дает мне понять, кто там есть.

Мой самый лучший друг что-то шепчет Незборецкому, отчего они оба посмеиваются.Ваня швыряет куртку на пуфик, и наступая одной ногой на другую, снимает обувь.Выглядывает из-за спины Кирилла, отыскивая глазами меня.Следом хмурится, и я вижу знакомое выражение лица, что видела буквально пять минут назад.

Уже готовлюсь к очередной оплеухе от друга, но тот лишь крепко берет меня за подбородок и смотрит в глаза.От такого поворота событий я даже растерялась.А глаза Кирилла метают молнии, когда он видит, насколько близко ко мне стоит Ваня.

— Еще раз ты нажрешься гребаных таблеток, я сделаю все, чтобы ты не попала больше ни на какую вечеринку, у кого бы она ни была, — друг резко отпускает меня, отчитав.Я выдыхаю, переглядываясь с Кириллом, что следит взглядом за Ваней, что плюхается на кожаный диван.

Виновато смотрю в глаза друга, что продолжает сидеть, закинув ступню на колено, и пошатывает ей.

— Да ты же сам закидываешься наркотой каждый раз, как мы куда-нибудь приезжаем! — кричу я, размахивая руками.Вижу, как приятель почти встает на дыбы от моих слов.Его глаза заполняются красными огнями ярости.

— Аня, знай, что я могу закидывать в себя все, что угодно, но кроме таблеток.Кроме гребаных таблеток! — кричит он.Его лицо краснеет от выплеска эмоций. — И даже если я сожру горсть ебучих колес, то сдохну я, а не ты! Я! — вырывается из его уст.Поток слов льется на меня.Я растерянно смотрю на Ваню, обнимая себя руками.Внутри все сжимается о тревоги, словно сейчас меня отчитывает отец за то, что увидел, как я курю, и заставит выкурить пачку на месте.Но слова моего друга входят меня острыми ножами, прокручиваясь по часовой стрелке.Он прав, он всегда прав, и он совсем не дурак, когда объясняет мне, что можно делать, а что нельзя или категорически запрещено именно для меня.

Улавливаю еще поток ругательств в мой адрес, после чего он, наконец-то, успокаивается и возвращается в привычную позу на диван.

— Остынь! — говорит Кирилл Евстигнееву, подходя ближе ко мне.

Я качаю головой, вытирая слезы руками и шмыгаю носом.Вижу в глазах Вани некую частичку жалостливости ко мне.Он понимает, что слегка погорячился, но я понимаю, что он поступил, как знает и это правильно.

— Где моя одежда? — интересуюсь я, поднимая заплаканные глаза на Кирилла.

— В ванной, — бросает он, перекрещивая руки у себя на груди и ухмыляясь.

— А где ванная? — хмурюсь я, немного недоумевая.

— Я думал ты помнишь, — смеется он, обнажая свою белоснежную улыбку и ряд ровных зубов.Слышу нотку иронии в его голосе, что ни капли не смешит меня.Сейчас я чувствую только какую-то обиду на Ваню, отчего хочу побыстрее уехать отсюда.Я знаю, что он чертовски прав, но можно было объяснить мне вот это вот все каким-то более мягким способом.

Кирилл указывает на коридор, откуда виднеется распахнутая белая дверь.Я срываюсь с места и направляюсь туда.Нащупываю выключатель.Яркий белый свет бьет мне в глаза.Осматриваю комнату, оформленную в серых тонах, повсюду серо-коричневый кафель и дорогая сантехника.Я бегло ищу глазами свою одежду, замечая ее, развешенной на открытых стеклянных дверцах ванной.

— Где я была, что она вся насквозь мокрая? — спрашиваю я, выходя из ванной комнаты со своими вещами, и вопросительно смотрю на Кирилла.