— О, а вот и Кирка!
Про себя чертыхнувшись, из-за того, что в глубине души я ненавидела, когда меня звали «Киркой», сделала пару шагов.Нахмурившись и пробравшись поближе к огромной стене, я и не заметила, как начала жадно хватать воздух ртом, а на глазах обильно копились слезы, начиная скатываться с щек.По всему стенду были развешены ужасные фотографии моей единственной подруги, с которой мы прожили столько лет бок о бок.А сейчас мне оставалось глазеть на окровавленное тело молодой девушки и понимать, что — это конец.Вся эта ситуация непременно связана не просто так, тем более если в этом замешана я.Внутри меня все разрывалось от боли и отчаяния, а горькие соленые слезы нескончаемым потоком лились из глаз.Я только и слышала различные возгласы со всех сторон, пока сидела на холодном полу института, захлебываясь в собственной пустоте и потере.Сейчас мне уже было безразлично на то, кто меня окружает.Мне хотелось вернуть мою подругу, мне хотелось достать из-под земли того, кто посмел навредить ей.От таких загонов мне становилось еще хуже, я начинала задыхаться от слез, но всем, кажется, было все равно.Люди перешептывались, кто-то даже смеялся, кто-то голосил о том, что мы в опасности, а кто-то, например, такие как Романенко со своей свитой презрительно одаривали меня своими маленькими глазенками, что-то бубня себе под нос.Наверное, они меня все еще недолюбливают из-за блондинчика.
Меня всегда интересовало: почему Вселенная забирает самых лучших и не наказывает самых гадких и самых гнусных тварей? Почему позволено убийцам, маньякам и прочим психам щеголять по миру, уничтожая сотни тысяч невинных людей? Почему всегда побеждает зло? Зачем в детстве нам всегда говорили, что добро всегда сильнее, если это ложь? Но сейчас мне хотелось только узнать, кто и зачем это сделал.А потом, возможно, сделать то же самое и с ним.Люди — зло.Этот мир несправедлив и черств.Да черт возьми, меня кинули после первой же ночи, тут можно даже и не говорить о поддержке остальных в других ситуациях.
Сначала даже не понимаю, что происходит, когда сильные руки пытаются поднять меня с пола.Я толкаюсь, кричу что-то невнятное, вырываюсь и снова падаю на пол, закрывая лицо ладонями, и продолжаю рыдать.Даже нет сил говорить что-либо.Сейчас мне бы больше всего на свете заблагорассудилось оказаться дома, в кровати, и выплакаться настолько, насколько можно.Но кто-то решил по-другому.А знакомый баритонный голос оглушает меня в придачу, и я начинаю брыкаться еще сильнее.Вот кого-кого, а этого подонка я слышать и видеть точно не хочу.Что он тут забыл? Пошел вон!
— Тише, тише, родная.Давай, пойдем, успокойся, — его ласковое обращение заставляет меня опешить, от чего я и замираю на месте, через пелену глаз пытаясь увидеть его красивое лицо и глубокие синие глаза.И я вижу.Я вижу до спазма в теле дорогое лицо, с обеспокоенно подрагивающими бровями, сведенными на переносице, с сжатыми в тонкую линию губами, напряженными скулами и бегающими жевалками.Мне хочется рыдать еще сильнее, только уже прижавшись к нему, такому теплому и моему, забыв напрочь все обиды и оставив только самые лучшие моменты, но разум жив.Я тщетно продолжаю вырываться, пока он что-то наставляет Максу, не знаю откуда появившемуся.Его голос пьянит, заставляет сердце стучать чаще, а дыхание сбивается. — Жукова, блять! Хватит уже! Потом позлишься на меня, тут нельзя оставаться! — распахиваю глаза, встречаясь с его хмурым взглядом, но вместо огоньков азарта, как раньше, я вижу там огни желания и какой-то теплой заботы. — Боже, как же тяжело с тобой, а! Да, короче! — не успеваю и слова сказать, как меня переворачивают вверх тормашками, и теперь я лицезрею плоскую, но такую сексуальную задницу моей ненавистной любви, от которой мучаюсь.Это правда он? Я снова чувствую его тепло через одежду? Почему же так много вопросов и так мало ответов?
Через минуту оказываюсь на переднем сидении знакомой машины.Обиженно складываю руки на груди, продолжая захлебываться в слезах от режущей пустоты меж ребер, отвернувшись к окну, где могу наблюдать, как Кирилл забирает у Макса какие-то фотографии, похожие на те, что висели в универе.Сердце непроизвольно сжимается от накопившихся эмоций, а горячие дорожки снова обжигают щеки.Хлопнувшая дверь заставляет меня вздрогнуть, но еще сильнее меня пугает сам парень напротив.В его глазах гремучая смесь.Кажется, если я хоть что-то скажу, то меня убьет молнией.Видимо мои испуганные и запалканные глаза говорили, что мне сейчас все равно на то, что было между нами.Если раньше я могла думать, что после той ночи все встанет на свои места, то сейчас я понимаю, что во мне борются два противоположных чувства.Незборецкий устало выдыхает, хлопая ладонями по рулю.Пользуясь тишиной я прикрываю глаза, но моя собственная идиллия прерывается осипшим голосом паренька.
— Слушай, — начинает он, а внутри меня все сжимается от волнения.Хочется рыдать, а не выслушивать его бредни или оправдания.
— Все, что было тогда — ошибка, можешь не продолжать.Я и так все поняла, — хмурю брови, разворачиваюсь, собираясь выйти из машины, но двери тут же блокируются.Сжимаю челюсти, поворачиваясь к хмурому молодому человеку.
— Я этого не говорил.И сам так не считаю.Нужно поговорить, Кира, — сглатываю слюну, замечая, как дрогнул выпирающий кадык на его шее.
— Не самый подходящий момент.Выпусти меня, я поеду домой.Я не хочу находиться с тобой на расстоянии ближе пяти метров, а в одном замкнутом пространстве и подавно, — заправляю пряди волос за уши, следом утираю ладонями раскрасневшиеся то ли от слез, то ли от смущения щеки.
— Меньше недели назад мы и так находились ближе некуда, так что тебе нечего терять.Итак, — видимо, он решил опустить все мои слова про «дом»,”расстояние» и тд. и тп. — Жукова, не смей перебивать, — вынужденно киваю. — На той самой вечеринке в доме находилось сотня человек, и мы не особо контролируем, кто заходит, кто выходит.Поскольку личность я заметная и известная, некий хейт присутствует, следовательно, все мои косяки вскрываются быстро и доходят, кому не надо.Тут, как раз, одни мудаки, воспользовавшись таким приметным шансом попасть на вечерию к Илюхе, вычислили, что да как.Начиная с того, с кем я приехал, с кем разговаривал, с кем как-либо контактировал в целом, а заканчивая моим контрактом с Газом.Слава богам, что наши с тобой фотки не слили в сеть, — вытаращиваю глаза, пытаясь возразить, но Кирилл начинает ржать, взлохмачивая мои волосы на макушке.А мне что-то совсем невесело. — Да, ладно, успокойся, ничего такого не будет.Фоток-то и нет.В общем, эти чудики пугали меня уже достаточно долго, только вот я поддаваться не хотел.Потом они начали запугивать тем, что дело дойдет до моей семьи, до моих близких, родных, знакомых и до тебя.За семью, друзей и тебя я ссался больше всего, но, так сказать, пришли, откуда не ждали.Начали с твоей закадычной подружки, поэтому сейчас я тут, и мы едем куда-нибудь подальше и не появляемся в городе с недельку-две, — слезы я уже не серживала, захлебываясь и задыхаясь от нехватки воздуха.Руки охватил тремор, тело покрылось мелкой дрожью, а лицо, уверена, побледнело.
— К-как? — заикаюсь, снова всхлипывая и заливаясь новым потоком. — Как ты вообще можешь так говорить? Ты слышишь себя? Маша — самый безобидный человек, так почему она должна была отвечать за твои дерьмовые поступки? Ты хоть понимаешь, что ты наделал?! — половина моих реплик совсем неразборчивы из-за заплетающегося в слезах языка, но, кажется, Кирилл все и так понимает.Он виновато кивает, откидываясь на сидение и зарываясь руками в блондинистых волосах. — И ты еще говоришь, что я должна ехать хрен знает, куда с тобой? Да ни за что в жизни!
— Слушай, все, что я наговорил тогда — бред.Я не считаю так.Просто, я думаю, ты должна понимать, что я не связываю работу и личное.Если что-то закрутится с тобой — я могу потерять место в Газе, все пойдет на спад.Мне нельзя отвлекаться, у меня только дела пошли, понимаешь?
— Да, Боже! При чем тут это, Кирилл? — истерика окатывает меня новой волной, отчего воздуха едва ли хватает, чтобы говорить.
