— Что случилось? — баритонный бархатный голос прямо над ухом.Вздрагиваю, поворачиваясь к нему.Обеспокоенные изумрудно-голубые глаза бегают по моему лицу, пытаясь выяснить, что мучает мою голову.Я только отмахиваюсь, направляясь в раздевалку, дабы забрать вещи и выехать по назначенному адресу.В метро наверняка коллапс. — Кира! — он хватает меня за руку, возвращая на место. — Ты вся бледная.Что произошло? Я могу помочь? — ну нет, Кирилл, пожалуйста, не надо столько много вопросов.Мне так трудно, мне тяжело справиться со всем, а тут еще и надо решить разом столько проблем.Черт бы их побрал!Парень обхватывает мое лицо ладонями, вынуждая меня посмотреть на него.Хмурится, поджимая губы.
Качаю головой, убирая его руки от себя.Твердой походкой направляюсь в раздевалку, улавливая шаги позади меня.Он, что, собрался идти со мной? Захожу внутрь, открывая свой шкаф.Дверь позади меня не успевает закрыться, и Незборецкий направляется прямиком ко мне.Одногруппницы синхронно начинают заходить сюда же, так как пара благополучно закончилась.
— Это женская раздевалка, молодой человек, — язвительно, с излишним пафосом цедит Романенко, метая глазами молнии прямиком в меня.Кирилл закатывает глаза, одаривая ее дерзкой улыбкой, на что я фыркаю, забирая свои вещи, перед этим нарыскав глазами Машу.Словившись с ней, я жестом показываю, что перезвоню, скрываясь за дверью из душной раздевалки.
— Кир, — Кирилл окликивает меня, беря под руку.Поднимаю на него голову, прямиком шагая к выходу. — Я докину.Тебе куда?
— Не бери в голову, я сама доберусь, — выхожу на впервые за месяц на безветренную улицу, натягивая капюшон на голову.Чувствую, как глаза становятся стеклянными от неожиданно подступивших слез.Кирилл, будто не слушая меня, притягивает к себе за плечо, направляя в сторону своей машины.Шмыгаю носом, отпуская мысли куда-то в стол.Не хочу сейчас думать о том, что будет дальше, кем он для меня является и кем станет, сейчас я всего лишь хочу взять за руку свою маму, убедившись, что ничего плохого ей не грозит.Опускаюсь на мягкое сидение дорогого авто, подпирая лбом холодное, остывшее стекло.Изо рта выходит пар от разницы температур.Незборецкий заводит мотор, выдвигаясь с парковки в сторону дороги.
— Адрес? — протягиваю ему свой телефон с смс-кой, где указано месторасположение Первой Градской больницы.Что-то мне подсказывает, что ничем хорошим это все не кончится.До места ехать, как минимум час, поэтому я проваливаюсь в недолгую дрему, прикрывая тяжелые веки, в миг налившиеся свинцом.Хоть когда-то я могу не думать ни о чем.
Не знаю, сколько я проспала, но разбудил меня легкий толчок в плечо.Проснувшись, оглядываюсь, вспоминая произошедшие события.Кирилл заправляет мне за ухо выбившиеся локоны волос, играя жевалками на красивом лице.Проводит ладонью по моей макушке, открывая дверь у машины.Холодный воздух в секунду проникает внутрь, заставляя поежиться.Не говоря ни слова, выхожу вслед за парнем, засунув руки в карманы пальто.Вхожу в большое, высокое здание, где расположился целый медицинский центр.Миловидная медсестра провожает нас на седьмой этаж в кардиоотделение.Запах пропитан лекарствами и противной хлоркой.Молча прохожу до конца коридора, оказываясь около ‚триста седьмой‘ палаты.
— Я на улицу, — Кирилл поднимает ладони вверх, показывая, что дальше он не пойдет.Я киваю, открывая белую дверь, которая скрипит, отдаваясь эхом в моей черепной коробке.
Звук кардиографа бьет по ушам, уставшая, измотанная сестра сидит на стуле, подперев голову ладонью.Мама, бледная настолько, что голубые нити вен на руках кажутся ярко-синими на фоне ее кожи.Бесчисленное множество проводов ведет к предплечьям, к груди, к шее.На носу растянута прозрачная канюля.Жуткое зрелище, но точь-в-точь описывающая то, что я видела во сне.Неужто вещий? Тело кажется безжизненным.Глаза закрыты.
Ника поднимает лохматую голову на меня, вставая на ноги.Если не знать, что мы сестра, то в жизни родственными связями нас точно сплести нельзя.Мы разительно отличаемся друг от друга.Я совершенная противоположность высокой блондинке с строгими чертами лица.Каре, обрамляющее высокие скулы, служит ореолом.Карие глаза настолько черные, что сложно различить, где начинается зрачок.Сейчас на девушке черная бесформенная футболка и идентично-черные джинсы-скинни.Что-что, а вот стиль одежды у нас почти одинаковый.
— Ты опоздала, часы посещения с десяти до двух.У тебя пять минут.Я по делам, — Ника берет свою сумку, задевая меня плечом, выходит из палаты.Да уж, мы друг друга однозначно недолюбливаем.Не помню, когда бы мы могли нормально общаться.
Хмыкаю, усаживаясь на прежний стул возле мамы.Она спит, тревожить ее я не собираюсь.Ей нужно отдохнуть.Сердце у нее всегда было слабое.Беру в свою ладонь ее, несильно сжимая.По щекам струятся тонкие обильные дорожки соленых слез.Душа разрывается на мелкие кусочки.Негромко всхлипываю, утирая тыльной стороной расплывшуюся тушь.Тревога не покидает меня ни на минуту, глубоко вплетаясь в мое сердце.Как же я хочу отпустить все и ни о чем не думать.Я хочу жить спокойно, без суматохи и постоянных нервов.Хотя бы на время.Хотя бы на день.
Мою внутреннюю борьбу прерывает вошедший врач лет пятидесяти с странной залысиной на голове.Он неловко прочищает горло, вставая напротив меня так, чтобы нас разделяла одна кушетка.
— Здравствуйте, — начинает он, раскрывая историю болезни моей матери. — Я лечащий врач Жуковой Виктории Алексеевны — Александр Григорьевич.Сегодня поступила к нам с колящей болью в районе сердца, но у нас есть подозрения на кровоизлияние в мозг, поэтому мы активно пытаемся выяснить диагноз вашей, — растягивает слова, запинаясь на последнем. — Матери? — киваю, вставая с места.Вся дрожу от волнения, слезы не прекращают литься, да и я их уже не контролирую. — Вам нужно расписаться вот тут, — указывает на нижнюю строку с печатью. — К несчастью для дальнейшего лечения нужна большая сумма денег, которая позволит нам снабжать необходимыми препаратами Викторию, — в груди что-то непроизвольно щелкает.Я замираю.
— Сколько? — дрожащим от волнения голосом, спрашиваю я, нервно проглатывая скопившуюся слюну.Утираю пальцами мокрые дорожки, но все тщетно.Слезы не переставая хлещут из глаз сплошным потоком.
— Около трех тысяч долларов, мне нужно уточнить точную сумму у секретаря поскольку все необходимые документы хранятся на вахте.Я понимаю, что такое количество денег трудно собрать, но иначе все может закончиться не лучшим образом.Боюсь сообщить, что летальный исход вполне возможен, — Александр Григорьевич, шумно выдыхает, после чего направляется к двери. — Вам придется покинуть палату, так как часы посещения уже закончены.Можете подойти завтра, — почему-то мне показалось, что ведет он себя весьма лаконично, не церемонясь.Возможно, это и к лучшему.Он не тянет, а говорит все, как есть.
Всхлипываю, пробегаясь взглядом по маме.В последний раз подхожу к ней ближе, целуя в щеку, отправляясь за дверь.
Бегло спускаюсь по лестнице, не воспользовавшись лифтом, оказываюсь на первом этаже, где чересчур шумно, но гул в голове заглушает все посторонние звуки.В груди все сдавливает, я будто не могу пошевелиться.Мне хочется безвольно упасть и не показываться никому.Это и в самом деле все происходит со мной? Я вся рушусь изнутри.Морально.
Выбегаю на улицу, заливаясь новой порцией слез, закрывая лицо руками.Судорожно вдыхаю воздух, образуя пар вокруг.Вцепляюсь в волосы руками, закидывая голову назад.Тут же, спустя мизерные секунды, попадаю в объятия, такие нужные сейчас.Обхватываю спину Кирилла двумя руками, утыкаясь носом в его грудь.Его руки поглаживают меня по макушке, он что-то неразборчиво шепчет, прижимая меня к себе.Плачу, сминая в ладонях его куртку, жмусь ближе, словно хочу спрятаться от внешнего мира.
— Тише, тише, — уже где-то рядом с щекой шепчет он, прислоняясь своим подбородком ко мне. — Нужно поспать.Пошли, только аккуратно, пошли, — отрывками улавливаю его фразы, изредка кивая.Не помню, как оказываюсь снова у него в машине, не помню, как засыпаю, ничего не помню.
