— Кажется, знаю…
— НЕТ! — одновременно громкое и возмущённое Маши и Егора.
— Да, — моё уверенное с довольной улыбкой на губах.
====== Май: Чужой. ======
Весь день шёл снег. Крупные белые хлопья мягким покрывалом ложились на газон за окном и деревья у дальней ограды. Подъездную дорожку тоже замело? и только к обеду, медленный после новогодней ночи уборщик, занялся её расчисткой.
Эта дорожка, как магнит притягивала мой взгляд. Я ждал такси. Обычную, каких тысячи, машину с шашечкой сверху, которая привезёт ЕГО. Но такси не было, и Эмиля не было. Мои три смс ушли в никуда. Но всё же ушли — значит телефон его включён. Где-то к часу дня мне пришло сообщение о снятии небольшой суммы денег с его карты. Потом к четырём ещё одно, сумма была уже солиднее. Первым делом я решил, что мелкий просто потерял карту, и кто-то воспользовался ею. Но звонить ему или спрашивать в смс я не стал. Написал Егору, а тот уже подтвердил — да, деньги снимал Эмиль. Для чего именно, мне было не важно. Главное, что с ним всё в порядке.
Сижу верчу в руках мобильник. Пальцы сами набирают текст и адресата «Егор». « Как он там?» Ответ приходит минуты через две: « Бесится. Ты будешь удивлён». Хм… Ничего нового. Мелкий умеет меня удивлять. Шокировать. Доводить до крайности.
На часах почти девять, на улице давно темно, и только фонари освещают полузасыпанную дорожку к парадному входу. Бедный уборщик мучился полдня, но не перестающий идти снег, сводил его работу на нет. Устав смотреть на его мучения, я отпустил бедного парня домой. Эмиль так и не приехал, и я решил, что он просто опять остался у друга.
А чего я ждал? Что он побежит домой? Сомневаюсь, что ему этого хочется. А мне вот хотелось его увидеть.
Хотя я сам не знаю, что сказал бы ему. Начал бы оправдываться? В чём? Ведь отчасти малыш был прав. Всё это затевалось только ради денег и фирмы. Но это было тогда. Тогда я ещё не знал его. Тогда я не любил. А сейчас? Готов ли я рискнуть? Честно отвечаю сам себе — не знаю. Наверное во мне всё ещё побеждает здравый смысл. Чтобы рисковать, нужно знать ради чего. А ради чего буду рисковать я? Ради его и своей любви? Возможно. Но… Всегда есть «но». В нашем случае — это то, что мы братья. Это перечёркивает всё. Как пару, нас бы ещё возможно приняли. Вон сколько однополых отношений вокруг. Но как пару брат и брат… Шансы почти нулевые. У нас просто нет будущего.
Делаю глоток давно остывшего кофе, боже какая гадость…
Сквозь ночь в окно прорезается свет от фар. Он приехал! Знаю, что он. Чувствую.
Наблюдаю в окно, как худенькая фигурка в накинутом капюшоне выбирается из машины и скрывается на крыльце дома. Хлопает входная дверь, и шаги в холле. Замирает. И я замираю в тёмной кухне. Он вслушивается в тишину дома, а я в звуки его шагов. Шаг. Два. Три. Открывается дверь, и темноту комнаты обволакивает светом.
Стоит. Смотрит своими тёмными омутами прямо мне в глаза. А в них пусто. Ни обиды. Ни злости. Просто пусто. Он пьян. И он другой…
Капюшон упал на плечи, и я удивлённо рассматриваю его: почти гладко выбритые виски и довольно короткие локоны на макушке. Длинная чёлка теперь не закрывает лоб и серёжка в брови сразу бросается в глаза. Он кажется взрослее и… таким чужим.
— Привет. — Отмирает первым, и как ни в чём не бывало достаёт из холодильника пачку сока, пьёт прямо из упаковки.
— Привет… — слова царапают мне горло, а ведь я так много хотел ему сказать. — Эмиль…
— Послушай, Май. — Больно кольнуло где-то внутри «Май»… — Давай договоримся раз и на всегда. Ты не лечишь меня своими бреднями про любовь, а я делаю вид, что ничего не было. Мы просто вынуждены жить в одном доме и под одной крышей. Я даже где-то понимаю тебя, сам может быть поступил бы так же, случись мне выбирать между делом всей моей жизни и мало знакомым заморышем, навязанным мне в братья.
— Это не так…
— Так! И я не хочу больше когда-либо вновь поднимать этот разговор. Ты живёшь своей жизнью, а я своей. Обещаю постараться выполнять все требуемые от меня обязательства, чтобы в конечном итоге ты получил эту грёбаную фирму. А потом, после восемнадцати, я просто свалю и больше не потревожу твою жизнь. — Нервно бросает пустую пачку от сока на стол. — А ты больше не потревожишь мою.
— Ты этого хочешь? Вот так? — Обхожу стол останавливаясь в шаге от него. Пахнет спиртным и чужими духами.
— Хочу ли я этого?! Сейчас ты спрашиваешь, хочу ли я? А почему меня не спросили, когда составляли эти блядские бумажки?! Почему не поинтересовались:«Эмиль, а хочешь ли ты быть подстилкой старшему брату? Ему так легче будет управлять тобой, и в итоге получить бабло от папули»?!
— Я никогда не думал так о тебе.
— Да мне плевать как ты думал! Но раз теперь ты наконец-то интересуешься чего я хочу, так я тебе скажу! Я хочу, чтобы вы все отвалили от меня и дали спокойно дожить эти полтора года в этом доме! Я ненавижу этот дом. Ненавижу тебя. Всю вашу больную семейку! Но я вынужден тут быть. Пока что. Извини братик, но тебе тоже придётся потерпеть меня тут. Пока что. Хотя, если ты будешь утешать себя мыслью, что в конечном итоге ты останешься в выигрыше, то тебе станет легче переносить моё присутствие.
— Ты мне не мешаешь…
— А ты мне мешаешь!
— Ты пьян.
— А не пойти ли тебе? — Разворачивается к выходу, и я в последний момент успеваю ухватить его за плечо.
Вздрагивает и кривится, как от боли. С шипением скидывает мою руку и злобно прищуривает глаза. Неужели я ему так противен?
— Не трогай меня, — слова сквозь зубы.
— Хорошо. — Прячу руки в карманы, показывая, что ему нечего бояться. — Я просто хотел поговорить. Всё прояснить. Но наверное лучше завтра.
— Мы не будем больше разговаривать об этом. Ни завтра. Ни послезавтра. Ни-ко-гда. Я буду играть нужную тебе роль послушного сыночка богатого папашки только при одном условии. Ты ко мне не лезешь со своими разговорами и объяснениями. Договорились?..
Смотрю на него и в голове только одна мысль. Обнять. Защитить. Не отпускать. Не отдавать никому.
— И ещё… Мы с Егором теперь встречаемся. Вчера мы переспали. И… И это было лучше чем с тобой.
Врёт? Или правда было? Смотрит мне в глаза не мигая. Не отводит, не прячет взгляд. Боже, неужели правда?
— Я рад за вас… — Да к чертям собачьим я рад. Я в бешенстве. И мне больно. Очень больно.
— Я тоже рад. За нас. Спокойной ночи, Май.
Уходит, а у меня просто нет сил остановить его. Смотрю на его выбритый затылок, пока дверь с грохотом не закрывается за ним.
И со стороны может показаться, что всё наладилось. Он слушает меня. Ведёт себя прилично. Я получаю фирму и деньги. И мне бы только радоваться, да вот только не радостно совсем. Потому что я понимаю, что потерял его…
* * *
В беспомощной ярости обшариваю все кухонные шкафчики в поисках сигарет. Видел как у чёрного входа курит Ольга, когда думает, что её никто не видит.
Злополучная, полупустая пачка Мальборо нашлась в ящике стола. Затягиваюсь и тут же закашливаюсь с непривычки. Стряхиваю пепел прямо в чашку с остатками кофе. Горький дым обжигает лёгкие и царапает горло. Но это неприятное чувство ничто по сравнению с тем, что бурлит у меня внутри.
Хочется броситься наверх. Ворваться в его спальню. Прижимать, чтобы кожа к коже. Хочется целовать. Хочется думать, что всё ещё мой. Нет. Уже не мой.
После третьей выкуренной подряд сигареты начинает кружится голова. И пока ко мне не пришла мысль напиться, что вполне вероятно, решаю подняться к себе и попробовать уснуть.
Но и тут я не нахожу покоя. У меня гость. Вернее гостья.
— Дождался? — Майя сидит на краю огромной кровати, поджав под себя ноги. Тонкая короткая рубашка едва прикрывает стройные бёдра.
— Дождался.
— Может теперь успокоишься? — Откидывается назад, упираясь на ладони и позволяя шелковой ткани оголить ещё больше кожи.
— Ты что-то хотела? Если нет, я хотел бы лечь спать.
