– Где сейчас ваши солдаты?

– Отпустил домой.

В моем отряде были только тобольские и екатеринбургские, те, кто после февральской и октябрьской революции уходили из Армии домой.

– Вы тоже дезертир царской Армии.

– Нет, я верой и правдой служил своему отечеству. Мои солдаты ушли служить революции, а мои офицеры пошли домой. По дороге я собрал всех идущих солдат домой, вот и сколотил больше, чем две сотни солдат.

– Член областной чрезвычайной комиссии Украинский, просит завтра вас прийти к нему в девять утра.

– На сколько брать паек.

– Успокойтесь полковник, я завтра сам заеду за вами и привезу обратно. Спите спокойно. У вас есть еще время подумать, как послужить вам такому опытному военному, революции.

– Что, тебя завтра заберут большевики, и ты больше не вернешься домой?

– Успокойся, дорогая, меня приглашают на мирную беседу.

– Твои товарищи говорят, что ты в Екатеринбург пришел с несколькими сотнями солдат. Если прикажешь им, то они могут весь город уничтожить.

– Было у меня несколько сот солдат, но я их домой отпустил. И будь спокойна за меня. У меня перед властью и людьми совесть чиста.

– А перед теми солдатами, которых ты домой отпустил, тоже чиста?

– Благодаря мне они вернулись домой. Мои солдаты слухов не пускают, кто-то из банды остался жив, вот он и болтает разное.

Жена подошла к окну и с еще не прошедшим испугом после ухода солдат показывает мужу в окно.

Из соседних домов красноармейцы вывозят арестованных и ведут их по улице. Среди пленных полковник увидел Николая Хомича. Как он попался! Такой умный, ловкий, сколько уничтожить бандитов и попасться!

Полковник, подбежал к комиссару.

– Товарищ комиссар, оставьте этого честного человека, если бы не он, мы не уничтожили банду Мыськина. Я лучше завтра с ним приеду к вам. Даю честное слово кадрового офицера, а свое слово я умею держать.

– Но он взят с оружием и угрожал.

– Покажите, пожалуйста, его оружие, комиссар.

– Что вы слушаете этого офицера, лучше давайте его сюда и мы его вместе со всеми в тюрьму.

– Кто из вас брал оружие у этого пленного, найдите и принесите.

Солдат уходит и приносит именное оружие.

– Вы знаете цену этого оружия, оно получено за геройский подвиг в войне против немцев в четырнадцатом году.

– Я полковник, участвовавший в боях с немцами спрашиваю вас, тех, кто был там в жарких схватках, кому давали такое оружие и за что?

Старый солдат подходит, трогает шашку, смотрит на пистолет.

– У меня тоже такое оружие есть! Тогда, комиссар, и меня берите вместе с Николаем Хомичем, мы вместе в четырнадцатом году в окопах кормили вшей, в один день получили это оружие. Я, как и полковник, ручаюсь за него, он не пойдет применять это оружие против солдат. Он бывший солдат, ставший офицером, да и живут они бедно. Никакой он не буржуй.

– Иди, Николай Хомич, домой и забери свое оружие, а завтра утром за обоими приеду.

В это время прибежала жена Сергея Михайловича, вся заплаканная, запыхавшаяся и, услышав, что их отпускают, спросила:

– Вы не обманываете, комиссар, я могу с оружием идти домой?

– Идите!

Полковник берет за руку жену и вытирает ей слезы.

– Успокойся, моя дорогая, страшное уже позади.

– Николай Хомич, бери свое оружие и пойдемте ко мне выпьем по рюмочке, давно я тебя не видал… Расскажешь, как живешь и чем занимаешься.

Подошла к Николаю жена, такая же заплаканная, как и жена полковника.

– Ну, милые мои, познакомьтесь и поставьте нам на стол с Николаем Хомичем самовар и что-нибудь крепенькое.

Полковник медленно идет домой, долго стоят на улице прохожие и не могут себе уяснить, почему комиссар не арестовал ярого монархиста.

– Это хищник, а не человек, – говорили стоявшие на улице. – Может, большевики тоже боятся хищников.

– Посмотрим, комиссар говорил, что приедет за ними завтра. А этому Николаю Хомичу вернули оружие.

– Как не вернуть, оно дарственное за защиту Отечества, кто бы у власти не был, а отчество, родина всегда одна. Он нас защищал, а значит, имеет право носить.

В этот день в Екатеринбурге были арестованы многие представители всех партии, стоявших на стороне белогвардейцев. Остались только те, кому верили большевики, кто не проявлял к новой власти вражды.

На другой день к дому полковника подъехали солдаты. Комиссар спрыгнул с подводы, а солдаты уехали дальше.

Полковник вышел в военной форме.

– А где ваши люди? – спросил он.

– Уехали, мы остались одни. Здесь идти нам недалеко. Вы не возражаете, если мы пойдем пешком?

– Согласен.

– Тогда разрешите я позову Николая Хомича и мы пойдем вместе.

Украинский встретил полковника Сергея Михайловича и Николая Хомича, как старых друзей.

– Вы оба военные и я буду говорить с вами, как с военными. У нас в городе сформировано две дивизии красноармейцев, нет опытных командиров, а вы как старые воины, закаленные в боях, нам нужны.

Можете сегодня не спешить с ответом. Идите домой посоветуйтесь с женами, а завтра, если согласны, принимайте дивизию.

Чехословаки намереваются захватить Екатеринбург, до их прихода нужно дивизии обучить, приобрести кое-какой военный опыт. Вы специалисты, вам и решать, как их готовить и чему готовить.

– Вы покажете нам нашу дивизию? Хотелось бы знать, что я буду иметь в бою против восставших чехословаков. С ними воевал на западе, повоюю и здесь. Они уже прошли опыт войны и к встрече с ними нужно готовиться основательно.

Бывший штатный полковник царской армии Дралеб встречал нового командира дивизии полковника Зарева. Он построил дивизию в том месте, где заровцы схоронили оружие до лучших времен.

Половина солдат была разута и раздета, большая часть дивизии не имела оружия.

– Оружие в городе есть, – сказал Украинский, – его прячут бывшие белогвардейцы. Мы попали на след, кто хоронил оружие и думаю, что они уже сегодня нам скажут, где оно лежит.

Зарев встал на тот бугорок, под которым лежало оружие. Им можно около тысяч красноармейцев вооружить. Он стоял одной ногой за монархию, которую все продали, все разворовывали и другой ногой в новой империи, проданной, разворованной без сапог, без оружия и хлеба.

Старая империя уже отмирала, а новая, еще не созревшая, только начинала подниматься на ноги и устоит ли она на своих обессиленных от голода и холода ногах.

Можно прижиться у новой власти до лучших времен, но Зарев любил военный порядок и дисциплину.

Зарев шагал домой, он обдумывал свои действия. Сегодня майор должен договориться с его императорским величеством о времени его освобождения. Но еще майор сказал, что завтра будет поздно. Что это могло означать?

Ковалевский и Украинский, две загадочные фигуры, через их руки проходит сейчас масса людей города, одни будут защищать город, другие отсидятся в тюрьме. И снова мысль о майоре, как бы он поступил в данной ситуации, в какой оказался он.

Для майора он предатель монархии. Недавно он ждал чехословаков, чтоб они освободили царя, а сегодня он готовит дивизию, чтобы остановить армию чехословаков.

Зарев подумал о себе, он такой же, как и все, кто предал царя, всем им надоела монархия, она тормозила движение России вперед. Это истина или обман?

Если он откажется, отправят в тюрьму. Разве я шел домой, чтоб сидеть в тюрьме, сидеть, сложа руки, когда необученные солдаты воюют и умирают за лучшую жизнь с теми, кто отказался от мира и навязал народу гражданскую войну.

Майор вышел на свежий воздух из прокуренной избы лесничего. Лесничий сказал ему, что еще вчера полковник Зарев дал согласие работать в Советах, он принимает дивизию, которая должна противостоять чехословакам, которые с юга рвутся к городу.

Если это цель спасения монархии, которой он служил верой и правдой, то это оправдывает цель. А если это самосохранение или малодушие, трусость за свою жизнь и жизнь своей семьи?

Леонид вспомнил свою жену Ольгу, красавицу с голубыми глазами и черными вьющимися волосами. Она осталась с отцом и матерью. А какие дети! Он уходил на войну, старшенькой было четыре года. Наташа была похожа на бабу, после нее сыновья – Михаил и Яков и младшенькая Надя, вся в мать. Прабабушка говорила, что его дочь Надя, что жена, так похожи друг на друга. А откуда он знал, какая была маленькая Оля?