- Почему же он не поверил купцу?! - не выдержав, прервал девушку дядя. - Вы же могли вернуться гораздо раньше!
- Отец сказал, что эта новость показалась ему чересчур хорошей для правды, поскольку на протяжении многих лет небожители радовали его слишком редко. Поэтому он попросил своего друга ещё раз всё перепроверить. И только когда торговый партнёр господина Картена, пользовавшийся его полным доверием, побывав в Радле, нашёл на стене Сената имя Госпула Юлиса Лура, отец начал собираться...
- Но ты всё равно вернулась одна! - не дал ей закончить собеседник.
- Увы, - печально развела руками Ника. - Отец вдруг решил, что слишком стар для такого долгого и тяжёлого путешествия.
- Лаций болен? - с тревогой спросила бабушка.
- Не знаю, госпожа Торина, - потупила взор Ника. - Только он всё время повторял, что не хочет быть похороненным в море.
- Вот как? - недоверчиво вскинул брови регистор Трениума, знаком приказав наполнить свой бокал.
- Предчувствие его не обмануло, - чуть понизив голос, рассказчица обвела мрачным взглядом враз притихших слушателей. - Путь через океан оказался очень тяжёлым.
В самых живописных красках она поведала, как корабль попал на спину Змеи, о мучившей мореплавателей жажде, о голоде, о страхе и отчаянии, охватившем команду, о том, как снизошедший до их молитв Яроб прислал северный ветер, вырвавший судно из цепких лап течения.
Торина Септиса ещё сильнее расплакалась, размазывая по лицу убогую местную косметику. Хозяин дома, крякнув, потянулся за круглым пирогом, а его супруга, казалось, окаменела. Опираясь локтем о подушечку, она смотрела куда-то вдаль, поблёскивая двумя мокрыми полосками на щеках. Даже Нику, что называется, "проняло" от нахлынувших воспоминаний так, что временами перехватывало горло.
Наверное, именно из-за нахлынувших чувств, никто не обратил внимания на то, что пребывание у гостеприимных северных варваров девушка умудрилась втиснуть всего в несколько слов. После чего, промочив горло бокалом вина и закусив ветчинкой, так же коротенько описала своё путешествие по Западному побережью и Империи, остановившись лишь на истории с обвинением в богохульстве, выдвинутым против неё верховным жрецом этригийского храма Дрина.
А вот встречу с императрицей рассказчица описала довольно подробно, хотя для этого уставшей Нике пришлось старательно подбирать слова, от чего говорила она гораздо медленнее.
Слушатели тоже изрядно устали. Хозяин дома откровенно зевал, часто моргал, тараща осоловелые глаза. Бабуля клевала носом, время от времени дёргая головой и всхрапывая, словно укушенная оводом лошадь. Только тётушка, казалось, с прежним вниманием следила за рассказом новоявленной племянницы.
Закончив своё повествование тем, как она отказалась задержаться в имении Маврия, девушка задала давно интересовавший её вопрос:
- Я слышала, господин Септис, вы уже нашли мне жениха?
- Да, - подтвердил дядя, но тут же предостерегающе махнул рукой. - Но об этом завтра. Всё завтра. Я слишком устал для серьёзного разговора.
Словно желая наглядно продемонстрировать степень своего утомления, он тяжело навалился на плечо помогавшего ему подняться раба.
"Вроде и выпил немного, а на ногах уже не стоит, - недоуменно хмыкнула про себя племянница, глядя, как хозяин дома с помощью уже двух невольников пробирается к выходу из столовой. - Наверное, уже пришёл пьяный, а дома окончательно развезло".
Поймав одну из местных рабынь, она приказала проводить её в уборную. Блестевший чистотой мозаичный пол, мраморное сиденье с аккуратной дыркой, прикрытой ярко начищенной медной крышкой, изображавшей то ли клумбу, то ли венок. Ровно оштукатуренные и побелённые стены разрисованы розовыми кустами. Однако всё это великолепие портила оловянная миска с плавающей в воде губкой. Судя по всему единственной, на всю семью регистора Трениума. Ясно, что гигиена тут и рядом не ночевала.
"Придётся чаще пользоваться горшком", - с философским сожалением о несовершенстве жизни подумала девушка.
По пути в свою комнату она встретила Пласду Септису и попросила у неё какой-нибудь матрас для своей рабыни.
- С тех пор, как меня едва не похитили в гостинице возле Арадского лагеря, я боюсь спать одна.
- Да, не легко вам пришлось, госпожа Ника, - сочувственно кивнула собеседница. - Идите к себе, я распоряжусь.
Тюфячок оказался изрядно засален, остро попахивал овечьей шерстью, но был достаточно толстым, чтобы Риата не мёрзла на каменном полу.
Несмотря на обилие впечатлений и новые беспокойства, достигшая наконец своей цели путешественница заснула сразу, едва её голова коснулась цилиндрической подушки.
Внезапно в наслаждающееся покоем сознание ворвался тихий стук. Рука девушки метнулась к лежавшему в изголовье ножу.
- Госпожа Юлиса! - донёсся из-за двери еле слышный, но настойчивый шёпот. - Госпожа Юлиса, тут ваши вещи привезли.
Ника уже хотела разбудить сладко посапывавшую Риату, как снаружи послышался смачный шлепок, и знакомый голос Солта зло прошипел:
- Госпожа только легла, устала, а ты орёшь на весь дом, сын петуха и собаки!
- Так корзина... Может, зайти потихоньку? Дверь-то всё равно без запора...
- Заткнись, тупая бестолочь! Вдруг госпожа проснётся, испугается... Забыл, что хозяйка велела её даже утром не тревожить! Отнеси к Трите. Она ей завтра отдаст.
Затем последовал ещё один шлепок, ворчание, всхлипы и шарканье сандалиями по полу.
"Заботится обо мне тётушка, - усмехнулась девушка, зевая. - А сначала плохо встретила. Вот и разберись тут: кто есть кто?"
Во сне ей мерещилась какая-то чертовщина, а потом появился Наставник, и погрозив пальцем, потребовал непременно вернуть "Место Юлисов".
Распахнув глаза, она какое-то время бестолково таращилась в окружающую темноту, изо всех сил стараясь уловить некую очень важную мысль, которая всё выскальзывала, словно кусок мыла в мутной воде.
Внезапно мирно похрапывавшая Риата заворочалась, бормоча себе под нос что-то неразборчивое. И сейчас же всё встало на свои места.
- Ну, конечно! - выдохнула Ника. - Приданое! Без него никак невозможно. Свои же не поймут!
Она сладко потянулась. Кажется, появился шанс по крайней мере отсрочить это совершенно ненужное замужество. А там посмотрим, что ещё можно сделать.
Перед тем как вновь устало смежить веки, девушка приказала себе проснуться пораньше, и взвинченные нервы не подвели.
Узкая щель над дверью только начала сереть, когда она, отбросив одеяло, села на кровати, изо всех сил стараясь прогнать сонную одурь. Заметно похолодало. Крошечный огонёк оставленного на ночь масляного светильника погас. Но глаза уже более-менее чётко различали окружающую обстановку. Надо успеть привести себя в порядок и обязательно ещё утром поговорить с дядей.
Успевшая привыкнуть к её закидонам, Риата безропотно встала и с видом страдающего стоика отправилась сначала на кухню, где зажгла лучинку от тлевших в очаге угольков, потом в бассейн за водой.
Пока госпожа умывалась, невольница сообщила, что местные рабы спят где попало: на кухне, на чердаке, в коридорах. Только у хозяйских любимцев есть крошечные каморки. Выдав столь ценные сведения, она тут же слёзно поблагодарила Нику за то, что та оставила её с собой.
- Ты уже успела поболтать с кем-нибудь из здешних? - спросила девушка, усаживаясь перед зеркалом.
- Нет, госпожа, - вздохнула Риата, перебирая её волосы. - Все ещё спят, только вы поднялись ни свет ни заря.
В последних словах ясно читался упрёк, привычно проигнорированный хозяйкой.
- Будешь разговаривать - постарайся узнать побольше о женихе, что мне тут отыскали, - Ника криво усмехнулась своему отражению, подумав: " Уж рабы-то наверняка знают не только, что он из себя представляет, но и почему любимый дядюшка так торопится спровадить замуж только что обретённую племянницу. Мог хотя бы для приличия дождаться моего приезда в Радл. Тогда бы и договаривался".
