Герхард хорошо помнил рассказы отца о том, как дед, не поверив забредшей виртуле и проигнорировав её предупреждение, да ещё прогнав любимицу Хранительниц, поплатился за это жизнью. Конунг сжал губы, но, понимая, что не настолько же он глуп или могущественен, чтобы противостоять Хранительницам Судьбы, согласился.
— Хорошо! Но если будешь лезть к моим дружникам…
Она не дала ему закончить: — А они тогда пусть не творят своих мерзостей! Поэтому распорядись выделить мне комнату рядом с медблоком, и я обещаю, что меня не будет видно и слышно. А зверёнышей своих предупреди, что буду наказывать, если не вразумятся.
Конунг стукнул от досады кулаком по столу, кивнул головой и уже благожелательней буркнул: — Договорились. — И отдал распоряжение, попутно подумав, что «Не будет же она здесь торчать тысячу лет. Пару месяцев потерпеть парням, и всё вернётся на круги своя…»
Ей предоставили покои, вскоре позабыв о её присутствии. И она тихой тенью скользила по коридорам. Везде, где ей хотелось.
***
Есть в психологии понятие — «скорбное бесчувствие», или депрессивная анестетика. Ярким примером этого мог служить врач домейна — Маттео-Меченный, отслуживший роду Мёллендорфов более полтораста лет. За такой срок он перевидал многое, и от невозможности принять или изменить то, что творилось вокруг, или в силу возраста ему не раз казалось, что он очерствел и чувства утрачены навсегда. Но…
Но всё перевернула эта девочка с удивительными чистыми и наивными глазами. Один только взгляд на неё, — и он потерял своё равновесие. Его зыбкая стабильность рассыпалась, а на месте обгорелых остатков прошлого «я», возникло новое, готовое к переменам и в жизни.
Теперь этот кареглазый брюнет, на вид — лет двадцати, довершал обработку ран дружника, а Айша пошла за Паолой и метрессой. Что мотивировало врача работать быстрее, чтобы, когда зеленоглазая красотка придёт к нему, им никто не мешал «попить чайку».
***
Паоле нравилось хлопотать. В такие минуты ей вспоминался дом, и как они с мамой пекли и угощали всех крутышками: нежными внутри, с сочной ягодной начинкой, под хрустящей, пропечённой корочкой. И пускай сегодня она в полном одиночестве пекла их в кук-боте гаремной, они ей явно удались. Теперь девушка раскладывала их на блюде, уже сервировав небольшой столик в приёмной медотсека красивым чайным сервизом, под шумок стащив у сластёны-Мэта порцию сладостей, припрятанных им от Олии, которая любила посидеть у него, понемногу опустошая запасы.*
Наконец, та появилась с огромным заварным чайником, который был торжественно поставлен под инфракрасную грелку, чтобы не остыл. И По активировала хотер. Они быстро приготовили и бургеры с разными начинками, учитывая, что Маттео ещё не ел, а всё время занимался раненными после «прогулки» конунга, по слухам — не очень удачной.
Пройдя в «едарий» — шуточно называемый им так кухонный отсек медблока, Мэт был приятно удивлён видом хлопочущих девушек. Он смотрел на их милую суету, и сердце его вдруг заныло при мысли «что было бы славно вот так сидеть в своём домике, в кругу Паолы и их детишек, и чтобы не было ни рабства, ни Герхарда, ни этих меток».
— Как вкусно пахнет! — Потянув воздух носом, сглотнул слюну врач. — Накормите, напоите?
— Садись, уже всё готово, — по хозяйски предложила Паола и, улыбнувшись ему, отправилась за заварным чайником, явно изготовленным торкиолами с их любовью к объемам и узорам.
— Ишь, размечтался! — Раздалось ворчание Айши. — Садись. Тебе всё равно с ней не быть. Хотя любить её долго будешь.
«Обрадовала», — разочарованно ответил ей в мыслях врач, но вслух ничего не сказал. Он сел на диван перед столиком. Паола по-свойски налила ему чай в красивую синюю с золотом чашку, положила сладость на десертное блюдечко, предложила взять бургеры самому. И он воспользовался её любезным предложением, прихватив в ответ пальцы девушки в благодарность, но её строгий взгляд немного остудил его пыл.
Девчонка смирилась с тем положением, в которое попала. Олия, как могла, с материнской заботой «вправляла мозги» пленнице, обучая её женским хитростям. Благо, та оказалась сообразительной и быстро впитывала в себя правила нового существования. Но все рано она ни с кем не сдружилась, кроме Олии, а Мета недолюбливала, помня его «услугу» Рыжему в первый день своего пребывания здесь. Но он сумел смягчить сердце девушки устраиванием коротеньких свиданий с её малявками, которых приводил к себе в медотсек, прикрываясь проведением медицинских тестов.
— Давайте, не сидите столбами, — захлопотала Олия, когда обнаружила, что виртула и Паола пока ничего себе не налили и не положили. — Пейте чай. «Крутышки» просто тают во рту, бургеры разбирайте. — Она пододвинула к ним чашки, передала всем салфетки, блюдца с выпечкой и бутербродами. И темная, терпкая жидкость согрела их своим теплом, а изделие Паолы вызвало восхищение виртулы, и она с удовольствием взяла ещё.
— Здорово они у тебя получились. Давно такого удовольствия не получала, — причмокивала от удовольствия Айша, откусывая с хрустом небольшие кусочки от хорошо пропечённой «крутышки», завернув в салфетку ещё несколько штучек. — Ещё полакомлюсь потом.
— Хочешь, я тебе буду часто их выпекать? Дома мы всё время с мамой что-нибудь да приготавливали. А здесь… — И Паола смолкла, внезапно погрустнев.
— Да, иногда жизнь не мать, а мачеха, — философски заметила Айша, начиная разговор. — И не у тебя одной потери, и не все встретили Ожидаемых. Спроси Маттео. Он уже второе столетие разменял, а метка не реагирует. Про Олию сама знаешь. Хотя сейчас Хранительницы стараются вообще не давать меткам слиться. Пока порядок не восстановится. Для любви нужна свобода и мир.
— А может это и хорошо, что Ожидаемых нет? — с оттенком сожаления и грусти ответила По и понурила голову.
— Что за глупости! — Айша, полная сочувствия и любви к этой девочке, погладила её по голове. И Паола глянув на неё, пересела к поближе, и вдруг прижалась к ее сухому боку, ища материнской защиты. Виртула обняла её и продолжила: — В том, что с тобой и твоими родными произошло, нет твоей вины. Разве ты воспитывала гролингов, приучая их ко вседозволенности? Или ты научила всех остальных трусливо прятать головы в песок в надежде, что до них не доберутся?
— Но я осталась жива, — девушка тряхнула головой, давя подступившие слезы. — И не уберегла тех, кого мне доверили. Мне даже свиданий с ними не дают. И если бы не Маттео, то я вовсе не знала бы, что с ними.
— А вот тут можно многое исправить, — неожиданно продолжила виртула. — Садись, дитя, и послушай, что я тебе расскажу. Но для начала ответь, что ты думаешь про свое положение сейчас?
— Естественно, оно отвратительное. Что может быть хорошего в рабстве? — Поморщилась Паола.
— То есть ты — жертва? — Виртула хотела помочь девушке разобраться.
— Наверное, — не совсем уверенно отозвалась Паола, тяжело вздохнув. — Но я не собираюсь веками терпеть, как другие, — и она немного надменно посмотрела на врача и Олию.
— А ты не торопись осуждать других. Ты в их шкуре не была, — предупреждающе подняла палец Айша. — Ну и что ты собираешься делать?
— Сбежит, — насмешливо ответил за нее Маттео, дожевав бутерброд и запив его. — А её поймают, изобьют, но она девчонка заводная, поэтому еще пару раз попытается. И каждый раз ее будут ловить и бить. Потом на её глазах казнят из малышей кого-нибудь, чтобы сломать характер. Поместят в кошмарные условия: карцер, бордель дружников, на рудниках Рильке гнобить будут, пока радиация так не отделает, что метка её в вампира превратит. — И, увидев недоумённый взгляд Паолы, объяснил: — При внешних агрессивных условиях метка покрывает всё тело и блокирует разум. Всё, что тебя будет волновать тогда — свежая кровь. Да, ещё мутировать заставит. Зато сейчас у нее неплохой шанс помочь и себе, и другим. Но ей-то что? Она будет, как упрямый скорук, * стоять на своем.
Паола сидела явно огорошенная. Олия пока не вступала в разговор, ожидая минуты, когда Айша подведёт девчонку к нужной теме. В крайнем случае она поговорит с ней завтра. Тем временем Мэт продолжал: — Да! Если думаешь, что я щучу, поговори с охранником третьего сектора — Руди Щупелем. Его только недавно перевели к нам с этих рудников, и теперь он в учениках ярла — Криги Номеда, правой руки твоего Герхарда. Поможешь ей встретиться с ним, Ол?
