Молоков Василий Сергеевич

Родное небо

Аннотация издательства: Автор книги "Родное небо" В. С. Молоков - один из первых Героев Советского Союза. Он принадлежит к тому поколению авиаторов, которому выпала трудная, но завидная доля защищать власть Советов в годы гражданской войны и военной интервенции, осваивать воздушные пути в Сибири, Заполярье, Арктике в годы первых пятилеток. Во время Великой Отечественной войны Молоков командовал 213-й ночной бомбардировочной авиационной дивизией. Свой боевой путь Краснознаменная Витебская, орденов Суворова и Кутузова 213-я авиадивизия начала в небе Подмосковья и завершила его под Кенигсбергом. В своих воспоминаниях автор рассказывает о многих интересных событиях из истории нашей авиации, тепло пишет о людях.

Содержание

Коротко об авторе и его книге

В армейской шинели

Ступени к высоте

Курс на льдину

Горизонты Арктики

Арктический перелет

Москва - Северный полюс

Неожиданное назначение

В грозовом небе

На фронт!

Огненные трассы

Коротко об авторе и его книге

Время юности нашего воздушного флота - тридцатые годы - выдвинуло блестящую плеяду героев-авиаторов, известных не только у нас в стране, но и за рубежом. Кто не знал таких летчиков, как Чкалов, Байдуков, Беляков, Громов, Юмашев, Данилин, Коккинаки, Бабушкин, не восхищался их дерзновенными полетами? Среди этих имен достойное место заняло имя полярного летчика Василия Сергеевича Молокова.

Простая, казалось бы, обыкновенная жизнь рядового линейного летчика Красноярской авиабазы, войдя в кипучий ритм первых пятилеток, вдруг засверкала для всех своим мужеством, смелостью и главное - беззаветной самоотверженностью в труде. Молодой Молоков осваивал первые трассы над необъятными сибирскими просторами, над тайгой, тундрой, горными хребтами, над вечными льдами Арктики. Участие в спасении челюскинцев в 1934 году, полет к острову Врангеля в 1935 году, арктический перелет, открывший воздушную дорогу над Северным морским путем, принесли отважному летчику всенародное признание и необыкновенную популярность.

"Наш народ любит Молокова, - писал Борис Горбатов в одной из своих статей в "Правде", будучи ее спецкором, участвовавшим в арктическом перелете 1936 года. - Он чувствует в нем своего человека, работящего, отважного, умелого. Он видит в нем искреннего сына народа, верного бойца партии".

А вот характеристика его как летчика: "Молоков - человек блестящей техники, стальной воли и решимости. Он олицетворяет собой героизм и мужество советских пилотов, готовых отдать свою жизнь на благо нашей Родины..." Это слова из приветственной телеграммы В. П. Чкалова, Г. Ф. Байдукова и А. В. Белякова.

Предлагаемые читателю воспоминания Героя Советского Союза генерал-майора авиации В. С. Молокова не только знакомят нас с интересными событиями из истории нашей авиации, но и показывают становление Молокова как авиатора и человека.

Характерно, что слава, которую так щедро дарил своему любимцу народ, совсем не меняла натуры Василия Сергеевича.

- Я не сделал ничего особенного, - невозмутимо утверждал он. - Я обыкновенный летчик.

Славу Молоков воспринимал лишь как огромную ответственность, как наказ народа работать еще больше, еще лучше.

И еще одна отличительная черта Молокова - бережное отношение к людям. Где бы он ни работал - инструктором авиашколы, летчиком в Заполярье, начальником Главного управления ГВФ, командиром авиадивизии в годы Великой Отечественной войны, - всюду стремился и научить, и поддержать, и помочь. Для него это было так же естественно, как отдавать работе всего себя. Бывшие ученики Молокова, собратья по профессии, товарищи по фронту - все они видят в нем прежде всего неутомимого труженика, талантливого организатора, человека большой душевной теплоты.

Именем Молокова названы его родное село, улицы некоторых городов. Лучшие рабочие бригады и смены на предприятиях с гордостью называли себя молоковскими. Василий Сергеевич получал письма-отчеты от колхозников, трактористов, курсантов аэроклубов, школьников. Народ видел в нем своего героя.

В своих воспоминаниях В. С. Молоков пишет о товарищах, о современниках, чья жизнь и работа определялись прежде всего сознанием гражданского долга, освещались беззаветной любовью к Родине, что особенно ярко проявилось в годы Великой Отечественной войны. Книга Молокова вводит нас в атмосферу тех лет, рассказывает о высокой нравственной силе и красоте советского человека.

А. Ляпидевский, Герой Советского Союза, генерал-майор авиации

В армейской шинели

Длинной чередой проходят в моей памяти годы. Вспоминая свою жизнь, я думаю о нашей молодежи, и мне хочется рассказать ей, как неграмотного деревенского парня подняла и воспитала Революция, Советская власть, наша Ленинская партия. После революции жизнь предстала предо мной в ином свете, будто пробудился ум, а душа обрела крылья. Открылась дорога к знаниям, к любимой работе, ставшей моей радостью и гордостью, высшим долгом перед Родиной.

* * *

...Хмурый осенний день 1915 года, станция Подольск. Отсюда нас, призывников подмосковного села Ирининское, отправляют в Петроград.

Второй год как идет империалистическая война. Многие мои сверстники, посланные на фронт весной, погибли в окопах. Но мне кажется, что война еще далеко, и я думаю вовсе не о ней. Впереди Петроград. Что это за город? Какова она, военная служба? По-деревенски прикидываю, что, пожалуй, с неумелого сперва не очень будут спрашивать, а потом уж "взнуздают", но это не страшно.

На призывном пункте в Подольске мне дали назначение на флот. Туда старались отбирать тех, кто был хоть мало-мальски знаком с какой-нибудь машиной или знал ремесло. Я нее работать начал с девяти лет и к призывному возрасту стал уже опытным мастеровым и физически крепким парнем.

Когда умер отец, осталось нас у матери трое и я был старшим. Вот тут-то и пришлось подумать о работе. Пешком добрались мы с матерью до Москвы. Земляки помогли устроиться в мастерскую, поставлявшую коробки табачной фабрике Попова. Положили мне жалованье 1 рубль 10 копеек в месяц, которое должны были отдавать матери. А за ночлег и харчи стал я в семье хозяина мастерской мальчиком на побегушках вместе с другим таким же парнишкой. Много выпало на нашу долю колотушек и брани. Но вокруг мы видели то же самое. Поэтому иного отношения и не представляли.

Через год мать забрала меня домой, испугавшись тревожного положения в Москве: шел 1905 год, начались забастовки. Вернувшись в село Ирининское, я стал работать в деревенской кузнице подручным. Однако спустя несколько месяцев вновь поехал в Москву. Опять помогли земляки - устроили молотобойцем в слесарно-кузнечную мастерскую, изготовлявшую металлические части для карет. Находилась мастерская в Каретном ряду. Там и стал я учиться слесарному делу. Старый мастер разрешал мне по вечерам вставать к его тискам и охотно показывал, как надо работать. Тут, в мастерской, мы и трудились, и ели, и спали - взрослые на нарах, а я с товарищем - под верстаком.

Проработав в мастерской несколько лет, я ушел на фабрику Зимина, теперь уже слесарем. Подростков туда не очень-то брали, но я прибавил себе два года, сказав, что мне уже семнадцать. Поверили на слово. Наконец-то я мог жить самостоятельно. Теперь у меня был свой угол, рядом добрые, хорошие люди (тоже фабричные). Только вот нежданно-негаданно пришла беда - заболел я оспой. Как-то проснулся утром весь в жару, ознобе. На лице какие-то пятна появились. Решил по пути на работу зайти к врачу, тем более что фабрика находилась как раз напротив 2-й градской больницы. Зашел, а меня оттуда и не выпустили - оспа! Уложили в крытую повозку, и старая лошаденка потащила ее куда-то. Вспоминаю, ввели меня в огромную, как казарма, палату. Там коек сто стояло, и почти все были заняты. Медицинская сестра, уложив меня, показала на соседа по койке, лицо которого все было изрыто оспинами, и наставительно сказала: