– Человече! Пробудися! Можно тебе и лежа наспаться, а не стоя!

И говорит Ивашка Белая Япанча:

– А ты кто еси, и как тебя зовут по имени, и откуда ездишь?

И говорит ему Еруслан Лазаревич:

– Яз еду от Картаусова царства, отец у меня князь Лазарь Лазаревич, а мати у меня Епистимия, а меня зовут Ерусланом; а еду я во индейское царство поклониться царю Далмату.

И говорит ему Ивашка Белая Япанча:

– Брате Еруслан Лазаревич! Преж сего мимо меня не проезживал никаков богатырь, а ты хочешь мимо меня проехать? Поедем в чистое поле и отведаем плеч своих богатырских.

И тут скоро садились на свои добрые кони и поехали в чистое поле гулять; Ивашка поехал во всю пору лошадиную, а Еруслан ступью бредучею; Ивашка заехал наперед.

И Еруслан Лазаревич помолился: «Боже, Боже, Спас милостив! Дай мне, Господи, всякого человека убить копьем, тупым концом!» И ударил Еруслан Лазаревич Ивашка против сердца ретивого копьем, тупым концом, и вышиб из седла вон; и Араш, его вещий конь, наступил на доспешное ожерельице и пригнел к сырой земле; и обратил Еруслан Лазаревич копье острым концом, и хочет его скорой смерти предати. И говорит ему Еруслан Лазаревич:

– Брате Ивашко! Смерти хошь или живота?

И молится Ивашка, лежа на земле:

– Государь Еруслан Лазаревич! Не дай смерти, дай живот! Преж сего у нас брани не бывало, да и впредь не будет.

И говорит ему Еруслан Лазаревич:

– Брате Ивашко! Не убил бы тя, да за то тебя убью, что знают тебя в чисте поле всякие красные девки.

И обратил Еруслан Лазаревич копье острым концом, и предал его смерти, а сам поехал ко индейскому царству поклониться царю Далмату.

И Еруслан Лазаревич, как приехал ко царству, и въехал на царев двор, и слез с своего доброго коня, а сам пошел ко царю в палату. Образу Божию он молится, царю Далмату поклоняется:

– Многолетнее здравие царю Далмату со своими 12 богатырями! А меня, государь, холопа своего, приими в службу.

И говорит ему индейский царь Далмат:

– Откуда еси, человече, пришел, от которого царства, и какого отца сын, и как тебя звать по имени?

И говорит ему Еруслан Лазаревич:

– Государь царь Далмат! Езжу я от Картаусова царства, а рождения сын князя Лазаря Лазаревича, а матери Епистимии, а меня зовут Ерусланом.

– Каким же ты путем ехал: конным, или пешим, или водяным?

И говорит Еруслан Лазаревич:

– Государь царь Далмат! Яз ехал сухим путем.

И говорит царь Далмат:

– Еруслан Лазаревич! Есть у меня человек, на дороге стоит в чистом поле, а зовут его Ивашком, прозвище Белая Япанча, мимо него никаков богатырь не проезживал, ни зверь не прорыскивал, ни птица не пролетывала, и никаков человек не прохаживал; а ты как проехал?

И говорит ему Еруслан:

– Яз, государь, не ведал, что твой человек, и я его убил.

И тут царь Далмат убоялся: «Когда-де он такого богатыря убил, и он-де царством моим завладеет». И стал царь Далмат кручинывать: «А не на то-де он приехал ко мне во царство, что ему служить; но на то он приехал, что ему царством завладеть моим». И велел Еруслана чтити честию великою, и поить, и кормить своим царским питием довольно.

Понял Еруслан Лазаревич, что его царь убоялся; оседлал коня своего и, вшед в каменную палату, образу Божию молится, и с царем Далматом прощается, и поехал Еруслан из града вон; и царь возрадовался радостью великою, что Бог избавил его от Еруслана, и повелел градские ворота затворити и утвердити, [говоря,] «чтобы Еруслан назад не воротился и царства бы нашего не попленил».

И поехал Еруслан Лазаревич ко граду Дербию, к царю Варфоломею поклониться, а хощет видети прекрасную царевну Настасию Варфоломеевну, что он слышал про ее красоту. А в те поры Еруслан Лазаревич осьми лет на девятом году. И едет месяц, и другой, и третий, а сам себе подумал: «Поехал я в дальнюю страну, не простясь ни с отцом, ни с матерью; а если мне слюбится прекрасная царевна и я на ней женюся, а у отца своего и у матери не благословлюся!» И поехал Еруслан Лазаревич к Картаусову царству.

Видит – Картаусово царство пусто, попленено, и огнем пожжено, и мхом поросло; лишь только одна хижина стоит, а в хижине стар человек об одном глазе. И Еруслан Лазаревич вшел в хижину, образу Божию молится, старику поклоняется. И говорит Еруслан Лазаревич:

– Брате стар человек! Где сие царство девалось, и кто пленил?

И говорит ему стар человек:

– Господине воин! Откуда едешь и как тебя по имени зовут?

И говорит ему Еруслан Лазаревич:

– Как ты, старик, меня не знаешь? Яз здешнего царства, сын князя Лазаря Лазаревича, а мати у меня Епистимия, а меня зовут Ерусланом.

И тут старик со слезами пал на землю и говорит ему:

– Государь Еруслан Лазаревич! После твоего отъезду немного времени минуло, пришед под наше царство князь Данило Белый, собрал войска 120 000 и пришел, наше царство попленил, и огнем пожег, и ратных людей побил, храбрых витязей 180 000, а честных людей 300 800, а попов и чернецов собрал на поле и огнем пожег 412, а младенцев прибил 11 000, а жен 14 000, а царя Картауса, и отца твоего князя Лазаря Лазаревича, и 12 богатырей в полон взял и увез во свою землю; а яз един пролежал в трупу человеческом, а лежал 9 дней и 9 нощей.

И встает Еруслан Лазаревич, образу Божию молится, и с стариком прощается, и поехал к царству князя Данила Белого. А в те поры Еруслан Лазаревич десяти лет и трех месяцев. И приехал [он] до царства в полуденное время, никто не слыхал и не видал, только видели малые робятки, [что] по улицам играют. И Еруслан у робят спрашивает:

– Где сидит у князя Данила Белого царь Картаус, в коей темнице? Яз бы ему подал милостыню.

И указали ему малые робята темницу, и приехал Еруслан Лазаревич к темнице, и у темницы стражей всех прибил, и ударил в темничные двери, и, вшед в темницу, говорит Еруслан Лазаревич:

– Многолетное здравие царю Картаусу и государю моему батюшке князю Лазарю Лазаревичу! Как вас, государей моих, Бог милует?

И говорит ему царь Картаус:

– Человече! Отъиде от нас прочь, откуда пришел, туда и пойди, а [над] нами не смейся. Когда-то яз был царь, а тот князь, а те богатыри, а ныне, по грехам нашим, яз не царь, а тот не князь, а те не богатыри, а мы сидим в темнице; уж у нас и очи выело, и мы сидим и рук своих не видим.

И говорит Еруслан Лазаревич:

– Яз приехал к вам не смеятися, яз приехал поклонитися; а меня зовут Ерусланом, а отец у меня князь Лазарь Лазаревич, а мати у меня Епистимия.

И говорит царь Картаус:

– Аще бы Еруслан был жив, и мы бы горести не терпели.

И говорит Еруслан Лазаревич:

– Яз не лгу.

И говорит царь Картаус Еруслану:

– И ты, человече, [что] называешься Ерусланом Лазаревичем, и ты нам сослужи службу: поедь ты за теплое море в подонскую орду, в Штютен град, к вольному царю, ко Огненному щиту, к Пламенному копью, и убей его до смерти, и помажь нам очи, и когда мы увидим свет Божий, тебе веру поимеем.

Еруслан поклонился царю Картаусу, и отцу своему князю Лазарю Лазаревичу, и 12 богатырям и поехал из града вон.

И увидели его робята, собою млады, и сказали мурзе:

– Ехал-де из града вон человек, а сказался-де нам, что Еруслан Лазаревич.

И пришед мурза к темнице, и у темницы кои богатыри были приставлены, лежат прибиты; и мурза двери [запер], и пришел ко князю Данилу Белому, и доложил ему, что был во граде Еруслан и у темницы стражей всех прибил. И велел князь Данило Белый в рог трубить и в тимпаны бить, и собралися к нему мурзы, и татары, и всякие люди; и велел князь Данило Белый выбрать лучших мурз и татар конных и вооруженных, и велел гнатися за Ерусланом, и велел его жива поймать и пред себя поставить.

И погна за Ерусланом мурзы и татары, и как наезжают, и Еруслан остановился и говорит им:

– Братие мурзы и татары! Что вы слушаете своего безумного князя Данила Белого? Не угнаться вам будет в чисте поле за ветром, а за мною, богатырем, тако ж.

И поехал Еруслан от них за тихие воды, за теплое море, к вольному царю, ко Огненному щиту, к Пламенному копью; а мурзы и татары учали промеж собою думу думать: «Как сказать про Еруслана князю Данилу Белому? Скажем мы, что его не видали».