Ричер пошел на юг по Третьей улице, вдоль сточной канавы, с поднятым большим пальцем.

Глория Накамура спустилась на лифте на два этажа вниз, в отдел компьютерных преступлений, где нашла своего приятеля в его выгороженном отсеке. Она достала оба телефона из упаковки, и теперь они лежали бок о бок на письменном столе рядом с клавиатурой. Их экраны оставались пустыми.

– Спящий режим, – сказал ее коллега. – Все нормально.

– Ты получил номер?

– Тебе придется сыграть роль. Сделай вид, что ты работаешь на китайских сборочных линиях. На самом деле, даже не так, потому что теперь все автоматизировано, и тебя там вообще нет. Сделай вид, что ты машина. Номера телефонов находятся на сим-картах, которые покупают оптом у поставщика и встраивают уже в конце процесса, так я полагаю. Затем телефоны помещают в запаянные пластиковые пакеты и картонные коробки, а их, в свою очередь, укладывают в ящики, стоящие на лентах конвейера. Как ты думаешь, сколько телефонов в одном ящике?

Накамура немного подумала:

– Десять, наверное. Небольшие магазины не станут покупать больше. Как и семейные аптеки. Производитель должен знать свой рынок. Так что это небольшой ящик. Больше, чем коробка с обувью, но не намного.

– А номера телефонов идут подряд?

– Это все упростило бы.

– Давай предположим, что так и есть. Зачем им действовать иначе? Новых номеров много. Таким образом, телефоны попадают в ящики по порядку – один, два, три и так далее, до десятого. Пока все хорошо. Но мы не знаем, что происходит, когда ящики вскрывают. Здесь ты должна начать действовать. Ты разрезаешь липкую ленту и вывешиваешь телефоны на две стойки за кассой. Расскажи мне, как это происходит.

Накамура посмотрела на воображаемую кассу и две воображаемые стойки.

– Сначала я разверну ящик так, чтобы телефоны оказались лицом ко мне. Тогда я смогу вынимать их, разворачивать на сто восемьдесят градусов и подвешивать на стойки. Иначе неудобно.

– Вероятно, они едут на ленте конвейера лицевой стороной вверх, для устойчивости, – сказал техник. – В таком случае номер один будет ближайшим к тебе, а номер десять – самым дальним. Сколько телефонов ты сможешь взять сразу?

– Я бы брала по одному. Иначе неудобно вешать их на стойку.

– И откуда ты начнешь? От начала или от конца ящика?

– От начала, – ответила Накамура.

– И с какой стойки?

– С дальней. Лучше начать с нее. С ближней работать удобнее. Нечто вроде приза.

– Таким образом, что у тебя будет на правой стойке?

– Номера от шестого до десятого, в обратном порядке. Номер десять купят первым. Затем девятый, восьмой и так далее. Какими были мои номера?

– Они шли не подряд, – сказал техник. – Между ними разрыв в два номера. Ты дала мне седьмой и четвертый. Или четвертый и седьмой. Я не знаю, какой из них был первым.

– Сожалею, – сказала Глория. – Мне следовало запомнить.

– Не беспокойся. Давай сделаем еще одно предположение. Представим, что продавец из дежурного магазина получает удовольствие от работы не так, как ты. Может быть, он вешал телефоны по очереди – налево, направо, налево, направо. Может быть, так ему больше нравится.

– Но в таком случае, номера четыре и семь висели бы на одной стойке.

– Тогда сделаем другое предположение, основанное на том факте, что у тебя самые маленькие руки на свете, а парень из дежурного магазина обладает немалой ловкостью, к тому же работает с ножами и другими предметами и способен вешать на стойку сразу по два телефона.

– Да, – сказала Глория. – Тогда номера три и четыре окажутся справа, сразу вслед за седьмым и восьмым. Если я купила седьмой и четвертый, то Скорпио купил восьмой. И номер его телефона на один больше моего.

– А теперь послушай, что отыскал мой друг из телефонной компании, – сказал приятель Накамуры.

Он переместил мышь, и монитор загорелся. Потом загрузилась электронная почта, а вслед за ней – аудиофайл. На экране появилась зазубренная зеленая полоса, и раздался голос Скорпио: «Билли, это Артур. У нас тут происходит странное дерьмо…»

Ричера подвезла парочка, выехавшая от бензоколонки в сторону южной границы города. Парень и девушка. Вероятно, студенты старших курсов или немного моложе, но с высоким коэффициентом умственного развития. Они сказали, что едут в Форт-Коллинз, находящийся за границей штата. За покупками, сказали они, но не уточнили, за какими именно. У них был аккуратный маленький седан. Едва ли он привлечет внимание патрульных полицейских. Вполне безопасный транспорт для возвращения.

Они сказали, что знают рекламный щит с петардами. Так и оказалось: через сорок минут езды по мягкой двухполосной дороге на правой обочине стал виден щит, на который упал свет фар. Ярко-желтый цвет, причудливая картинка, привлекающая внимание. Студенты остановили машину, и Ричер вышел. Потом они уехали, а он остался одиноко стоять в тишине. Магазин, продававший фейерверки, был темным и наглухо запертым. За ним, в пятидесяти ярдах к югу, стояло обветшалое здание, в верхнем квадратном окне которого горел свет. Вероятно, это был блошиный рынок. Бывшая почта.

Ричер направился к нему.

Накамура отнесла лэптоп в офис лейтенанта и дала ему прослушать голосовую почту.

«Воспользуйся охотничьим ружьем, но стреляй из-за дерева… Твои привилегии будут заморожены до тех пор, пока ты мне не позвонишь».

– Он заказывает убийство, – сказала Глория.

– Его адвокат скажет, что разговоры ничего не стоят, – ответил лейтенант. – И заявит, что у нас нет разрешения на прослушивание его телефона. Во всяком случае, нового номера.

Накамура промолчала.

– Что-то еще? – спросил ее босс.

– Скорпио упомянул о привилегиях. Я не знаю, что это значит.

– Какие-то деловые отношения, я полагаю. Скидки, приоритет или доступ.

– К чему? К стиральному порошку?

– Наблюдение должно дать ответ.

– Мы никогда не видели ничего похожего на привилегированный доступ к чему-то. Никогда. Туда ничего не привозят и ничего не вывозят.

– Билли может не согласиться. Кем бы он ни был.

– Бигфут направляется в ловушку. Нам следует с кем-то связаться.

– Еще раз включи запись голосовой почты, – попросил лейтенант.

Глория так и сделала.

«Он должен исчезнуть, потому что эта история может стать для нас слабым звеном. Тебе легче разобраться с ним там, чем мне здесь».

– Он заказывает убийство, – повторила Накамура.

– Мы можем установить личность Билли по его телефонному номеру? – спросил лейтенант.

Накамура покачала головой.

– Это тоже одноразовый телефон.

– А где именно находится Мьюл-Кроссинг?

– В округе площадью семь тысяч миль. А департамент шерифа скорее всего состоит из двух человек и собаки.

– Ты считаешь, что нам следует сыграть роль доброго самаритянина?

– Я думаю, у нас есть обязательства.

– Ладно, позвони туда утром. И скрестим пальцы – пусть трубку снимет человек, а не собака. Расскажи им историю. Спроси, знают ли они парня по имени Билли с охотничьим ружьем и деревом.

Обветшалое здание выглядело как почта. Что-то такое было в его форме и размерах. Простое и бюрократическое, но еще и исполненное гордости. Словно оно хотело сказать: письма могут быть доставлены куда угодно, даже в пустые и негостеприимные районы. «Ни снег, ни дождь, ни жара, ни ночной мрак не остановят наших курьеров и не помешают им завершить доставку» и все такое. Но только не теперь. По дороге проехала машина, и в свете фар Ричер разглядел менее потускневшее дерево, где двадцать лет назад строгие металлические буквы провозглашали: «Почта Соединенных Штатов, Мьюл-Кроссинг, Вайоминг». А внизу были написанные от руки кричащие разноцветные буквы высотой в фут: «Блошиный рынок».

Надпись, выставленная в окне рынка, сообщала, что он закрыт. Внутри царил мрак. Дверь была заперта. Ни дверного молотка, ни звонка. Ричер вернулся к тому месту, с которого видел освещенное окно. Под ним, в дальнем конце здания, он разглядел дверь с низким крыльцом и скребком для обуви с одной стороны и урной с другой. Все выглядело очень по-домашнему. Вероятно, это был вход в жилую часть здания. От основания лестницы сразу на второй этаж. Туда, где находилось окно, в котором горел свет. Человек жил над магазином в буквальном смысле.