– Вы хотите сказать комплимент моим глазам?

– Я не осмеливаюсь. Вы сочтете мои слова недостаточно красочными, и я буду выглядеть глупцом.

Феба засмеялась. Она была очень довольна и даже немного удивлена.

Джулиан улыбнулся в ответ. Удивительно, но факт: он был счастлив, что сумел ей угодить.

Время шло, оба молчали – только улыбались. Воздух был насыщен возбуждением, и, вдыхая его, Джулиан чувствовал себя невесомым.

Почему никто не говорил комплименты ее улыбке? Она прелестна. Ее глаза, какого бы ни были цвета – маркиз так и не мог сказать с уверенностью, зеленые они или серые, – загорались, когда она улыбалась, а на щеках появлялись ямочки, напомнившие ему, что эта девушка – учительница. Ямочки на щеках казались ему такими же обязательными для человека ее профессии, как точка в конце предложения.

Не поэтичная, но все же метафора.

– Возможно, это моя вина, – задумчиво сказала Феба, прижав палец к подбородку. – Или просто я не встречала мужчин, воображение которых стоило воспламенять.

А теперь ему бросили перчатку?

– Очень может быть, – осторожно согласился маркиз.

С кем может общаться школьная учительница? С фермерами, викарием, другими учителями. Или с солдатами? Похоже, она провоцирует его, хочет, чтобы он ее очаровал?

Он маркиз.

Маркиз, который по чистой случайности любит вызовы. Любит почти так же сильно, как ненавидит всевозможные недоразумения и сложности. И навязанные ему пари.

– Вы бывали в Лондоне? – спросил Джулиан.

После секундного колебания она ответила:

– Да.

– В Лондоне можно встретить самых разных людей.

Феба нашла это утверждение чрезвычайно забавным.

– Вы предлагаете, чтобы я разнообразила свой опыт общения с мужчинами, чтобы слушать лучшие комплименты? Вряд ли получится. Я намерена уехать за границу. Далеко-далеко. По пути я встречу много разных джентльменов.

Джулиан все глубже втягивался в беседу, поневоле заинтересованный.

– Куда вы хотите поехать?

Еще одна короткая заминка.

– Мне бы хотелось поехать в Африку.

– В Африку. – С таким же успехом она могла сказать, что собирается на Луну. Что на это можно сказать? Миссионеры отправляются в Африку с определенной миссией. Хотя, возможно, среди них есть и учителя.

– Вы собираетесь… работать? – осторожно спросил Драйден после паузы.

Феба расхохоталась.

Ничего более приятного, чем этот смех, Джулиан не слышал уже очень долго. Это было лучше, чем опера или мюзикл, птичье пение или стук лошадиных копыт, и даже лучше, чем томные вздохи любовницы в его объятиях. В общем, ее смех был восхитительнее всех его самых любимых звуков. Девушка смеялась искренне, ничуть не жеманясь, и это оказалось на удивление приятно.

– Боже мой, лорд Драйден! Вы бы видели свое лицо. Когда произносили слово «работать». Между прочим, это занятие не относится к числу смертных грехов, вы не забыли? И да, я действительно собираюсь заниматься именно этим.

– С миссионерами? – Джулиан лихорадочно пытался вспомнить, что ему известно об Африке и зачем туда люди едут. – Учить детей?

– Да.

– Вы так добродетельны?

Надо же, теперь флиртует он.

Улыбка, которой Феба его одарила, была бесконечно далека от праведности. Лицо девушки стало насмешливым, озорным, искушающим – ну чистый бесенок!

Она не произнесла ни слова. Все сказала улыбка. И, к немалому удивлению, Джулиан почувствовал отклик в некоторых частях своего тела.

– Или у вас тяга к перевоспитанию? – спросил он, немного понизив голос.

Феба уклонилась от ответа.

«Теряете сдержанность, госпожа учительница?»

– Я просто хочу посмотреть мир.

– Некоторые люди начинают с Италии. Или с Брайтона.

– А я решила, что начну издалека и буду постепенно двигаться обратно.

Джулиан рассмеялся. Ситуация нравилась ему все больше.

– Что касается работы, это было всего лишь мое предположение. Ведь нельзя исключить, что вы едете вместе с мужем, у которого там дела, или вас привлекает тамошний климат. Насколько мне известно, жить там – все равно, что в пекле. И женщина не должна…

Он понял, что собирается сказать, и замолчал.

– Работать? Все в порядке, я никому не скажу, что вы много раз употребляли в разговоре со мной это ужасное слово на букву «р».

– …если у нее есть муж, брат или отец, которые о ней заботятся.

– Совершенно верно, – ответила Феба.

Значит, никого из перечисленных выше мужчин в ее жизни нет. А кто есть? Она достаточно молода – или достаточно взрослая – чтобы иметь любого из них. Руки и ноги на месте, никакого видимого уродства нет, значит, она определенно могла выйти замуж, если бы захотела. Может быть, вдова? Не похоже.

– Дело в том, что… – Она глубоко вздохнула. – Скажите честно, лорд Драйден, вам не надоедает постоянно делать одно и то же: все те же удовольствия, те же занятия. Вы не чувствуете себя… заключенным в клетку?

– Что заставляет вас думать, что мои удовольствия и дела бывают однообразны достаточно часто, чтобы наскучить?

– Я читаю лондонские газеты.

Ах вот как!

– Мне не свойственна невоздержанность, и я весьма привередлив в выборе удовольствий.

– Вы не ответили.

Джулиан задумался.

– У меня довольно много обязанностей.

– Занимаетесь поместьями? – чуть насмешливо спросила она.

Что ж, это правда. У него столько же поместий, сколько титулов. На самом деле, даже больше. И бесконечное количество обязанностей. Зато его умению перекладывать свои обязанности на других нет равных. Джулиан, как никто другой, умел нанимать на службу только лучших. В этом инстинкт его ни разу не подвел.

Значит ли это, что он может нанять кого-то для управления собственной семьей?

– Да, конечно, существуют постоянные обязанности. В светской хронике не пишут, к примеру, о том, что я устроил новую осушительную систему в своих поместьях в Херефорде.

– Да? – Ее голос звучал удивленно. – Осушительную систему?

– Или что я приобрел великолепных овец и теперь получаю отличный доход от продажи шерсти.

– Английская шерсть ценится во всем мире.

– А еще я служил в армии.

– Очень впечатляет. Насколько я поняла, война – это скука с примесью страха и насилия.

Значит, она знала каких-то солдат. Интересно, насколько близко. Он вспомнил солдат, служивших под его командованием, и без труда мог представить, как она могла их очаровать. Они встречали на континенте милых энергичных женщин, и те делали для них войну более терпимой. И женщины вовсе не обязательно были красивыми.

– И не только. Если мужчина долго служит в армии, он еще узнает множество ругательств и подхватывает самые разные болезни. Не говоря уже о том, что приобретает интересные шрамы.

– У вас есть такие болезни? – Джулиан не мог считать себя польщенным. В ее голосе звучало, скорее, любопытство, чем озабоченность.

– Нет, по крайней мере, тех, что могли бы убить меня или вас во время этой беседы.

На ее лице снова медленно появилась улыбка. Джулиану нравилась эта неспешность. Так улыбка длилась дольше и освещала ее лицо постепенно. Это все равно что наблюдать за восходом солнца. Или за началом… чего-то хорошего.

Драйден был непозволительно близок к тому, чтобы почувствовать себя… счастливым, более подходящего слова он подобрать не мог. Но счастье было каким-то странным, поскольку его нервы оставались натянутыми, словно струны. Уже давно его не удивляла беседа с кем бы то ни было, не говоря уже о беседе с женщиной. Он совершенно не мог предугадать, что Феба скажет в следующий момент, и это отличало ее от всех без исключения его знакомых.

Правда, он вряд ли когда-либо прежде разговаривал со школьной учительницей.

«В клетке».

Теперь, когда она произнесла это слово, он почувствовал окружающие его невидимые стены. Или решетки.

– И еще мужчина в армии может приобрести друзей на всю жизнь, – продолжил Джулиан. – Там сразу видишь, кто готов умереть за тебя.