Вайолет с сожалением покачала головой.

Джонатан оглянулся в тот самый миг, когда леди Уортем наконец закрыла рот и ее глаза зло сузились. Она с негодующим видом ринулась прочь, зацокав каблучками и даже не попрощалась с Редмондами.

Джонатан накинулся на сестру:

– Что ты наделала, негодница?

– Перестань. Ты сам только что сказал, что она лишь развлечение. Если сию же минуту ты сможешь вспомнить ее имя, я изображу досаду и помогу тебе снова добиться ее расположения.

Джонатан сердито смотрел на сестру, плотно сжав губы.

Она улыбнулась ему.

Как обычно, Джонатан пытался выглядеть рассерженным, но не сумел совладать с собой и улыбнулся в ответ.

– Видишь ли, мне нужно упражняться во флирте, – пояснил он. – Иначе как я сумею превзойти самого Аргоси?

– Упражняться? Чтобы быть готовым встретиться с женщиной, которая подарит тебе десять детей?

– Довольно! – закричал Джонатан.

Вайолет успокаивающе коснулась его рукой.

– Джонатан, послушай меня. Клянусь, это очень важно. Французского джентльмена, явившегося с графом, зовут Лавей. Лорд Лавей. Цыганка Марта Эрон выкрикнула его имя! Неужели не помнишь? Тогда я ничего не поняла. Лавей – первый помощник на корабле графа Эрдмея. А цыганка сказала, мне предстоит долгое путешествие по воде.

Джонатан застонал.

– И это все? Ради Бога, Вайолет, если бы цыганки всегда говорили правду, население целой страны сейчас плавало бы в лодках по Темзе.

Потеряв интерес к разговору, Джонатан перехватил взгляд леди Перегрин и принялся изображать чувственную, по его мнению, улыбку.

– Только не она. Эта женщина ужасна, страшная сплетница. Хватит упражняться и послушай меня.

Джонатан раздраженно повернулся к сестре.

– Ты ведь совсем не глупая. Зачем тогда верить во всю эту чепуху о Лавее? Уверен, эта фамилия встречается у французов часто. С той цыганкой не все в порядке, и ты это знаешь.

– Мне кажется, ты просто надеешься, что с ней не все в порядке, – заметила Вайолет.

Взгляд Джонатана вновь стал сердитым.

«Десять детей», – прошептала Вайолет одними губами.

Она не отводила взгляда от брата.

Внезапно ей стало страшно.

– Дело не только в этом. Когда меня представили графу Эрдмею, он увидел тебя, и у него был вид как у пойнтера, заметившего кролика. Клянусь, Джон, у меня волосы встали дыбом от жуткого взгляда. Он сказал, ты очень похож на торговца, которого также считают пиратом Южных морей по прозвищу Le Chat.

– Я? – Глаза Джонатана расширились от удивления и тут же мечтательно затуманились. – Какое интересное прозвище. Но я же не пират, Вайолет.

– Знаю, Джон. И это слово означает Кот.

– Я понял, у меня тоже был учитель французского.

Джонатан перехватил взгляд Миллисент Харт.

– Не она: совершенная глупышка. Джонатан, лев – это большая кошка[1]. Неужели не понимаешь? Граф подумал, что ты похож на этого Кота.

Джонатан сердито нахмурился:

– Что за дурацкое имя. Пираты все время придумывают себе прозвища – что-нибудь нелепое, устрашающее…

– У его корабля тоже дурацкое имя. Он называется «Оливия».

Наконец-то на лице Джонатана мелькнуло понимание. Вайолет могла поклясться, что кровь на мгновение перестала бежать у него по жилам, – так он побледнел и застыл на месте. Упоминание семейства Эверси и беды, которую одна молодая особа с этим же именем навлекла на их семью, действовало на Джонатана именно так.

Их взгляды встретились. Глаза Джонатана потемнели, в них появилось какое-то непостижимое выражение, и снова Вайолет задала себе вопрос, каким человеком станет ее брат, когда повзрослеет. Солидным и серьезным, как Майлз? Человеком, чье имя стало олицетворением богатства, как у их отца? Вайолет молча умоляла его поверить. Лайон где-то рядом. Лайон может быть тем самым торговцем по имени Хардести и пиратом по прозвищу Кот, капитаном корабля «Оливия». Им нужно найти его, убедить вернуться домой, спасти от графа Эрдмея и от смерти на виселице.

Но ведь это может быть ошибкой? Если это и на самом деле Лайон, то все обстоит совсем не так?

Но тут чары развеялись, Джонатан нахмурился и энергично покачал головой.

– Так, значит, ты решила, будто Лайон стал пиратом по кличке Кот, потому что ему разбила сердце эта проклятая женщина из семейства Эверси, и он назвал свой корабль «Оливия» в память о своем несчастье или чтобы ей отомстить? Ничего более нелепого я не слышал. Подумай сама.

– Конечно, звучит неправдоподобно. Но «Оливия», Джон!

Джонатан жестом остановил сестру.

– Нет, Вайолет, все это слишком нелепо. Что, этот пират берет на абордаж корабли, грабит и насилует? – Джонатан с трудом сохранял спокойствие.

– Почему бы тебе самому не спросить у графа Эрдмея? Пока о нем не узнал король, его имя было капитан Флинт, а теперь он должен поймать Кота и передать в руки правосудия за вознаграждение. Возможно, тебе он скажет больше, чем женщине. Наверное, с тобой ему будет удобнее говорить о грабежах и насилии. Но и ты ведь похож на этого Кота.

Даже в толпе легко было заметить графа, словно айсберг посреди моря. Он вежливо беседовал с пожилым джентльменом, месье Лавей стоял поблизости – холодный и элегантный перед тихой угрозой, исходящей от графа.

– Я говорил с ним, – коротко ответил Джонатан. – Отец представил меня ему и лорду Лавею. Он поинтересовался, не хотел бы я когда-нибудь отправиться в плавание, сказал, что ему нужно найти замену помощнику повара Ратскиллу, потому что он неумеха и наглец. Мне жаль бедолагу. Но я не обратил внимания на то, как он смотрел на меня, Вайолет. Очевидно, король решил пожаловать титул человеку, склонному к героизму.

– Жаль, что наш отец не получил его за что-нибудь героическое.

– Да уж, то, что он тебя терпит, уже героический поступок, – ответил Джонатан, как и ожидала Вайолет. – И потом, почему об этом Коте и его «Оливии» не слышал Майлз? Он ведь везде побывал.

– Но в последнее время он никуда не выезжал. И совсем не обязательно, что Майлз знает всех и каждого лишь потому, что много плавал. Ради Бога, Джонатан!

– Возможно, он был слишком поглощен Синтией и не обратил внимания.

– Майлз все замечает и по-прежнему пытается найти деньги для своей экспедиции на Лакао. Возможно, он не слышал обо всех недавно появившихся пиратах.

Они оба с ужасом ждали очередного отъезда Майлза в эту экспедицию в Южную Америку. Он стал знаменитым исследователем благодаря своим книгам и лекциям о Лакао. А на этот раз он собирался взять с собой жену. Говорили, она ему не пара. Синтию не желали принимать в доме Редмондов по указанию главы семейства Айзайи Редмонда. Странно, но Майлза не лишили наследства после женитьбы.

В том, что Майлз влюбился в печально известную мисс Брайтли, была вина Вайолет. Решив совершить доброе дело, а заодно поступить всем вопреки, она пригласила Синтию в дом Редмондов. После чего разгорелся очередной семейный скандал.

Скандалы были по части Вайолет.

Однако Лайон превзошел ее, когда бесследно исчез около двух лет назад. Отец уже отчаялся дождаться его возвращения и сделал наследником Майлза. Так продолжалось до появления Синтии.

Вайолет не могла смотреть, как любовь разрушает ее семью, в то время как каждый притворяется, будто все хорошо, и продолжает жить обычной жизнью. Ей хотелось, чтобы все вернулось на круги своя.

– Джонатан, что такого сказала ему Оливия, что он решил уехать?

Джонатан резко повернул голову.

– Откуда ты знаешь, будто она что-то говорила?

– Но ведь так и было!

Ее брат снова замкнулся в себе.

– Он никогда не рассказывал мне о случившемся, Вайолет.

Она поняла, что Джонатан лжет и не в состоянии это скрыть. Что-то новое и необычное.

Брат с сестрой молча стояли у стены, оглядывая зал. Их отец беседовал с одним из членов его инвестиционной группы «Меркурий-клуба», и его было трудно не заметить. Высокий, худощавый, элегантный, он, наверное, убеждал своего богатого собеседника вложить средства в недавно затеянное клубом строительство железной дороги или в отправку торговых судов в Китай, Индию и Америку. Говорят, так делали граф Эрдмей и мистер Хардести: зарабатывать все больше и больше, приобретать влияние посредством торговли и иными путями. Таков был и ее отец.