– Ваша семья знает о вашем местонахождении?

– Они думают, что я на празднике в Нортумберленде, куда отправилась сегодня утром в наемном экипаже. По крайней мере я просила слугу сказать им именно это. Он меня немного побаивается, поэтому не сомневаюсь, что он сдержал слово.

Все хуже и хуже.

– Но что вам здесь нужно?

Молчание Вайолет было скорее продиктовано нежеланием отвечать, нежели упорством. Она не знала, как сказать ему. Что ж, ему придется это выяснить.

– Вы желаете сбежать, чтобы не выходить замуж?

– Нет.

– Вы беременны и собираетесь броситься в море с борта моего корабля из чувства сожаления и потому что склонны к драмам?

– Нет! – Вайолет не покраснела, но в ее голосе слышался ужас.

– Отлично. Значит, я могу выбросить вас за борт.

– Я…

– Может быть, кто-то из членов вашей семьи избивал вас или плохо с вами обращался, так что сломя голову вы помчались в порт и пробрались на мой корабль, предварительно подкупив матроса, чтобы занять его место?

– Н…

– Значит, вы влюбились в Лавея и собираетесь последовать за ним на край света?

– Нет же!

Тут Вайолет на секунду отвела глаза.

– Возможно, одна из подруг подстрекала вас подняться на борт?

– Нет.

Флинт с такой яростью посмотрел на нее, что мог бы прожечь взглядом дыру у нее на коже между глаз.

– Мне нравится эта игра в угадайку, мисс Редмонд, но у меня мало времени и мне надо командовать этим чертовым кораблем.

Последние три слова он произнес, уже не сдерживая гнева.

Глаза Вайолет расширились. Он заметил, что она сжала кулаки. Кажется, его гневный выпад поразил, но не испугал ее.

Что ж, время покажет.

Какой изумительный цвет глаз: прозрачный синий, словно солнечный свет на волнах бурного моря. В суровой атмосфере корабля еще яснее ценишь красоту и изящество. А появление среди изголодавшихся по красоте моряков прекрасной женщины может привести к беспорядку, если не к катастрофе.

– Мисс Редмонд, – с суровой иронией произнес Флинт, – вы наконец скажете мне, зачем вы здесь?

И снова упорное молчание. Она все еще пыталась найти логическое объяснение. Женщины…

– Что ж, хорошо. Пока вы размышляете, с чего начать, потому что, уверяю вас, вы скажете мне правду, позвольте кое-что заметить. Вы отдаете себе отчет в том, к чему может привести присутствие такой женщины в компании мужчин, которые неделями, а то и месяцами, были лишены, мягко скажем, женского общества? Вы далеко не безобразны.

Только легкое движение глаз выдало ее изумление.

– В лести нет необходимости, капитан, – спокойно ответила она.

– Я и думать не смел о лести, никогда не считал ее нужной, к тому же я далеко не легкомысленный человек. «Фортуна» выполняет важное задание, которое может быть опасным. У меня небольшая команда трудолюбивых умелых мужчин, чьи сила и ум требуются мне в течение всего дня. И каждый из этих мужчин способен как на галантную любезность, так и на, скажем так, животное поведение в присутствии женщины. Они будут сражаться друг с другом за ее внимание и благосклонность, и не важно, что эта женщина может быть невинна или происходить из знатной семьи.

Флинт ожидал, что Вайолет покраснеет, но этого не случилось. Она лишь сжала губы, и на ее лице появилось напряжение. Флинт видел в ее поведении невероятную стойкость или же наглость, но он не был уверен, что именно.

– Женщина могла бы с легкостью нарушить равновесие в коллективе. Уверяю вас, вы именно такая женщина. Ваше появление может поставить мою миссию под угрозу и привнести разброд в команду, но ни один из моих матросов не заслуживает того, чтобы его душевное спокойствие было нарушено таким образом. Я решил рассказать вам все это на случай, если в вас вдруг проснется совесть, если уж вы недостаточно умны.

Вайолет слушала его слова, и ее лицо бледнело все больше. Она нервно сглотнула. Отлично. Значит, совесть у нее все-таки есть.

Однако Флинт заблуждался насчет ее бледности. Он действительно мог быть очень суровым.

Она рассердилась. А когда так бывало, она не контролировала себя.

– Неужели вы не в состоянии справиться с вашими людьми, капитан Флинт? – вежливо осведомилась она.

Флинт застыл на месте. На его лице появилось такое каменно-суровое выражение, что Вайолет показалось: у нее вот-вот застучат зубы. Она словно с разбегу наткнулась на стену.

Его голос зазвучал глуше, ровнее и еще более устрашающе.

– У вас должна быть веская причина подкупить моего человека и попасть на корабль. Потому что, если вы здесь из-за глупой прихоти, я без зазрения совести швырну вас за борт.

– Я уверена, что вас будет мучить совесть.

Ну зачем она это сказала? Вайолет боялась самой себя. Но сейчас дерзость была ее единственным оружием; наверное, так вели себя загнанные в угол животные: сражались до последнего.

Флинт ожег ее недоверчивым взглядом.

– Я не могу защищать вас каждую минуту, что вы находитесь на борту моего корабля, мисс Редмонд, и не могу позволить себе поручить эту обязанность кому-то из команды. Они не джентльмены, мисс Редмонд. – Боже, с какой иронией он произнес это слово! – Кое-кто из них при иных обстоятельствах может быть даже назван негодяем. Другими словами, они моряки и бойцы.

Вайолет знала, что нарушает правила. Но надменный тон Флинта сводил ее с ума.

– Я не позволю никому из них ко мне прикоснуться, милорд. Я не так беспомощна, как вы можете подумать. Разве я не подкупила Ратскилла? Осмелятся ли они пойти на поводу у своих животных инстинктов, как вы выразились, если узнают, что им за это грозит? Просто скажите им, что сдерете с них кожу заживо. Вы ведь капитан, а они вам преданы.

Надеясь, что поразила Флинта своими познаниями в области корабельных наказаний, Вайолет собралась было уйти, вспомнив о своем чемодане с двадцатью фунтами в каюте для гостей. Нужно было убедиться, что он как следует заперт.

Словно во сне краем глаза она видела, как он протянул руку и схватил ее.

Ее предплечье было будто зажато в тисках.

Вайолет лишь успела отметить, что Флинт схватил ее слишком грубо и что за всю жизнь к ней так не прикасались. Она совсем не могла шевельнуться, пока он резко не развернул ее лицом к себе.

Мгновение он удерживал ее на месте, удерживал больше свирепостью своего взгляда, а потом медленно отпустил, и его пальцы скользнули вниз по ее руке, оставляя горячий след от прикосновения.

Флинт ясно дал понять: если пожелает, он может сделать с ней все, что угодно, и даже прикоснуться к ней.

Вайолет была поражена.

Она едва удержалась, чтобы не потереть руку. Ей не было больно, но казалось, что его пальцы оставили на предплечье след. На ее щеках выступил румянец – то ли от гнева, то ли от унижения, или от того и другого. Вайолет словно утратила дар речи.

Она лишь молча смотрела на Флинта.

– Так-то лучше. Я хочу, чтобы на меня смотрели, когда я говорю, мисс Редмонд, и как капитан корабля я предпочитаю сам решать, окончен разговор или нет. Наш с вами разговор не окончен. И смотрите-ка, я осмелился дотронуться до вас!

Он ждал ее ответа. Вайолет хватило благоразумия промолчать.

– Вы кое-чего не понимаете. Я могу воспользоваться вами когда пожелаю и как пожелаю, если мне придет в голову такая мысль. А почему, собственно, и нет? Ведь я предпочитаю, чтобы мои женщины тоже работали. И я сильно сомневаюсь, что за всю жизнь вы приложили хотя бы минимум усилий.

Это кажется нелепым, но прежде всего ее поразила безупречная речь капитана, хлесткие удары словами. Она вспомнила своего французского наставника: тот же великолепный английский из уст человека, для которого этот язык чужой.

Граф обладал хорошими манерами.

Он жонглировал словами как трюкач, подбрасывающий светящиеся шары. Но за этими словами крылась его истинная натура, нечто такое, что ощутили все гости на балу в тот вечер, но так и не смогли понять.

Дикарь. Так его называли.