Ты оставлен в единственном храме Владыкой белеющих стен. Ты вспомнил о мартовском шраме, Увидел собственный плен. На алтарь чужого бессилья Возложил потеющий лоб. Из инакомыслящих засилья Выносят готовенький гроб. Ты устал улыбаться фальшиво И народное скопище нужд Оказалось черство и лживо, Сказав, что ты ему чужд. Живи изгоем народа! И в потоке торжественной лжи Создавшего встретишь урода. И ему тогда ты скажи: "И видел, два духа нечистых Неверных жгут и живых. И молись над прахом остывших, Чтоб однажды не быть среди них". 2007 Свидетельство о публикации №107120100358 Опустел вечерний сад, Покинутый солнцем злосчастным. Трели неспящих цикад Мысли ваяли ужасных, Чью тени глумили фасад. Солнце над Токио встало, А стая журавлиная На крылья упала устало, Длинная, очень длинная, Что неба ей не хватало. Город, ресторан, суши, Луна тревожит глаза, Звёзды вкрадывались в души, Соком небесным упала слеза, Глазам было чтоб суше. Дороги, крыши, дома, Голубые сады преисподней. Проблеск иного ума, Садись на луну поудобней, Чтоб тебя узнала сама. Электрический свет: Фонари, лампы, неоны. Ночь – всему ответ. И голос, вибрация, стоны… Ночь – вернее да, чем нет. Луне небесное ложе, Солнцу постель облаков, Звёздам небесное тоже, Тьму на зигзаг городков, Свет, немножко попозже. Могила, кладбище, склеп, Гроб, пепел, огонь. Аура, дух не окреп. Его границей не тронь, Мал, не дорос, и нелеп. Он летел головой, И по шпалам Оставлял фантазии им. Он летел, думы сверлили жалом. Его вспомнят таким, не другим. Память вечная финалом! Явилась ему в голубом, Из неба, платье вечернем, С прямым чарующим лбом, Стояла с зелёным растеньем, Предсмертных читала альбом, Говорила не голосом, нет: «Иди и люби свою смерть. Иди, таков мой ответ. Иди и учи любить свою смерть. Ярок, младенец, твой свет». 2007 Свидетельство о публикации №107120100318 От осени, бьющей наотмашь Прохладными порывами ветра Достается умильная роскошь: В пагубном делении метра, Будущего видеть границы, За ними творящих двоих. Не жалея смольные зеница И рук не жалея своих, Все жизни творят неустанно, Данный выполняя обет. Понурый лепит из глины, Усталый держит мольберт. Оба сутулили спины. Спросили осеннего старца О том, что видел в прошлую ночь, Подвыпивших два младца, От трактира идущие прочь. Старец той паре ответил: «Видел, двое единое творят. Чертог их хилый светел Как ясен Его глубинный взгляд». Скульптор восхотел уж кричать, Смотрящий на чудо холста: «Не могу! Не могу так я писать, Белизну лишь порчу листа». Художник на скульптуру взирал, Начиная истерично вопить: «От чего не могу, не умею так я лепить!? 2007 Свидетельство о публикации №107120100329 «Звучит сирена не по нам Спешащей Скорой Помощи. Так не пропустим по следам», - Расписались в немощи. И ты, убитой будучи, Ищешь у окна свидетеля. И просишь, просишь помощи У газового вентиля. На константном Арбате ты Обнажила все рецепторы. Опустевшие посты – Вот порядку сущие корректоры. Рука закона в зелени! На пантеоне для убийц Лишь представитель племени Кровь отдаст для кровопийц, А ты откуда-то сверху Ищи его пистолет, Чтоб серебром помеху Прервать на протяжении лет. Свидетельство о публикации №108040203594 Не гоните, реки, вдохновение, Оно ряби вашей родник – Неподвластный летоисчислению Розовый вечно цветник. Не гоните его к крестам Доброжелательных могил, потухшим взором. Оно вольготно по мостам С арабской вязи пело хором. Подпевали две души: Самоубийца с мостовой, Убиенный лампой муж С осенней улиц Речной. И каждый пел о вдохновении: Муж о лампе не высокой, Самоубийца об увольнении, Окне, окутанном осокой, - В разбитой лампе в ванной, Ударом тока пораженный Я остался в позе странной В жизнь уснувшую влюбленный. - Нагою бросившись с моста Я венец сняла чернявый. Теперь же я чиста Пред белой силой правой». Гоните, реки, эти души К электрическим просторам, Где им стократно лучше Вознестись к оранжевым растворам. Свидетельство о публикации №108040203602 |
