– Боишься, да? – ухмыльнулся Такани. Впрочем, в глазах его не было и тени смеха. – Боишься, что я тут же сдам тебя проповедникам.

Ханнан только пожал плечами.

– Из святош выходят негодные друзья, если хочешь знать, – скривился купец. – Ладно. Чего ты хочешь? Если даже мне ты не доверяешь!

– Нечто вроде сделки, – ответил маг. – Я намерен обосноваться здесь, в Сакаре. Еще не знаю, насколько. Может, несколько лун, а может, год. Мне нужно устроиться… быть секретарем купца лучше, чем безымянным бродягой. В ответ же… ну, я ведь вызубрил пару фокусов. В городе, где не осталось магов, они любому пригодятся.

Купец и слуга переглянулись.

– Теперь я понимаю, как ты стал богачом, – Такани прищурился. – Берешь быка за рога, а? И что, ты оскорбишь мое гостеприимство, пока я не заключу с тобой треклятый договор?

Ханнан улыбнулся.

– Оскорбления – плохое преддверие для сделок. Нет, по правде сказать, я рассчитывал на твое гостеприимство. Если только в городе нет никого, кто способен учуять магию и прийти к тебе. Мне бы не хотелось ставить тебя под удар.

Купец заметно помрачнел.

– На самом деле никто не знает, следит ли кто, – ответил за него Захит. – С тех пор как магов не осталось, некому об этом знать. Но наместник крепко решил очистить владения от скверны.

– Еще не передумал насчет гостеприимства? – поинтересовался чародей.

– Раздери тебя бесы, Ханнан, не говори ерунды! – разозлился Такани. – Ты останешься хотя бы на пару дней, пока не вытащу из тебя все новости!

Он бросил на слугу острый взгляд, и Захит тут же поднялся.

– Я подготовлю комнаты, господин.

Когда старик ушел, они долго молчали. За глиняным забором шумел город. Наконец Такани потер подбородок, крякнул и проговорил:

– Знаешь, что я тебе скажу, старик? Зря ты сюда приехал… – поняв, что он сказал, купец тут же поправился: – Конечно, я рад тебя видеть, я ведь даже не знал точно, жив ты или нет. Но вернулся ты зря.

– Почему?

– Сам видишь, все наперекосяк. Здесь еще полно людей, сюда забредают караваны, но город умирает. Это потому что о нем все забыли. Царь Царей, жрецы, наместник. Мне кажется, что и сами мы… – Он не договорил. – Ну признайся, ты был магом, ты сам это должен чувствовать!

Чародей не знал, о чем он. Разве только царапнул сердце коготок вины: ведь он видел и белокаменные города, террасами спускавшиеся к морю, и роскошные сады, до краев полные солнца и птичьего пения. И многолюдные рынки, где воздух дрожит от гула голосов. Он видел все это, когда бежал.

Решив сменить тему, маг произнес:

– Завтра мне нужно пройтись по городу. Я уйду рано, не удивляйтесь, если с утра меня не найдете.

– Хорошо. – Такани провел рукой по лицу, стирая пот. – Тогда иди, отдохни. Наши постоялые дворы – это тебе не столичные особняки.

Он усмехнулся. Однако когда Ханнан уходил, купец безмолвно шевелил губами, словно пережевывая неприятную мысль. О чем уж он думал? К сожалению, даже маги не знают всего.

Проснулся Ханнан от ощущения, что его ищут. Не то голос, зовущий по имени, не то взгляд, который все рыщет, рыщет – и никак не найдет. Чародей вскинулся, поднялся на постели, вглядываясь в обступившую его мглу.

– Ханнан, ученик Амра, ученика Исхáка из линии Мисýра! – повторял голос. – Отзовись, Ханнан!

Но маг не спешил отвечать на Зов. Закрыв глаза, он вновь откинулся на подушки. Пара мгновений – и вот он уже видит себя со стороны. Окружающий мир стал размытым, колеблющимся, ненастоящим. Стены спальни шли волнами, словно полог шатра на ветру.

Он видел потоки силы – они текли, сплетались и расплетались, похожие на струи воды, только вместо влаги в них тек свет. Он видел собственное тело на призрачной постели – тугой клубок струн и линий, пульсирующий в блеклом, подернутом рябью мире.

«Таким тебя видят маги, – всплыл в памяти голос наставника. – Маги и гафиры».

«Всегда?» – помнится, спросил он.

«Всегда, – подтвердил старый Амир. – Маг всегда знает, что рядом один из собратьев. Это как зуд на коже, ты не можешь его не чувствовать».

Воспоминание мелькнуло и скрылось. Наставник не успел сообщить Ханнану, что от наблюдения можно прятаться, что скрывшийся чародей только тогда выдает себя, когда применяет Дар, – и что применение магии также можно скрыть… Узнать все это магу пришлось уже в бегах.

Теперь он машинально проверил покровы, убедился, что исходящее от него сияние видит лишь он сам. Безмолвно пошевелил губами, повторяя фразу, которой научили его новые учителя. Теперь, даже если бы другой чародей находился в комнате, он не почуял бы движения силы.

– Ханнан, ученик Амира, ученика Исхака… – продолжал твердить голос. – Отзовись!

– Я здесь, Верховный, – откликнулся чародей.

Теперь в его сознании возник образ. Грубоватое лицо, словно вылепленное небрежным скульптором. Жесткая щетина покрыла щеки и выступающий подбородок. Сосредоточившись, маг разглядел убранство до мелочей – Первый-в-Круге взывал из своих покоев в столичной обители.

– Ты долго молчал.

Губы старика двигались, но голос исходил не от него, а звучал в голове Ханнана.

– Я очень устал, Первый, – проговорил чародей. – Прошу меня простить, я не сразу проснулся.

– Где ты?

– Вчера под вечер караван прибыл в Сакар, – начал отчитываться маг. – Но за день я успел немного. Нашел место, где можно пожить. У меня был друг детства, он торговец.

Брови Первого-в-Круге шевельнулись, будто он хотел нахмуриться, но передумал.

– Ты не очень-то спешил. Этот человек, он достоин доверия?

– Он ничего не знает, мудрый. На первый взгляд – да. Но ему незачем знать о моих замыслах. И я использовал Узы Молчания: если он проболтается, я тут же почувствую.

– Хорошо. Что ты узнал? – допытывался Первый.

Допрос длился несколько минут, но когда он закончился, Ханнан был совершенно выжат. Словно это он взывал к главе Круга, а не наоборот.

– Что же… – подвел итог Верховный, и не понять: доволен? недоволен? ворчит, потому что привык ворчать? – Не очень там рассиживайся. Узурпатор мне благодарен. Пока. Но это ненадолго.

Первый ушел сразу, не прощаясь. Ханнан еще несколько мгновений глотал ртом воздух.

Азас благодарен… С недавних пор Круг напрямую говорил с чародеями Рассветных королевств. Пара советов здесь, пара намеков в Городах Грани – и вот помпезное посольство едет на восток, где на самой границе для торговых переговоров сойдутся царь, деспоты с рассвета и присные. Ханнан не верил в благодарность узурпатора, но если Первый торопится – должно быть, ему лучше знать?

Милосердные боги! Ведь он же не лазутчик, не воин. Его теперь и жителем Сакара не назовешь…

Он сказал Такани, что не хотел быть магом. Было ли это правдой? Или хотя бы частью? Конечно, Ханнан-мальчишка не жаждал власти, кому она нужна в семнадцать лет? Ему просто нравилось, когда в его присутствии смолкали разговоры, когда ему кланялись и в почтении касались рукой лба. Ему, который даже не знал родителей.

Ханнан не помнил, как оказался у наставника. Сколько раз маг терзал свою память, надеясь выжать крохи детских воспоминаний, но та лишь насмехалась, подсовывая размытые образы. Он был голодным и больным ребенком, так говорил учитель, и уже тогда в нем пробудился Дар. Интересно, подобрал бы его наставник, если бы в Ханнане не было силы?

Впрочем, маги не похожи на простых смертных. Они судят иначе. Во всей стране, да и в других землях тоже, говорил наставник, маги – единственные привыкшие смотреть на талант, а не древность крови, богатство или их отсутствие. Во всяком случае, так было прежде…

Еще Ханнан вспоминал, как он покинул город. Тогда он, правда, еще не знал, что уходит насовсем – он просто бежал, спасаясь от погони. Сперва остались позади узкие мощеные улочки, проложенные во времена князей-пиратов. Затем его обступили мастерские, лавки и харчевни, тулившиеся одна к другой так тесно, будто искали поддержки друг у друга. Потом дорога миновала окраинные фермы – и вырвалась из объятий города, убегая на север и восток. Ханнан не знал, куда его заведет дорога. Просто понял, что возвращаться в Сакар ему нельзя.