В то время как Энри держала в руках только один небольшой цветочек, Кирма пришла с огромным пышным букетом, включающим в себя все краски, что только можно было представить. Сама травница, спрятанная за ним, почти не проглядывалась.

Энринне тут же стало стыдно. Наверное, ей надо было искать лучики внимательнее… Но она так наслаждалась тем, что здесь, в лесу, ей стало намного лучше, что даже не попыталась показать себя перед Кирмой в лучшем свете. Но ведь Энри честно пыталась что-нибудь найти…

Заметив скучающую Энринну, Кирма уточнила, выглядывая из-за букета:

— Как лучики?

Энринна молча показала ей один крошечный цветок. Но Кирма, к ее удивлению, сердиться не стала, а произнесла довольно:

— Для начала — вполне неплохо! Как раз столько нам и нужно. Лучики сейчас такие редкие пошли, заразы… поможешь мне донести необходимые травы.

Энринна кивнула, и Кирма тут же сгрузила ей на руки половину своего букета. Сама она, поудобнее перехватив травы, направилась в ту сторону, из которой они пришли. Энри последовала за ней, уже даже и не пытаясь спасти свое платье от веток.

Несмотря ни на что, магический лес Энринне понравился.

Энри шла вперед только благодаря острому вампирскому слуху, который улавливал шаги впереди идущей Кирмы, и тому, что тропинка оказалась достаточно прямой. Идти, смотря прямо перед собой, она не могла, и ее глаза улавливали сейчас только стебельки цветов, которые ей отдала Кирма.

И почему травница не взяла с собой корзинку как в тот раз, когда Энри впервые с ней встретилась?

Хотя, чтобы вместить все это, корзинка должна была быть очень огромной…

И им ещё предстоит так идти по городу? О, тогда Энринна обязательно в кого-нибудь врежется. Или упадет. Она и сейчас шла только благодаря какому-то везению, ни разу не споткнувшись об ветки.

Неожиданно Кирма остановилась, и Энри замерзла следом за ней. Потом она попыталась высунуть голову из-за букета, чтобы увидеть причину остановки. Ей это почти удалось, и краем глаза она смогла заметить женщину с золотыми кудрями, возрастом примерно таким же, как Кирма.

Наверное, они не могли разойтись на узкой тропинке… Но, в принципе, если бы встреченная ими женщина чуть отошла в сторону, то Кирма с Энри смогли бы протиснуться…

Но вместо этого златокудрая женщина произнесла, кивая на букет Кирмы:

— Вижу, ты удачно сходила за травами.

В ее интонациях явно прослеживалась недоброжелательность, да и Кирма не стала делать вид, что ей приятна эта встреча, и ответила:

— Не беспокойся, тебе травы тоже остались.

Видимо, решила Энринна, та женщина тоже была травницей…

А травницы соревнуются между собой? Кирма говорила, что у неё мало покупателей, и вполне возможно, что именно эта женщина их отбила.

Или это были лишь догадки Энри?

— Ты так любезна.

— Как и ты.

Может быть, через сотую часть грио Кирма и ее неприятельница разошлись бы, но та вдруг заметила Энринну.

— А это кто? Неужели ты нашла себе помощницу?

— Неужели нашла, — Кирма кивнула и сделала шаг вперед, показывая, что не собирается продолжать беседу. Но ее нежеланная собеседница легко обошла Кирму и вплотную приблизилась к Энри. Потом она чуть отогнула букет из трав и посмотрела вире прямо в глаза.

Энринне даже слов не хватило, чтобы возмутиться, и потому она молча стояла, не отводя глаза. С возрастом встреченной ими путницы она все же немного ошиблась: ей было, скорее, около тридцати по человеческим меркам. И выглядела она вполне хорошо: золотые кудри, голубые глаза, изящные брови, светлая кожа…

Нет, даже, пожалуй, слишком светлая кожа.

Бледная.

Если бы Энри не знала, что здесь нет вампиров, то именно за вампира она бы эту женщину и приняла…

— Вполне хорошая девушка, — отозвалась она наконец и тепло улыбнулась Энринне. Энри ее одобрение несколько смутило.

— Я и без тебя это знаю, — заметила Кирма.

— Где ты ее нашла?

— Где нашла, там больше нет.

Путница рассмеялась, словно никогда не слышала ничего более забавного. А потом вдруг призналась:

— Знаете, когда-то я покинула свою дочь… И почему-то мне кажется, что она выросла сейчас именно такой, как ты, — обратилась она к Энринне. А потом она вдруг подмигнула ей и пошла дальше, на ту полянку, откуда только что пришли Кирма с Энри.

Дочь она покинула, видите ли… Вот мама Энри никогда бы не покинула собственную дочь. И Энринна считала, что на самом деле ее убили.

Энри качнула головой и призналась:

— Она странная.

— Не обращай внимания… — посоветовала Кирма. — Я знакома с ней уже почти двадцать лет, со времен своей юности, и, знаешь, за это время она ничуть не изменилась. Она, я думаю, хорошая магичка, но никто никогда не видел, чтобы она колдовала…

Энри кивнула, принимая объяснение Кирмы.

И они пошли дальше, на пути, правда, больше никого не встретив.

***

Энринне было действительно плохо. Она стояла, облокотившись о деревянную стойку, на которую только что сгрузила свою часть букета, и пыталась не упасть на пол.

В висках пульсировало, голова кружилась, а все мысли занимало только одно слово.

И слово это — кровь.

Ей очень нужна была кровь.

Энри и не думала, что она такая слабая. Она надеялась продержаться без крови ещё неделю или хотя бы пять дней… Но без крови ей стало плохо так быстро…

Лес чуть-чуть дал ей свободу от жажды крови.

Но здесь, в городе, смотря на проходивших магов и людей, Энринна понимала, что без нее она долго не вытерпит.

Кирма, которая до этого ходила в свою личную комнату, вернулась и обеспокоенно подбежала к Энринне.

— Что с тобой? — спросила она волнительно.

Энри отрицательно покачала головой и все-таки сползла на пол, прислоняясь спиной к холодной стойке. В этот момент в голове Кирмы будто бы все прояснилось, и она спросила:

— Веселящие зелья?

Энри поняла, что она имеет в виду. Веселящими зельями называли вещества, разработанные магами как обезболивающие при операциях, которые после стали использовать те, кто хотел получить новые ощущения. Они вызывали эйфорию, они заставляли радоваться, смеяться, видеть счастье там, где его нет… Их невозможно было достать в открытую, и они вызывали сильное привыкание.

Тот, кто попробует их хотя бы однажды в повышенной дозе, нужной для достижения эффекта «безудержного веселья», как называли это маги, уже не сможет жить без них. Постарается добыть все новые и новые дозы… Пойдет на все ради этого. За эти зелья могли убить, и убивали, и история человека, связавшегося в веселящими зельями, в большинстве случаев заканчивалась очень печально.

Наверное, Кирма приняла Энри за одну из этих, «безудержных». И в собственной голове таким образом объяснила бледность и ужасное самочувствие виры…

Но единственным зельем, которая Энринна пробовала в этой жизни, была кровь. Такая необходимая для жизни кровь.

— Нет, — еле слышно проговорила Энри, но Кирма, кажется, уже не собиралась воспринимать ее слова всерьез. Она помогла Энринне подняться и произнесла серьезно:

— Так. Знаешь, что? Сядь на стул, я сейчас приготовлю тебе отвар… Я не знаю, какое обстоятельство подтолкнуло тебя к тому, чтобы начать принимать эти зелья, но я помогу сделать так, чтобы тебе стало лучше. Ты завязала с ними?

Энри кивнула. Пусть будет так. Пусть в глазах Кирмы она лучше будет «безудержной», чем вирой. Потому что были случаи, когда «безудержные» излечивались и становились нормальными людьми, но вот вампиры навсегда останутся вампирами, чем их не пои.

— Бедная девочка, — Кирма качнула головой.

Энринна прошла к стулу, стоящему около противоположной стены, и плавно на него села.

Кирма зашла за стойку, которая оказалась шкафом, открыла дверцы и достала из него фарфоровую миску. Потом она отделила несколько травинок из букета, который они с Энри только что принесли в лавку, и кинула их в миску, затем пошла к полкам.

Что было дальше, Энринна не видела: она закрыла глаза.