Кристина М. Кэрри
Притворщик
"Вампиры играют людей, которые играют вампиров"
"Интервью с вампиром".
Гэбриэл последний раз коснулся пальцами клавиш и слегка откинулся назад. Прощальный аккорд золотистым блеском повис в воздухе, долго еще плавно парил среди полутьмы небольшого клуба на одной из центральных улочек города. Он положил руки на клавиши, и стал постепенно отключать синтезатор. Его широкие, массивные ладони на удивление легко парили над бесчисленными клавишами и кнопками, опровергая суждение о том, что силовые упражнения и музыка мало совместимы.
Гэбриэл знал в этой жизни только два увлечения. Первым была музыка, вторым - бодибилдинг. Оба этих несходных занятия удивительным образом отражались и на его внешности, и на его образе жизни. Он был очень высоким, мощным, с превосходно развитой рельефной мускулатурой. Очертания лица были такими же, как у бесчисленных посетителей тренажерных залов - тяжеловесный подбородок, развитые скулы. Но при этом одет он был со всем присущим богеме шиком и "художественным" беспорядком, носил длинные волосы, только на тренировках собирая их в "хвост", чем резко выделялся среди своих сотоварищей - коротко подстриженных, аккуратно одетых.
Он неплохо играл на гитаре и исполнял песни собственного сочинения, удивительно хорошо подражая французским шансонье прошедших годов. Но чаще он выступал с маленькими шоу - как раз вот на такое небольшое кафе-клуб. Тема всех шоу, как и названия его электронных композиция, была всегда одна и та же: вампиры. Темная романтика. Его псевдонимом было имя Дракулы, музыка была мрачной и тяжелой, но в меру, и удивительным образом могла сочетать в себе средневековые странноватые ритмы и попсовую доступность любому слушателю. В черном костюме, частично стилизованном под средневековье, с легким макияжем, делающим лицо пронзительно бледным, а глаза чернее, чем на самом деле, он производил неизгладимое впечатление на многих слушателей. Чаще, впрочем, на слушательниц. Самые утонченные поклонники стиля готической музыки оценивали его выступления весьма лестно.
Несмотря на отъявленную мрачность сценического имиджа, Гэбриэл на самом деле не был ни мрачным, ни загадочным. Он просто играл роль - третьим его увлечением, не реализованным не в силу отсутствия таланта, а по иным причинам, был театр. Играл, но не вживался. И после своих выступлений он обычно сидел вдалеке от сцены, которую уступал прочим исполнителям, пил пиво или какой-нибудь иной напиток. Часто вместе со зрителями. И они удивлялись этому перевоплощению - вместо мрачной тени в черно-красном плаще, магией или чудом извлекавшей из синтезатора волшебные звуки, перед ними оказывался молодой, не старше двадцати пяти лет, парень с обычной, хотя и на редкость привлекательной внешностью, острым языком и вечной широкой улыбкой, любитель пива и футбола.
Гэбриэлу не было нужды играть вампира в обычной жизни. Он и был им. А его шоу были данью своеобразному чувству юмора, а может быть, идеальной маскировкой. Он настолько связал свое имя с идеей вампиризма, что, вцепись он сейчас в горло кому-нибудь из зрителей, они могли бы подумать, что он сошел с ума и вообразил себя вампиром. Эта маскировка помогала объяснить все странности - то, что он появлялся везде только затемно, жил один никто не знал где, и многое другое. На любой вопрос он спокойно отшучивался, что "его гроб, в котором он спит, стоит в склепе на одном из городских кладбищ".
Сейчас он сидел за столом один, наблюдая за странным танцем, который демонстрировала молоденькая танцовщица. Это было похоже.. нет, ни на что, по его мнению, не было похоже. Поэтому он лениво следил взглядом за движениями девушки и потягивал вино из бокала. Гэбриэл был красив. Он выглядел чуть старше, чем был на самом деле. Ему было всего двадцать три, когда он стал тем, чем был. Он выглядел латиноамериканцем, хотя на самом деле происходил из родовитой семьи американцев-южан, в его жилах текла некоторая доля крови креолов. У него была смугловатая кожа нежного и мягкого оттенка молока с каплей кофе, темные глаза и черные вьющиеся волосы. Черты лица, слегка огрубленные развитой мускулатурой, все равно были правильными, привлекающими одновременно мужественностью и утонченностью. Поклонницы сходились на одном - его взгляд был нежным. Это была та безотчетная нежность, с которой он глядел на каждую женщину, которая встречалась ему. Но едва ли он сам сознавал это.
- Позволишь угостить тебя бокалом вина?
Гэбриэл деланно вздрогнул, словно бы не слышал, как к нему подошла маленькая стройная женщина в темном платье. На самом деле, он мог расслышать любой, даже самый тихий, звук из тех, что раздавались в помещении. Но об этом никому не стоило бы знать.
- О, Франсин.. Ты меня напугала. Благодарю.
Франсин была француженкой, выглядела лет на тридцать, была обаятельна, умна, слишком нервна и неразговорчива. Когда-то она пыталась стать актрисой, и с тех пор обожала принимать "выразительные" позы и бросать "выразительные" взгляды. Общаться с ней было довольно сложно, но она была самой умной и хотя не самой красивой, но самой очаровательной из его знакомых. С вечной тонкой сигаретой, слишком длинными ногтями с безупречным маникюром темно-бордового цвета и любовью к темным тонам и мрачным историям, она могла бы хорошо смотреться рядом с Гэбриэлом. Но она никак не могла понять, что его сценическому имиджу нет места в его жизни.
- Ах, неужели я выгляжу столь страшно?
Франсин была хороша. Ее можно было бы назвать слишком худой, но все в ее облике было гармонично - и эти тонкие детские запястья и торчащие ключицы не противоречили огромным темно-карим глазам взрослой женщины, в которых читалась одновременно и усталость и жажда страсти. Когда она обращала такой взгляд на Гэбриэла, он привлекал на помощь весь свой опыт, самоконтроль и чувство юмора, чтобы не утонуть в пышущем страстью жерле вулкана, которым казались ее глаза, тонущие в тени от длинных ресниц и прически с пышной челкой.
- Франсин, ты необыкновенно хороша. Но ты подошла так неслышно...
