До этого случая я дрался всего пару – тройку раз, и то в далеком детстве. Знал кучу народа, кому нравилось это делать и которые никогда не отказывали себе в этом удовольствии. Я же не находил в энергичном обмене увесистыми тычками ни чего привлекательного. Всегда больше нравилось доказывать свою значимость другими, более гуманными методами. Но тут за воспитание взялся незабвенный сержант Ван Нитчен. Я своими собственными глазами видел результаты гуманизма, человечности, когда в напалмовом аду стонали деревья, а люди превращались в чудовищ, уничтожая все живое на своем пути.
Иллюзии, присущие свободному обществу, свалились с глаз в несвободе армии. Вместе с изменениями генного кода в мышцах, произошли изменения и в кодах моральных. Я больше не боялся причинить людям боль.
Я разломил керамическую тарелку пополам и взял в каждую руку по половине.
– Думаешь, вид крови их остановит? – махнул головой на вооружение Ронич. Сам он уже давно обзавелся увесистой ножкой от стола.
Что я думал в тот момент, Арту уже не суждено было узнать. Пьяная орда навалилась со всех сторон. Я резал осколками тарелки чьи-то лица. Пинал чьи-то животы. Уворачивался от чьих-то кулаков. Мне было весело. Я смеялся и пробовал петь. Арт время от времени подпевал.
В таких свалках очень важно – не дать уронить себя на пол. Бесчисленные и безымянные ноги немедленно растопчут, разомнут, раскатают косточки несчастного. Если все-таки случилось, и ты упал – дерись ногами или катись под защиту стола. Я сам видел, как опрокинутый навзничь Ронич несколько минут довольно успешно отпинывался от двоих или троих сосунков пока удача не повернулась к нему лицом и не выгадал секунду, чтоб подняться.
Ронич вообще дрался, как сто чертей. При малейшей опасности для моего здоровья, творил чудеса, подставлялся сам, но выручал. На самом деле в столовой против всего училища дралось трое – я, Ронич и Ронич…
Двое последних сосунков позорно сбежали. Мы с Артом замерли на минуту в напряженных позах, а потом сначала он и я следом облегченно засмеялись. Мы победили.
Время учебы в офицерской школе «Ху» – это, без преувеличения, самое лучшее время в моей жизни. Никогда, ни до, ни после, я так много не смеялся, не занимался сексом, не пил и не… Да, черт возьми, чего только там не делал.
После, так сказать, «знакомства» с большинством курсантов, мы с Артом получили карт-бланш на что угодно в стенах школы. А, имея погоны курсантов, получили иммунитет от полиции городка. О том, как мы с Роничем куралесили в кабаках, наверняка долго еще будут ходить легенды.
Лишь один единственный раз полный бардак, разгильдяйство, дурдом и распущенность школы «Ху» сослужило плохую службу.
В тот раз мы с Артом возвращались после очередной попойки в городке особенно поздно. Нельзя сказать, чтобы были очень уж пьяны или кулаки болели после драки. Случалось, конечно, и такое, но только не в тот раз.
Трезвый, и от этого «не в духе», курсант на КПП хмуро на нас посмотрел и пробурчал приветствие, звучавшее как пожелание смерти. К такому давно уже привыкли и не обращали на это внимание. Весело, хотя и немного устало, переговариваясь, сразу проследовали в свою комнату.
То, что насторожило Ронича, ускользнуло от моих глаз. Случилось это, конечно же, оттого, что Ронич ждал нечто подобное. А я вовсе нет. Считал себя неплохо устроившимся счастливчиком, вернувшимся за чужой счет с того света. В голову не могло придти, что кто-то может захотеть моего на тот свет возвращения. Но, слава Всевышнему, со мной уже был Ронич.
– Тихо, – шепнул одними губами приятель и для убедительности даже приложил палец к губам. Затем, довольно грубо, ухватил за локоть и оттянул к стене сбоку от двери. Сам же, присел на корточки, вынул из-за пазухи черный, зловещего вида пистолет и только тогда толкнул дверь.
И ничего не произошло. Гидропривод двери приглушенно шикнул, дверь распахнулась. Однако Ронич не торопился расслабляться. Подобно дикой, лесной кошке, или вернее коту, он просочился в темную комнату.
Минутой спустя там раздался выстрел, потом звук шагов нескольких человек и еще один выстрел.
К тому моменту, как в комнате зажегся свет, я уже сидел на полу у стены, ни жив, ни мертв от страха и лишь слабость в ногах удерживала от панического бегства.
– Заходи, Берти, – сказал Арт, и мне понадобилось еще несколько минут, чтобы понять, что все обошлось, а потом собрать остатки сил. Руки отчаянно дрожали, сердце колотилось, как у кролика. Я пытался, тупо пялясь на два трупа занявших почти все свободное пространство пола, уговорить себя, что вовсе не я был нужен им, что их цель – Ронич. Мое поведение удивляло меня самого. Я не сдавался страху даже в огненном пекле фронта. Брызги крови во время драки в столовой были мне милее водки, но тихая, глумливая смерть из-за угла ужасала до глубины души.
– Ты видел их когда-нибудь раньше? – обшаривая карманы в одежде мертвецов, спокойно и очень, очень заинтересованно спросил Ронич.
– Нет, – отстучал зубами я. – Не знал, что у тебя есть пистолет…
– На наше счастье, он у меня оказался, – хмыкнул Ронич. – Кто-то на тебя в большой обиде…
– Почему ты думаешь, что им нужен был я? – истерично хихикнул я. Впрочем, эти люди пришли к нам в комнату не для того, чтобы поговорить по душам. И это не требовало доказательств. Оба убийцы были вооружены. И они пришли за моей жизнью, что тоже не вызывало сомнений – обыскали лишь в мои вещи.
– Что будем говорить властям? – закончив обыск трупов, как бы мимоходом спросил Ронич. – Не очень-то и хочется объяснять, откуда у меня пушка…
– Что ты предлагаешь? – с любопытством разглядывая барахло из карманов убийц, поинтересовался я.
– Есть у меня ребята… здесь неподалеку. Они могут все устроить… за небольшую услугу.
– Деньги у меня есть, – не слишком решительно выдал я.
– Не думаю, что их заинтересуют деньги… Впрочем, вряд ли у тебя возникнут сложности с тем, чтобы их отблагодарить.
– Ну и хорошо, – облегченно вздохнул я. – Зови.
Ронич ушел, заперев за собой дверь. А я остался один в обществе двух мертвецов.
Их лица не были мне знакомы. Ни их одежда, ни вещи из карманов, ни оружие ничего не сказали о тех, кто послал этих людей. И это заставляло волноваться. Мог сходу назвать пару влиятельных организаций заинтересованных в моей смерти и имеющих возможность осуществить задуманное. Не говоря уж о том, что не слишком-то верил в искренность Совета директоров банка. А я еще вляпался в темное дело с ядерной атакой. Так и не смог решить, зачем же военная разведка позволила меня оживить, и почему Совет на это пошел. К тому времени, как Арт вернулся, я ни к какому выводу так и не пришел.
– Пойдем погуляем, – деловито позвал меня приятель. – Ребята управятся без нас.
Я послушно вышел. Ронич отвел в пустую сумеречную столовую, усадил за стол в самой середине и даже принес бутылку водки со стаканами.
– Куда они денут трупы? – вяло поинтересовался я, болтая в стакане бесцветную жидкость.
– Уберут… – отмахнулся Ронич. – В нашем бардаке, это не такая уж и проблема.
– Бардак… – задумчиво повторил я. – Им не составило большого труда проникнуть на территорию школы.
– Для профессионала не большой труд забраться и в более охраняемые места, – пожал плечами Арт.
– Профессионала? Например, для кого?
– Киллеры, агенты спецслужб, командос… хотя на командос эти не похожи!
– Кем же они могут быть?
– Киллерами… Тебе виднее!
– Или агентами?
– Врядли… Впрочем, я попробую разузнать, если хочешь.
– Очень хочу.
Наш разговор прервал человек одетый в точности так же, как и те два дохлика. Холодный пот собрался в лужи между лопатками, но Ронич даже не шелохнулся.
– Де Кастро? – хрипло и тихо спросил незнакомец. Дождавшись утвердительного кивка, продолжил:
– Любой человек, показавший вам такой знак, может рассчитывать на помощь? Ведь так!?
Я еще раз кивнул, и человек с повадками черной пантеры ушел. На столике передо мной остался лежать листок с нарисованной от руки трехсторонней свастикой.
