— Товарищ Кэ, разрешите утонить? Наш друг Фрэнк ещё не отбыл? — спросил Марш.

— Нет, господин Киби ожидает, когда мы подготовим ровер к обратному пути.

— Примите благодарности за труды. Но не хотелось бы множить неудобства, потому передайте Фрэнку, что бы поторапливался.

— Непременно. Простите, не услышал Вашей фамилии.

— Говорит куратор экспедиции.

— Что ж, замечательно, господин куратор. Мы будем ждать сообщения от нашего товарища об успешной передаче.

Марш опять накрыл микрофон: — Фрэнк в заложниках. Они боятся, что мы пленим их «товарищей» и потребуем вернуть исследования.

— Марш, да ты совсем спятил? У тебя горячка! Не приписывай свою шизофрению другим людям! — Брюзжал Зим.

Марш глубоко вздохнул. Он монотонно ответил в передатчик.

— Товарищ Кэ, сведения приняты. Мы подготовимся к встрече ваших людей. Остальные детали сделки обсудим с ними.

— Нет!

Зим выпучил глаза. За спиной стали шептаться.

— Поясните возражение?

— Наши товарищи не обладают актуальными деталями договоренностей.

— Не означает ли это, что Дэмин Ин вёз к нам деталь исключительно из альтруистических соображений?

— Дэмин Ин не уполномочен принимать такие решения и проявлять альтруизм. — В голосе китайской главы ни следа от былой самодовольной улыбки.

— То есть Вы попросту манипулировали Фрэнком? — возмутился Марш. — Ваш энтузиаст и так ехал к нам. Но вы не упустили шанс заполучить наши исследования!

— Прошу прощения, но я бы не рекомендовал высказывания такого рода. Вы просили нас об услуге и готовы были уплатить соответствующую цену. Мы не только пошли вам на встречу, но и на более выгодных условиях удовлетворили ваши нужды. Я не вижу причин для Вашего недовольства.

— Интересный у Вас Дао, товарищ.

Вдруг раздались глухие звуки, похожие на хлопки. Приборная панель запищала, переливаясь огнями ламп. На стороне Шугуан тоже происходила какая-то суматоха. Было слышно, как они начали принимать какой-то сигнал, после чего Чжиган объявил: "Конец связи", — и отключился. Весь персонал базы Сцевола ринулся к шлюзу. Там на мониторах они увидели происходящее снаружи. В сотне ярдов дымился неизвестный вездеход, к которому шёл ДиТёрк, неся в руках что-то похожее на ружьё.

***

Гон в пяту

ДиТёрк не понял, почему на него напали и связали руки. Первая мысль: «враги окружили!» Но после непродолжительной борьбы он, всё же, признал свою команду. Протесты и просьбы освободить игнорировались. Прям так — в скафандре, его бросили в одно из технических помещений. Тем временем другая часть команды осматривала поверженный вездеход.

Ужас сковал дыхание, и что-то горькое подступило к горлу, когда они увидели разорванный двумя огромными дырами китайский скафандр. Деталь, которой тайконавт прикрывал тело, разлетелась на осколки. На бирке написаны иероглифы, под ними транскрипция: "Дэмин Ин". Водитель был жив, но без сознания. Вероятно, черепно-мозговая. Его отправили в лазарет под надзором двух врачей экспедиции. Обнаружили, что в шлеме водителя продолжал работать микрофон. Ясно, какой сигнал получили на Шугуане. Сам же вездеход остался на ходу, хоть и утратил герметичность. Его перетащили к базе.

В этот же день пришла запись от Шугуана.

"Мы требуем сообщить нам о состоянии наших людей. Требуем доставить их вместе с транспортом на нашу базу. Член вашего экипажа находится у нас в безопасности. Мы свяжемся с правительством для дальнейшего урегулирования".

Запись подняла бурю споров, которой вторила разразившаяся буря за стеной. Поднятая пыль закрывала небо. Бурый купол, непроницаемый для света и сигналов. Темнота сгущалась.

Та же темнота обволокла внутренности бывшего склада. Технические помещения не предназначалось для проживания — это подтверждало отсутствующее отопление. Сейчас ДиТёрк был рад тому, что с него не успели стащить скафандр, иначе бы окончательно окоченел. Хотя какая сейчас может быть радость. Оборонявшийся от наступающего неприятеля, избитый соратниками, брошенный командиром, преданный другом, он сидел один в темноте, слушал жужжание роя мыслей, ощущал прикосновение тысяч мелких ножек. Дополнительное неудобство причиняли связанные и жутко оттёкшие руки.

Дверь темницы распахнулась, впустила шлейф света, больно ударившего по глазам. Они, отвыкшие от света, не разглядели входящего.

— Кто здесь?

— Не узнаешь друга?

От голоса Хайдера лицо ДиТёрка исказилось.

— Чего молчишь? Не рад друга видеть?

— Друга? Какой ты друг? Ты понимаешь, скотина, что наделал? Ты всех предал! Это ты меня сюда упёк! Тебе хватает духу здесь появляться? — сплюнул ДиТёрк.

Теперь уже молчал Хайдер. Обвинения больно ударили под дых.

— Ты прав. Я виноват. Если бы я был решительней и раньше рассказал доктору… Я виноват, я струсил. Если бы не побоялся выйти наружу и не попросил бы подменить меня… этого бы не произошло.

— Знаешь в чём беда, Хай? Ну, помимо того, что ты слизняк. Беда в том, что это уже произошло. Шёл бы ты отсюда. Херово в этом карцере. Нытьё ещё твоё слушать.

Хайдер, уходя, задержался в проёме: — Не ты убийца. И не я. Нас обманули. И я верю, что виновный ещё ответит. — Он вышел, оставив друга одного в сводящей с ума темноте.

Былую наигранную идиллию командного зала смыло пролитой кровью. Треск голосов метущий искры споров, оголенные нервы — смесь становилась взрывоопасной. Посреди действа Марш, как взведённый боёк. Таким команда ещё не видела: разъярённого, выжигающего криком, перебивающего ор, обращающего оппонентов в пепел.

— Чёрт вас всех дери! Как вы можете спокойно сидеть, когда Фрэнк остался в заложниках?

— Сказано, что он в безопасности. Ты, видимо, забыл, что у нас тоже есть один из них? — ответил Зим.

— Да как ты смеешь сравнивать? Мы этого китайца пальцем не тронули, помощь оказали. А что они сейчас вытворяют с Фрэнком? Одному богу известно!

— Марш, не нагнетайте. Произошёл инцидент. Я уверен, через диалог мы найдём решение. Будем надеяться на гуманизм.

— Зим, ты кажись, не понимаешь. У них на уме месть и диктат режима. Какой, к черту, гуманизм?

— Вы сошли с ума! Как вы можете говорить такое? Шугуан выслали нам средство спасения. А ваш человек устроили бойню!

— Старик, ты ни хрена не понимаешь!

— Ох, я-то хорошо всё понимаю! Я понимаю, что мы — исследователи, а не военные. Я понимаю, что мы представляем нашу страну и наши действия могут спровоцировать войну. Не только здесь, но и на Земле. А ещё я понимаю, — продолжал доктор, но Марш уже не слушал.

Рот доктора продолжал двигаться, но Марш пропускал слова. Он оценивал возможные последствия. Оправдан ли риск? Этично ли ставить на кон будущее экспедиций?

"Это только твоя жена" — прозвучал голос в голове Марша. Кулаки сжимались, мысли всё стремительней чередовались.

Миллиарды невидимых глаз смотрели на него, и он прекрасно сознавал перед ними свою ответственность. И перед правительством. Престиж, прогресс и будущее страны зависят от его решений. "Это только твоя дочь" — произнёс голос. Кера и происходящее на ней — отразятся событиями на Земле. Прямо сейчас, в этом зале решается будущее всего мира.

"Никто им не поможет кроме тебя" — голос звучал всё настойчивее. Ярость колючим кольцом сжала грудь, срывая дыхание и карябая рёбра.

— Поэтому, Марш, ты долж…

Кисть взметнулась. Щелкнуло. Зим схватился за обожжённую щёку. В оторопевшие глаза доктора взирал сам дьявол, принявший обличие командира.