— От всего? А что у меня есть кроме расхода денег и нервов?! Не будучи кондукатором я уже себе не принадлежу. Чем я только не занимаюсь!?Что-то мне не хочется тащить на спине к светлому будущему эту планетку!
Этот хомут мне радости не доставляет! Власть — это бремя и ответственность, а не почет и уважение!
— Ты что-слабак?!
Лицо Терезы заливал румянец. Глаза горели огнем возмущения.
— Я собираюсь побороться, дорогая, но на убийство конкурента я пойти не могу. Это противоречит моим моральным принципам и потом, дон Гомес не сделал мне ничего плохого.
— Ты-идиот! И ты спишь сегодня на диване!
Тереза хлопнула дверью спальни.
Лаки пожал плечами и пошел к шкафу за пледом.
«Она что — в мечтах уже видит себя женой кондукатора Сабины? А кем я себя вижу?»
На диване оказалось совсем не так удобно, как показалось вначале.
Лаки ворочался с боку на бок и все не мог заснуть.
Когда мучает бессоница, любой звук в ночной тишине действует на нервы.
Дверь из коридора открылась бесшумно. Почти… Человек успел сделать два шага. Лаки вытянул из кобуры ворчер, но навести на темный силуэт не успел.
— Привет, Муравей! Это я. — сказала тень громким шепотом.
Двадцать восьмая глава
— Какого хрена ты здесь? Я чуть тебя не пристрелил!
— Из ворчера? Дерьмовая мясорубка! Никогда их не любил!
Пистолет сел рядом на диван. От него пахло вином и табаком.
— Как ты прошел через охрану?
— У каждого есть маленькие секреты.
— Это не маленький секрет, это дерьмо! Прошел ты, пройдет кто угодно!
— Не кипятись, брат. Я же эксперт по безопасности. Провожу экспертизу дворца.
— Какого хрена ты подстрелил дона Корвальо? Это мой человек.
— Этот кокаиновый олигарх? Ты уверен?
— Он во всяком случае делает то что я прошу, а не устраивает тайные игры.
Пистолет тихо засмеялся.
— И это говорит мне мужик изгнанный из спальни? Твоя сочная креолка разозлилась из-за шашней с другими цыпочками?
— Это касается только нас двоих! Так, ты где-то видел Терезу?
— Вчера в театре. Крутилась в ложе рядом с тобой как будто у нее в трусиках пожар!
— Ты был в театре?
— Ну не мог же я пропустить премьеру «Кармэн»! Ария Хозе-это что-то! Как услышу, так не могу удержать слез!
— Ты стебешься!
— Ага.
— Ты что-то нарыл? Шхуна в порту, дон Корвальо, твой интерес к универу и наконец труп с динамитовой начинкой в театре…
— Ты держишь руку на пульсе. Уважуха, Муравей! Я там был и еще кое-де. Накопал кое-что. Ты готов услышать или представить отчет в письменной форме?
— Если мы будем так орать, то разбудим Терезу.
— Она придет и выгонит нас на улицу? Спать на лавочке в парке? Кто в доме хозяин, брат? Ты или креолка с выдающимися буферами?
— Да пошел ты!
— Ну да?
Пистолет поднялся с дивана и подошел к двери спальни.
— Милашка заперлась как в сейфе? На каждый сейф есть отмычка…
— Ты что делаешь?
Щелкнул замок и эксперт исчез в спальне.
— А гнездышко опустело, брат!
Лаки включил свет и вошел в спальню, шурясь на свет ламп.
Терезы в спальне не оказалось. Смятая кровать. Пеньюар на одеяле…
— Отсюда нет другого выхода.
— Для тебя нет, не есть для других.
Пистолет подошел к камину, осмотрел его тщательно, переместился к шкафу, забрался внутрь.
Тихий щелчок.
— Что я говорил? Девчонка знает тайный ход.
Маленький, но яркий фонарик в кулаке Пистолета подсвечивал каменный, темный коридор.
— Идем?
— Ты точно этого хочешь, брат?
— Не задавай глупых вопросов-не получишь глупых ответов.
— Уел! Надень башмаки-пол тут не отапливается.
Первым шел Пистолет. Лаки за ним, с ворчером на готове. Коридор привел их к винтовой лестнице. Ровно сто ступеней. Еще коридор. Развилка.
Направо или налево?
— Она пошла направо. Видишь в пыли след?
— Кто прорубил эти ходы и куда они ведут?
— Доны Сабины еще сотню лет назад устроили нехилый лабиринтик под городом. Дон Корвальо молчал до последнего. Скользкий сукин сын! Но я мастер вести переговоры, верно?
— Я прожил здесь три года и про подземные ходы ничего не знал.
— Ты был студентом и чужаком и кроме своей старушки других женщин в упор не видел, а зря. Местные девчонки много чего знают…
— Что ты обо мне знаешь? Что ты знаешь про Стефанию?!
— Только то что рассказал Вук. Слышишь?
Издалека доносилось монотонное бормотание.
Они прошли еще шагов сто и Пистолет погасил фонарик. Впереди забрезжил свет. Бормотание усилилось. В большом гулком зале какой-то человек повторял фразу на непонятном языке…
С галереи под куполом, куда вышли Лаки и Марк было все прекрасно видно.
Круглый зал с высоким куполом слабо освещен свечами на двух высоких подставцах. В полумраке блестят серебряные маски. Люди в черных плащах, накинув капюшоны, стоят по кругу между колоннами.
Странный священник стоит перед алтарем в белой рясе с серебряной маской на лице.
Алтарь-это каменный стол с наброшенным на него черным покрывалом. Тело обнаженной женщины, лежащей на нем кажется ослепительно белым. Эта женщина с бесстыдно раздвинутыми ногами, в каждой из протянутых рук сжимает по черной свече, на ее животе стоит серебряная чаша. Перевернутое распятие висит над этим алтарем.
Священник стоит посредине нарисованного на полу многоугольного чертежа.
— Вельзевул! Сатана! Господин наш, внемли нам!
Голос священника глух.
— Что это за сборище? — прошептал Лаки.
— На Терре это называется «черная месса». Не ожидал увидеть такое в ваших местах. А на алтаре не твоя сочная креолка расположилась?
«Это на самом деле Тереза…С ума сойти!»
Зрелище неведомого ритуала вызвало мурашки на спине.
Закончив призывать сатану, священник перешел к молитвам. Но читает их странно, нараспев и неразборчиво.
— Молитву задом наперед читает. — прокоментировал Пистолет.
— Зачем?
— Таково требование ритуала. Иначе сатану не призвать.
— Они все там дебилы?
— Хочешь спуститься и проверить?
Две фигуры в черных плащах движутся к алтарю. В руках одной — большая серебряная чаша.
В руках другой блеет маленький ягненок.
Чаша передается священнику и тот устанавливает ее между ног лежащей на алтаре женщины. Потом поднимает кудрявого ягненка за задние ножки над чашей и одним ударом ножа перерезает ему глотку. Блеяние сменилось бульканьем. Струя крови звонко ударяет в дно чаши. Ягненок недолго дергается в руках священника. Опять звучит странная молитва. Священник передает труп животного своему помощнику и берет чашу в обе руки.
Повернувшись к залу лицом, спиной к алтарю, он провозглашает:
— Придите к причастию!
Гости, по одному, сбрасывая плащи, подходят к алтарю. Приклоняя колени, приподняв маски, отпивают через край чаши свежую кровь жертвы. Мужчины и женщины, дряблые и стройные тела…
Маска священника чудовищна: искаженное в гримасе смеха нечеловеческое лицо, рога витые надо лбом…
— А что дальше?
— Священник сатаны будет трахать твою креолку, а гости в масках — друг друга. Я уже сделал неплохие кадры. Оргию будем снимать или присоединимся?
— Пошли отсюда.
— Зря, сеньор команданте. Я рассчитывал повеселиться. Глотнешь?
Пистолет протянул Лаки плоскую черную фляжку.
— К черту такое веселье! Пить я тоже не буду. Мы сможем опознать тех кто там пьет кровь ягненка?
— Вполне.
— Большего мне не надо.
— А как же твоя цыпочка?
— Вряд ли ее силой сюда тащили. Что хотела то и получила. Утром выкину на улицу. Пусть спит со священником!
— Вот это правильно, брат!
— Поднимите руки и медленно повернитесь ко мне. — прорычал негромко мужчина сзади.
Лаки поднял руки и медленно обернулся.
Бородатый монах в сутане держал в руках автоматическую винтовку-такую же точно что нашли на чердаке…Пистолет швырнул фляжку в лицо монаха и бросился вперед. Пули просвистели над головой рухнувшего Лаки, кроша в мелкий щебень резные перила.
