Неправомерность отождествления высших (собственно человеческих, личностных) духовных уровней психики человека с психическим (в человеке) вообще порождает обоснованные сомнения ряда философов в правомерности трактовки человеческой сущности как биопсихосоциальной. Так, С.Э. Крапивенский возражает тем, кто говорит о тройственной природе человека – биопсихосоциальной, и требует эту концепцию сразу же отвести, потому что необходимо различать принципиально разные уровни психики, психического отражения внешнего мира. Есть уровни и формы психического отражения, присущие уже высшим животным (например, инстинкты, сложные безусловные рефлексы), но они не выводят их обладателя за пределы биологической формы движения материи. А есть такие уровни и формы, которые своим происхождением и развитием обязаны включённости человека в мир социальный и являются атрибутом социальной формы движения материи (высшие акты сознания). Таким образом, выдвигаемое в качестве третьей составляющей психическое без особых погрешностей покрывается биологическим и социальным. В силу этого всё свое внимание в дальнейшем мы можем сосредоточить на анализе координационных и субординационных связей между биологическим и социальным [361; 362].
Действительно, есть уровни психического, присущие уже высшим животным (биологические), а есть те, которые своим происхождением и развитием обязаны включённости человека в мир социальный (сюда входят и те, которые мы называем личностью и её духовным аспектом). Но последние, на наш взгляд, следует рассматривать ещё с двух сторон в зависимости от того, являются ли они прямой проекцией наличных социальных отношений (и даже совокупности всех общественных отношений) или только опосредуются и детерминируются ими. То, что все уровни человеческой психики опосредуются и детерминируются не только социальной (а ею в т. ч. детерминированы у человека даже сложные безусловные рефлексы и инстинкты), но и биологической сущностной стороной человека, на наш взгляд, не подлежит никакому сомнению, но тем не менее в психике человека следует различать то, что действительно может быть сведено к биологическому и социальному, и то, что только опосредуется и детерминируется ими, но не может быть полностью сведено к ним. Последнее и есть духовное в человеке, собственно, третья составляющая сущности человека. Духовность опосредуется социальными и биологическими факторами (и всей совокупностью общественных отношений), но не сводится к ним.
Недостаток концепции В.П. Ратникова в том, что он, во-первых, отождествляет третью составляющую человека с психическим вообще, что неправомерно, а, во-вторых, не последователен в своих взглядах и не распространяет психическую сторону на понимание сущности человека. Подобно И.Т. Фролову, В.П. Ратников разделяет категории «сущность» и «существование человека» и полагает, что существование человека определяется не только его сущностью и биопсихосоциальным, полагает только существование человека, а сущность трактует как биосоциальную. Он пишет о том, что с проблемой сущности и существования связан и вопрос о соотношении биологического и социального в человеке. Социальное и биологическое находятся в человеке в неразрывном единстве, сторонами которого являются личность как его социальное качество и организм, который составляет его природную основу [571]. А где психическая (или, в нашей трактовке, духовная) сторона, которую В.П. Ратников ранее выделял отдельно? Следовало бы сказать: личность – это совокупность социальных и духовных качеств, при этом духовное может пониматься как психическое (психологическое) в его высших, специфически человеческих проявлениях. Конечно, духовности не бывает без процесса социализации, в этом смысле личность (и духовность как один из аспектов личности) действительно социальное качество, но личность это не только результат процесса социализации, это ещё и результат процесса рефлексии и саморефлексии, в этом смысле личность саморефлексирующее, самосознающее (сознающее собственную самость, исключительность) качество.
Хотя биосоциальная концепция человека до сих пор имеет немало воинствующих сторонников, которые и слышать не хотят о её пересмотре или даже дополнении, она же имеет немало противников, которые отвергают её полностью или частично, считают неверной или не совсем верной (неполной). О.В. Ханова пишет, что сложной, духовной по преимуществу природе человека противопоказано низведение её запросов к социально-экономическим или так называемым «духовным», под которыми подразумеваются потребности интеллектуальные и культурные [724]. Далее автор отождествляет духовные потребности и запросы с религиозными. Попытка развести духовные, интеллектуальные и культурные, а также социально-экономические потребности и запросы представляется весьма интересной и не лишённой оснований, но сведение духовных потребностей к религиозным не соответствует действительности. На наш взгляд, интеллектуальные запросы являются (наряду с душевными и духовными в узком смысле) составной частью духовных в широком смысле, но духовные в узком смысле действительно отличаются от интеллектуальных. Интеллектуальные запросы связаны с познанием, осознанием и осмыслением самого себя и окружающего мира, а духовные (в узком смысле) – с творческим преобразованием, возделыванием и обработкой (окультуриванием) окружающего мира и себя самого. Что касается культурных запросов, то их можно понимать двояко. В широком смысле культурные – то же, что социально-экономические (социальные). В узком смысле культурные – связаны именно с духовной сферой общества, их, таким образом, ещё можно назвать социально-духовными и в этом смысле они действительно ближе к духовным, чем к социальным, но даже в этом смысле не тождественны им. Культурные (социально-духовные, связанные с духовной культурой общества) – это потребности в искусстве, науке, философии, религии (но отождествлять их только с последними неверно), а духовные (связанные с духовной стороной сущности и личности человека) – это потребности в деятельности, творческой и иной активности, в преобразовании самого себя и окружающего мира. Религиозность, религиозные запросы, потребности и ценности действительно являются составной частью духовных запросов, потребностей и ценностей5.
М. Шелер указывает, что человек – это существо, которое молится и ищет Бога, человек создает себя в соответствии с идеей самого себя, которую он стремится обрести у Бога [734; 765; 766]. Возможно, как на одну из особенностей родового человека (которая присуща не всякому индивиду, но присутствует у рода в целом) можно указать и на эту, но, во-первых, она не единственная и не главная, а, во-вторых, духовные интересы и ценности могут включать в себя религиозные, а могут и не включать. В то же время приведенный М. Шелером факт свидетельствует о том, что человек стремится к идеалу, живёт не только материальными (биологическими и социальными), но и духовными интересами и ценностями, хочет создать (усовершенствовать) самого себя в соответствии с идеей Бога (а фактически, в соответствии с идеей идеального человека (всеведущего (сознание), всеблагого (душа), всемогущего (дух).
Одним из критериев различения социальных и духовных качеств человека может быть следующий: социальные качества не могут быть проявлены на необитаемом острове, а духовные – могут. Не могут быть проявлены социальная и политическая активность или пассивность, общительность или необщительность, эгоизм или коллективизм и т. п., но вполне могут быть проявлены сознательные качества (разумность – глупость), душевные (оптимизм – пессимизм, отчаяние – надежда, трусость – мужество), духовные (активность – пассивность, деятельность – бездеятельность, воля – безволие, креативность – рутинность).
Некоторые современные исследователи отрицают наличие единого понятия «сущность человека» на том основании, что в философии теоретическая перспектива феминизма, сформировавшись к 1960-м гг., концептуализировала радикальный раскол единой сущности человека на сущности женщины и мужчины. Феминистские версии философии предлагают пересмотреть историю общества под знаком выявления раскола человека на две онтологические структуры, всё дальше уходя от идеи человека вообще. Факт существования универсальной человеческой природы, который раньше просто не ставился под вопрос, сейчас нуждается в том, чтобы быть доказанным, так как, поставив вопрос о сексуальном различии, фениминизм вступил в спор с той точкой зрения, согласно которой мужчины и женщины являются частью одной и той же идентичности – человечества [162].
