-- Ну, писец, началось, - вырвалось у экипажа. - Бей супостата.
Но война-то холодная, время мирное, атаковать нельзя, даже имитировать атаку... Конечно, дождетесь! Главное, чтобы зам с особистом не очухались, а то налетят: не положено! есть директива! а помимо директивы есть у них и стукачи свои, то бишь эти... информаторы. Кто они? По идее, должны быть и среди офицеров. О боевой тревоге оповещены только телефонизированные боевые посты и командные пункты, хождение между отсеками запрещено... а цель шпарит себе на сближение двадцатиузловым ходом, курс не меняя. Вот-вот мимо пронесется... Надо что-то делать, как-то обозначить торпедную атаку, пусть знают, что русский Иван не лыком шит, и не думают о безнаказанности...
-- Боцман, всплывать на перископную глубину на стабилизаторе.
Команд - минимум, все с полуслова, все работают, выкладываясь на сто процентов.
-- Поднять перископ.
В центральный прибыли взлохмаченные зам с особистом. Ишь, как торопились, даже лоск не успели навести. Начинают потихоньку въезжать в обстановку. Командир - к перископу, чтобы ненужных вопросов избежать. Минут через пять авианосец будет на траверзе. Вон он, весь в огнях, самолеты принимает, значит, курс менять не будет. БИП вырабатывает данные для стрельбы - все на автомате. Командир от перископа - к телефону:
-- Минер! Сколько нужно времени, чтобы освободить четвертый и пятый аппараты от торпед?.. Сколько?! Ну ты даешь... Пять минут! И приготовить эти аппараты к прострелке воздухом! Понятно?!
Пытавшиеся вот-вот вмешаться в обстановку зам с особистом оцепенели, как адмиралтейские якоря на набережной Невы. Есть директива Главного Штаба с рекомендацией избегать имитации боевых атак, требующая обеспечения собственной безопасности, предотвращения столкновения и навалов и еще что-то там про международную обстановку...
Минера тоже заклинило, и четкого ответа "есть" не последовало. Вот те, нате. Готовились, готовились, а все ушло в болтовню на партсобраниях. Да, в военное время проще: ввел данные стрельбы - а они идеальные! - и "Пли!" А тут все аппараты заряжены боевыми торпедами. Есть, правда, возможность освободить два аппарата от торпед на случай аварийного выхода из затонувшей лодки. Надо освобождать, время уходит...
Авианосец вот-вот поравняется с лодкой, а минерское "есть" все никак не прозвучит, да и зам с особистом скоро очухаются.
И тут механик - нашел выход! - самый большой оппозиционер и тайный насмешник над командирскими утопиями. Он уже давно запрашивал "добро" продуть гальюны (не заполненным "под завязку" остался только докторский в изоляторе), но командир неизменно запрещал - продувание демаскирует лодку. Механик матерился и утверждал, что нас скоро по запаху учуют даже в Пентагоне.
-- ...минер!...
-- Командир, - встрял механик, - готов произвести прострелку гальюнов! Эффект такой же, а пользы больше: не надо снимать давления с отсеков, тем более, что оно и так избыточное, и расход воздуха на это дело меньше. И нарушения директивы не будет. А?
Мысль сама по себе неплохая, но... как-то это..., а выхода другого нет...
-- Ну, это совсем другое дело, - обратился почти вышедший из оцепенения зам к начинающему тоже очухиваться особисту.
-- Ладно, механик, убедил, - сказал командир. - Продуть гальюны по команде.
И сам - к перископу.
В редких разрывах облаков проглядывала четверть рождающейся луны. Лунная дорожка убегала в сторону авианосца, надвигающемуся неумолимо, как крах капитализма.
-- Механик, турбину к даче хода приготовить. Что там с гальюнами?
-- Турбина готова, гальюнные аппараты второго и третьего отсеков к стрельбе готовы, - отрапортовал механик, - есть предложение опустить перископ: кингстон продувки гальюнов на одном шпангоуте с перископом, недолго и оптику загадить...
-- Понял, понял, механик... БИП! Доложить данные стрельбы двумя "изделиями"! - Выслушал данные, сверился по перископу и дал команду опустить его.
-- Механик, то-овсь!
-- Есть товсь!
-- Пли!
-- Есть пли! - отрепетовал механик. - Второй и третий, продуть гальюны, воздуха не жалеть!
Через некоторое, очень маленькое, время в центральный пошел характерный запах, и все завращали носами.
-- Товарищ командир, продуты баллоны гальюнов во втором и третьем отсеках. Замечаний нет.
-- Есть, механик. Поднять перископ!
Подняли. Вот это да! Командир ошалело отшатнулся от окуляров, а затем опять прильнул.
На авианосце пылал пожар! И еще какой! Громадина продолжала следовать своим курсом.
-- Товарищ командир! В нашу сторону направляется цель номер три, дистанция тридцать, - доложил командир расчета БИП.
-- Есть, - машинально ответил командир, не отрываясь от перископа, наблюдаю пожар на авианосце, записать в вахтенный журнал...
В центральном все так и обалдели.
-- Доигрались! - первым пришел в себя и трагически завопил зам.
-- Разрешите? - и, не дожидаясь ответа, особист прильнул к перископу. Это наглость. Это борзость. Перископ - штука только для командира. Старлей сопливый, агент "два нуля", да к тому же из механиков... В другое время командир не стерпел бы и проучил юнца, но сейчас было не до того.
-- Пожар... на полетной палубе... ни хрена себе... - подтвердил особист.
Что за чертовщина?! Ну, продули гальюны. Торпедные аппараты воздухом не простреливали, вернее, команда была, но минер... Минер "есть" не сказал, а должен был, и отрепетовать команду должен был, а он молчал... Тогда что?
Так думал командир, а все внимательно слушали, потому как думал он вслух.
-- А почему он молчал? - вступил в дело особист. - Может, он действовал?
И особист перевел взгляд на пульт вахтенного офицера с "каштаном". Тумблер торпедной палубы был включен! Все уставились на тумблер, а глаза зама начали наливаться справедливым гневом, как у Ивана Грозного, который убивает своего собственного сына.
-- Разрешите! - и снова без разрешения особист рванулся к "каштану". Первый, торпедная! Ответить центральному! - надрывался особист в выключенный "каштан", надеясь первым выявить злой умысел.
-- Товарищ старший лейтенант! - не сдержался командир. - "Каштан" обесточен по моему приказанию с самого начала слежения за авианосцем. Отойдите отсюда и без разрешения...
-- Но ведь горит, и горит фактически! - не унимался старлей, пытаясь сдержать марку.
-- А чего это вас так огорчает, - съязвил командир, - авианосец-то американский.
И за телефон.
-- Связисты, запитать командирский "каштан", - и далее, уже по "каштану". - Минер! Ты что там, умер или ...?! Доложить количество боезапаса!
-- Товарищ командир, - прозвучало в замершем центральном, - боезапас без изменения. - Минер докладывал невозмутимо (еще бы, откуда он знал). - В аппаратах столько-то, на стеллажах столько-то, выгрузку из аппаратов четыре-пять начать не можем, неисправно перезарядное устройство. Время на введение в строй выясняем...
-- Ну, минер! Мо-ло-дец! - гневно-радостно выдавил командир. - Выгрузку отставить, а там разберемся...
Зам отлип от перископа, в который влез, пока шел диалог с торпедистами. Ему хотелось ущипнуть себя и проснуться. Кошмар какой-то! Торпеды на месте, ну продули гальюны, а авианосец горит! Кто будет отдуваться за все? Говорил же начпо: "Присматривай за командиром! Если что, одерни!" Уследишь тут за этим великовозрастным идиотом, как же... Но, скорее говно - в буквальном смысле слова - подстроил механик. Этот опаснее - технократ...
Крыша съезжала не только у зама. Но боевые посты и командные пункты бесстрастно делали свое дело.
-- Товарищ командир, цель номер три опасно приближается, дистанция пятнадцать кабельтов... - прервал размышления и догадки доклад акустика.
-- Срочное погружение! Турбине вперед девяносто три! Боцман, ныряй на сто метров!
...Автономка закончилась досрочно. "Энтерпрайз" ни с того, ни с сего ушел прочь от советского побережья восвояси, а лодке приказали скрытно вернуться в родную базу. В точке всплытия поджидал БПК с комиссией. Сразу же изъяли вахтенный журнал и штурманские карты. Поочередно опросили всех свидетелей и участников "атаки" и заставили письменно изложить события такого-то числа в ночь с и по. И вырисовалось вот что...
