– Напоминаю. Сухой закон – негромко, чётко, значительно прозвучал голос Евгения Борисовича около палаток.

От этого негромкого напоминания притихли все. По палатке метнулся луч фонарика.

– Ребята-новенькие, у вас всё в порядке? – совсем близко спросил Евгений Борисович.

– А как спать? Тут дышать совсем нечем, а ноги мёрзнут! – прозвучал почти плачущий девичий голосок из палатки рядом.

– Где дышать нечем? – после паузы спросил Евгений Борисович.

– В спальном мешке! – с вызовом в голосе прозвучал второй слабый голосок, с нотками плача.

– А… а-а-а вы как в него забираетесь?.. – с улыбкой в голосе прозвучал вопрос Евгения Борисовича.

– Головой вперёд… – неуверенно ответил голосок.

Хрюканье, перемежающееся со всхлипыванием и неприличным лошадиным гоготом, наполнило всё пространство. Хохотали даже Виктор и Игорь. Хохотали так, что перехватывало дыхание.

– Юля, Олеся – пробивался сквозь взвизгивание Лены голос Евгения Борисовича – в спальный мешок нужно забираться ногами, а голову оставлять снаружи. Лена, Лена! – в другую сторону прозвучал голос – напоминаю о пожарной безопасности. У вас остальные таблетки сухого спирта отдельно лежат?

– …Да, мы в баночке жжём!.. – преодолевая ржание, ответила Лена.

Эта вспышка гогота согрела Виктора. Как же давно он не смеялся вот так, от души. Этот смех этой промозглой ночью был явлением из другого мира, чем-то невероятным, неожиданным.

Неожиданно Виктор прервался, осадил сам себя. А что такого смешного произошло? Почему он так расхохотался? И сразу за этой мыслью пришло раздражение. Ну, вот чему они смеются?..

Переодевшись в спортивные штаны, сухие носки, сухую футболку и сухой свитер Виктор начал забираться в пахнущий прелостью спальный мешок…

… Унять дрожь и хоть немного согреться, поминутно проваливаясь в беспокойный, поверхностный сон, удалось только к середине ночи. Уснуть было очень тяжело. Комары звенели в мокром холодном воздухе и находили любой незакрытый участок кожи, чтобы очень больно укусить. Пришлось накрывать голову полотенцем, сквозь которое всё равно кусали особенно крупные комары. От мази против комаров щипало кожу. То тут, то там, но всегда где-то близко всю ночь звучали голоса, взрывы смеха, две гитары с разных сторон. Поэтому когда в серо-зелёной хмурой рассветной сырости зазвенели у палаток удары топора о топор и голоса «подъём, завтрак через полчаса», Виктор решил для себя спать дальше. Он просто не мог встать. От вчерашней нагрузки болели мышцы, давно столько не двигался. Игорь уже сидел в своём спальнике и тёр измятое лицо руками.

Сонный голос Лёши громким хрипом оповестил приближающийся звон топоров.

– В этой микрахе все встали! Тут звенеть не надо!.. ну меня на хрен… о-о-о-о, грехи мои тяжкие… – выдал Лёша. Покряхтел и вдруг предложил: – Ксю-ю-ю! А давай ты меня усыновишь?

– Внезапное начало дня – сонно ответила Оксана. – А зачем?

– Ну, как зачем? – удивился Лёша. – Ты меня усыновишь… Я буду тебе радоваться… А ты меня завтраком в кроватку будешь кормить. Начать можно прямо сегодня… Давай, а?..

– Заманчиво… Но всё равно не понимаю всей прелести твоего предложения, – отказалась Оксана.

– Ксю, а меня усыновишь? – прозвучал ещё один сонный мужской голос.

– В очередь, Петруня, в очередь, – прервала противоестественный ход событий рассудительная Оксана.

– Вставай – толкнул Игорь в плечо Виктора.

– Не могу, потом встану – тихонько, не размыкая глаз, ответил Виктор.

– Евгений Борисович для новеньких будет после завтрака рассказывать об этом месте. Говорили, всем быть надо – добросовестно будил Виктора Игорь.

– Я потом – из последних сил пытался остаться спать Виктор.

Вокруг уже слышались шаги, звучали голоса.

– Не вижу активности – прозвучал у самого входа голос Евгения Борисовича. Кто у нас тут?

– Игорь и Виктор – сообщил Игорь.

– А это кто говорит? – уточнил Евгений Борисович.

– Игорь – ответил Игорь, развязывая вход.

– А Виктор почему ещё с закрытыми глазами? – настойчиво спрашивал рыжебородый.

– Я позже выйду, сейчас не могу, долго не спал с вечера от холода – постарался вызвать жалость Виктор.

– Виктор, на меня посмотри, – потребовал Евгений Борисович.

С трудом разлепляя веки, Виктор повернулся к говорящему.

– Здесь правила для всех общие. Все встают в одно время. Все выполняют предусмотренную работу. Если ты с этим не согласен – собирай рюкзак и отправляйся обратно. Доступно излагаю? – от спокойной жёсткости сказанного Евгением Борисовичем у Виктора похолодело внутри. Он понял, что подчинение этим общим правилам обсуждаться не будет. Хотелось что-то возразить, что он совершенно разбит и не выспался, но тогда придётся ехать обратно. А ему тут пообещали хорошую зарплату. А в деньгах он нуждался больше всего.

– Я встал, сейчас выйду – выразил согласие с условиями пребывания Виктор и закрыл слипающиеся глаза.

– В глаза не бросается – протяжно произнёс по-прежнему сидящий на корточках около входа Евгений Борисович.

Рывком, так, что аж застучало в голове, Виктор сел и начал выбираться из спальника.

«Пусть мне будет хуже! Упаду среди лагеря – будут знать!» – зломечтательно подумал Виктор. Как и всякому человеку, ведущему бессмысленный образ жизни, ему были свойственны мысли о том, что вот он сейчас внезапно повредится здоровьем, и как все вокруг от этого всполошатся. Это иногда срабатывало, когда в кругу близких знакомых родителей он сидел с кислой физиономией, а на вопрос, что с ним, отвлечённо отвечал, что плохо себя чувствует и ещё больше скисал. Женщины пенсионного возраста начинали жалеть, да советовать, как поправиться. А то же такой молодой, а уже такой нездоровый. Вот она, современная жизнь. Не то, что в былое время, когда и работали не в пример больше, и праздники отмечали, и на здоровье никто не жаловался.

– Дежюрный! – звонким высоким мужским голосом с нажимом на «ю» крикнул кто-то, – где подогретая умывальная вода?! Давай быстрей!

Зазвякала крышка ведра, звякнула крышка умывальника.

– У-у-утро-о-о… седо-о-о-ое… у-у-утро… тумана-а-анное… – с цыганским надрывом запел Лёша, выползая из палатки.

– Ой, Лёша, иди ты уже в баню с такими завываниями!.. – гаркнула Лена.

– А ты мне спинку потрёшь? – нашёлся Лёша.

– А ты мне палатку просушишь? – парировала Лена.

– Сейчас всем двойку поставлю – закрыла дискуссию Оксана.

Виктор чувствовал себя смертельно больным стариком. Было всего 07.20. Он не привык так рано вставать. Это бесчеловечно. Виктор – нормальная «сова», привык поздно ложиться, поздно вставать, пик активности приходится обычно на полночь. Такая жизнь не для него. Эту командировку он вытерпит. Очень нужны деньги. Нужны настолько, что он готов терпеть и такие муки. Этих странных людей. Эти невыносимые условия. Эту тошноту и головную боль от недосыпа. Ладно. Он вытерпит. Но как можно себя вести так развязно? Как эти люди потом друг на друга будут смотреть? А ещё, говорили, что поедут школьные учителя, учёные-археологи, какие-то учёные геологи. Он согласился быть полевым рабочим потому, что ожидал нормального общества, а не всего вот этого.

Серая сырая хмарь. Дождь не шёл, но в воздухе висели капельки дождя. С отвращением надел ледяную, мокрую со вчерашнего дня одежду. Сунул ноги в сырые ледяные сапоги. С кислым унылым лицом прошёл к умывальнику, вокруг которого несколько человек сосредоточенно-сонными движениями чистили зубы. Отвратно пахло сырым табачным дымом. Рои комаров звенели так, что уши закладывало.

– Утро добрым не бывает! – неприлично бодрым голосом заявил Анатолий. Он стоял с огромной фаянсовой кружкой, в которой дымился растворимый кофе. Ещё несколько человек пили кофе из кружек поменьше. На его заявление двое отсалютовали своими кружками.

– По такой погоде на дальний пешком идти придётся, транспорт там и засядет… Шестьсот метров надо вскрыть? Там всё пашня, не глубоко должно быть… – говорили негромко пьющие кофе.