Наконец парень показался из-за поворота. Я с облегчением выдохнула, только сейчас осознав, как была напряжена. Игорь взглянул на меня и ускорил шаг. Мое нетерпение по воздуху передалось ему.

– Они у тебя? – вместо приветствия спросил он.

Я постучала пальцем по виску:

– Вот здесь.

– Говори.

Я открыла рот и тут же его захлопнула. Еще секунда, и меня бы развели как лохушку. Не видать ему координат, пока я не получу адрес Даши.

– Сначала скажи, где моя сестра? – потребовала я.

– Торговаться вздумала? – ощетинился он.

Я пожала плечами. Мне терять нечего.

– Ладно, – пошел на попятную парень, видя, что мое упрямство не побороть. – Записывать будешь или запомнишь?

– Запомню. Координаты осилила и с адресом как-нибудь справлюсь.

Игорь назвал адрес. Это было самое приятное, что я когда-либо слышала в жизни. Как-то, еще в интернате, в меня влюбился парень. Тот самый, что потом помог бежать. Помню, как он признался мне в любви. Бормотал что-то романтическое из сопливых девчачьих фильмов, но мне нравилось. Я даже разрешила ему себя поцеловать. Между прочим, это был первый и последний поцелуй в моей жизни. Так вот, слова того мальчишки произвели на меня куда меньшее впечатление, чем сказанное Игорем.

Улица Дия, сорок семь. Переименована в честь предводителя атлантов. Дий, между прочим, второе имя Зевса. Должно быть, самомнение у главного атланта размером с Олимп – высоченную гору, на вершине которой жили греческие боги.

– Теперь твоя очередь, – поторопил Игорь, видя, что я зависла.

Я сказала ему координаты. Все по-честному. Вот только я изменила третью и последнюю цифры. Доверие – это хорошо, но где гарантия, что Игорь не назвал первый пришедший в голову адрес? Может, там вовсе нет интерната. Прежде чем сказать ему настоящие координаты, я должна убедиться, что парень не солгал. А уж потом найду его и сообщу правду. Я же не чудовище.

– Если ты врешь… – он погрозил мне кулаком.

Я фыркнула. Ой-ой, напугал. Я год провела в таких условиях, в которых он загнулся бы через час. И ничего, выжила как-то. Правда, я вышла из трущоб совсем не той милой девочкой, что вошла, но в нашем мире это даже к лучшему.

Игорь сверлил меня взглядом, словно пытаясь прочесть истину прямо в моем мозгу. Но что мне взгляд прыщавого парня? Последнюю неделю я каждый день смотрела в глаза дьяволу.

Вдруг, разрывая наш зрительный контакт, хлопнула дверь запасного выхода. Мы оба вздрогнули и повернулись на шум. Я думала, Марина ищет меня, но из отеля черными точками повалили атланты-силовики. Аж в глазах зарябило. Мужчины в черной униформе вмиг взяли нас в кольцо, мы и пикнуть не успели.

Нет! Мысли заметались в поисках выхода, но паника плохой советчик. Она накрыла подобно лавине и погребла под собой. Аж дышать стало трудно, как будто на грудь в самом деле давили тонны снега.

– Это все ты, тварь! – взвизгнул Игорь. – Сдала меня!

Раньше я подозревала, что он идиот, теперь убедилась в этом. Конечно, это я. Кем он меня считает? Тайным агентом атлантов? Да я скорее себе руку отрежу, чем свяжусь с ними.

Эх, надо было встречаться в другом месте, а не прямо под носом у врага, но Игорь не хотел. Шпион из него аховый. Впрочем, как и из меня.

Игоря схватили двое. Он подергался и сник. Вот и вся борьба. Бесхребетный слизняк! Я так легко сдаваться не собиралась. Правда, меня пока не трогали, но и сбежать было нереально. Слишком плотное кольцо из атлантов, не проскользнуть.

А потом из запасного выхода медленно вышел Он. Мой деспот и мучитель. Мне хотелось орать, хотелось ударить его. Ударить хоть что-нибудь. Пусть даже стену. Почему сейчас?! Почему именно сейчас, когда я так близка? До Даши рукой подать. Но она опять ускользает. Это то, что в народе зовется «не судьба».

Крушение надежд – очень болезненно. Оно похоже на обвал здания. Рушится один этаж за другим, крошатся стены, летят в стороны обломки. Уничтожается все, вплоть до фундамента. Нет ничего, кроме развалин. А под ними погребены твои жалкие останки.

– Попались, – только и сказал командор, а затем кивнул своим ребятам, и нас потащили в здание отеля.

– Пустите! – Я брыкалась, но незнакомый атлант держал крепко. Я ударила его пяткой по голени, он даже не вздрогнул. Знай себе шагал, глядя в одну точку перед собой. Сущий робот.

– Постойте, командор, – крикнула я в удаляющуюся спину мужчины, – вы не так все поняли! Я ничего ему не сказала. То есть сказала, но не правду. Я не шпионка. Просто у него было кое-что, нужное мне позарез.

Но он, конечно, не обернулся. С шага и то не сбился. Словно я обращалась не к нему. Вот ведь гад! Пусть очередная девица, которая ляжет с ним в койку ради эйфории, в ответ одарит его венерическим заболеванием. Надеюсь, у атлантов нет к ним иммунитета.

Но что делать мне? Кто я теперь – злостный нарушитель закона, предатель Родины? Сколько лет за это дают или сразу расстреливают? Стало так жутко, что я чуть не описалась. Вот ведь вляпалась так вляпалась. По самые уши. И, похоже, из этого дерьма мне уже не выплыть.

Нас под конвоем привели в подвал. Здесь наши с Игорем дороги разошлись. Последнему я даже обрадовалась. Сил нет терпеть его вопли. Я и так на грани истерики.

Жизнь в очередной раз доказала, что чудес не бывает. Не знаю, на что надеялась. Что у командора резко прогрессирующее слабоумие? Он-то как раз в порядке, идиотка я, если согласилась на эту авантюру. Страх второй раз лишиться сестры, и на этот раз навсегда, сыграл со мной злую шутку – я потеряла бдительность.

Меня втолкнули в помещение без окон. Здесь не было ничего, кроме пары стульев и стола между ними. Допросная. Хорошо, не пыточная.

Но что-то подсказывало: худшее впереди. Сперва со мной вежливо поговорят и, если мои ответы их не устроят, меня передадут в другие, куда менее ласковые руки. Вот там я расскажу все. И про координаты, и про побег из интерната, и про грим, и даже про то, какого цвета предпочитаю нижнее белье. Потому что у атлантов уникальные пытки. Под ними раскалываются бывалые фээсбэшники. Что уж говорить о жалкой девчонке.

Прошел час, как меня заперли в комнате без окон. У меня на руке были часы, их не отобрали, и я могла следить за временем. Я ходила из угла в угол, держа себя за плечи и растирая их, будто замерзла. Здесь и правда холодно. Пустая консервная банка – вот что такое эта комната. И я в ней сардина.

Два часа, как меня заперли в комнате без окон. От стены к стене десять шагов. Квадрат. Я мечусь внутри раненым зверем. Они нарочно заставляют ждать? Видимо, это первое испытание.

Пять часов, как меня заперли в комнате без окон. Я сижу на полу в углу, обхватив колени руками и прижав их к животу. Уже не холодно. Температура тела сравнялась с температурой в комнате. Скорей бы начались пытки. Нет ничего более невыносимого, чем это ожидание.

Семь часов, как меня заперли в комнате без окон. Я хочу пить и писать. Прямо как в дурацком анекдоте. Мне страшно и одиноко. Не знаю, чего боюсь больше: того, что кто-то придет, или того, что эта дверь больше никогда не откроется.

Не выдержав, я бросилась на дверное полотно, как зверь на прутья клетки. Молотила в него кулаками и кричала: «Откройте! Выпустите меня отсюда! Вы не имеете права!» В общем, несла какую-то чушь.

Неожиданно это сработало. С той стороны лязгнул затвор. Серьезно? В этом весь секрет: просто попросить открыть дверь? Я нервно хихикнула. Если сейчас скажу: не надо, я передумала, – меня снова запрут?

Я отбежала к противоположной от двери стене и застыла возле нее как приговоренная к расстрелу. Ожидала Его, самого. Но явился какой-то плешивый мужик в очках. Землянин. Вылитый «клерк». «Великий и ужасный» до меня ничтожной не снизошел.

Осмелев, я села за стол. Очкастый занял место напротив, и мы уставились друг на друга.

– Меня скоро выпустят? – решила я сыграть дурочку. – Мне работать надо.

Очкастый усмехнулся и молча раскрыл папку. В мою глупость он не поверил. И зря. Я согласилась участвовать в шпионаже за атлантами. Кто я после этого? Вот-вот.