Переступив порог, я почувствовал облегчение: наконец-то тепло! Посетители болтают, смеются, звучит хорошая музыка, а вон и свободный столик. Я сел и положил перед собой две подставки под стакан: значит, что жду еще одного человека. Удобно с такими условными знаками. Никто не будет приставать с вопросом, свободен или нет второй стул.

Я заказал грушевый сок. Официант взглянул на меня с недоумением. Я объяснил, что приехал на машине, и больше он ни о чем меня не спрашивал. Только что не поздравил. Я знал, что Жюльен закажет пиво. Может, и я отхлебну из его кружки, чисто символически, хотя я не люблю пить перед тем, как садиться за руль. Хорошо бы мой братец вел себя так же благоразумно.

Я и пяти минут не просидел со своим соком, а передо мной уже нарисовалась девица:

– Тут свободно?

Я молча показал на вторую подставку.

– Ой, извиняюсь, не заметила. Ждешь кого-то?

– Друга.

Меня так и подмывало смеха ради сказать «подружку», а то и «дружка», потому что девица вела себя довольно странно. Сразу было видно – клеится. Хотя этот бар известен скорее как спокойное место, куда приходят просто посидеть, а не найти партнера на ночь. Я улыбнулся, вспомнив слова матери. Кажется, моя взъерошенная шевелюра отпугивает далеко не всех. Эта девица явно настроилась выставить меня на угощение. Терпеть не могу таких назойливых.

– Ты не против, если я пока составлю тебе компанию?

Долго раздумывать я не стал. У меня в голове что-то вроде книги, в которой я главный герой, – достаточно ее открыть. Если хочешь сразиться с драконом, иди на страницу 62. Если предпочитаешь спрятаться, иди на страницу 33. Девица выбрала наихудший вариант. Страница 0.

– Слушай, выглядишь ты, конечно, ничего, но у тебя не хватает мозгов понять, к кому имеет смысл подкатываться, а к кому нет. Дело это тонкое, а тонкость, похоже, не твой жанр. Я даже не уверен, известно ли тебе, что это значит. В общем, извини, но я категорически не желаю, чтобы до прихода моего друга ты составила мне компанию.

Девица обиделась, хотя я сомневался, что она поняла мои слова. Судя по всему, она не привыкла, чтобы ее так откровенно отшивали, но я был совсем не расположен к знакомству.

Наверное, она каким-то образом передала окружающим сигнал, а может, сделала свое дело пустая подставка на видном месте, но до появления Жюльена никто меня больше не тревожил. Пришел он почти в восемь. Его волосы были запорошены снегом.

– Ну и погодка! – воскликнул он, садясь напротив меня.

– Подумаешь, снежок, – сказал я.

– Да, но холод собачий! – ответил он, стаскивая вязаную шапку.

– Не говори…

Жюльен снял куртку и знаком подозвал официанта, чтобы заказать пиво. Я поднял свой стакан с остатками грушевого сока, и бармен кивнул, показывая, что понял.

– Ну, так что стряслось? – очень серьезно спросил Жюльен.

– Ничего нового. Среда.

– А, ездил к брату в больницу? Но ты же и в другие дни туда ездишь?

– Точнее говоря, вожу мать.

– По-прежнему не желаешь его видеть?

– По-прежнему.

– Тогда что не так?

– Почему ты спрашиваешь?

– Слушай, Тибо, на тебе это написано крупными буквами. Кроме того, если бы ничего не случилось, ты не стал бы звонить мне в шесть вечера. Ты ведь знаешь, что в среду вечером с Кларой сижу я.

– Кстати, как Клара? Надеюсь, я вас с Гаэль не слишком напряг?

– Не волнуйся, Гаэль спокойно с ней осталась. А Клара в полном порядке. Здорова, детский врач говорит, ребенок в прекрасной форме. Ты как, еще не раздумал быть ее крестным?

– Конечно нет. Она у вас прелесть! Ни за что не откажусь! Если так дальше пойдет, кончится тем, что я на ней женюсь.

– Ха! – фыркнул Жюльен. – Ладно, значит, у тебя появилась девушка?

– Нет. Хотя… Может быть. Но это совсем не то, что ты думаешь.

– А что тогда?

Я поставил стакан на стол и откинулся на спинку стула.

– Одна девушка, ее друзья, мой брат, полиция, куча проводов, жасмин и поездки в больницу.

– Стоп-стоп-стоп! Погоди, я ни черта не понял.

Подошел официант с пивом и бутылкой грушевого сока. Мы поблагодарили его, и я налил себе сока. Пролил немного на стол и кое-как вытер.

– А теперь еще раз и по порядку, хорошо? – попросил Жюльен.

– Ага… Сейчас.

Руки у меня были в липком соке, и я полез в сумку за платком. С тех пор как я стал возить мать в больницу, у меня всегда при себе запас.

– А случилось со мной вот что.

И я рассказал ему, что произошло днем, когда я забрел в чужую палату. Жюльен терпеливо слушал. Я договорил, но он продолжал молча глядеть на меня.

– Что скажешь?

– А что ты хочешь услышать? – ответил он. – Ну, занятная история.

– Занятная? Не сказал бы.

– Ну, любопытная, если тебе больше нравится. Мне другое интересно – почему тебя это так взволновало? Ну, ошибся палатой, с кем не бывает!

Жюльен ждал объяснений. Сейчас я выскажу мысль, которая последние три часа вертелась у меня в голове, не давая покоя.

– Скажи, почему мне хочется поменять местами эту девушку и моего братца?

Жюльен был озадачен. Я увидел это по его глазам.

– Ты хочешь, чтобы она очнулась, а твой брат лежал в коме?

– Именно.

– Ты сам прекрасно знаешь почему.

– Нет, не знаю.

– Брось, Тибо. Ты до сих пор в ярости, что твой брат сбил двух девочек. И, честно говоря, никто не может тебя за это упрекнуть. На твоем месте я чувствовал бы то же самое. А та девушка, Эльза, не сделала ничего плохого, и тебе хочется, чтобы она очнулась. Естественное желание – для любого, у кого есть сердце. Совершенно нормальное.

– Сердце, говоришь? Я видеть не желаю своего брата, а ты считаешь, что у меня есть сердце?

– У каждого человека есть сердце, Тибо. Вопрос только в том, что с ним делать. Твое, например, после Синди разбилось на тысячу кусков. А после истории с братом – еще на миллион. Теперь ты думаешь, что если поможешь этой девушке очнуться, то хотя бы несколько осколков снова соединятся. И ты перестанешь грызть себя за мысли о брате.

Я был потрясен. Нет, не зря Жюльен – мой лучший друг. Впервые за минувший год я почувствовал, как к глазам подступают слезы, но плакать было нельзя. Только не здесь. Только не в этом битком набитом баре. Только не в среду вечером.

– А ну-ка, пошли отсюда, – скомандовал Жюльен.

– Зачем?..

– Пошли, пошли, а то ты сейчас раскиснешь.

Жюльен залпом осушил стакан и заставил меня допить сок. Еще через пару минут мы уже оказались на заснеженном тротуаре. Холод и правда стоял собачий. Жюльен взял меня за локоть и оттащил подальше от двери. Мне все было пофиг, глаза словно заволокло пеленой, и я понимал, что это не снег.

– Вот теперь можно, – сказал он.

И тут меня прорвало. Нечасто увидишь на улице двух обнимающихся парней. Обычно окружающие думают, что это геи. Но если кто-то сейчас пройдет рядом, пусть думает, что хочет. Мне требовалось одно – избавиться от соленой воды, застившей взгляд. От вязкой слюны, скопившейся во рту. Мне надо было исторгнуть из себя свое отчаяние.

Но я просто разрыдался на плече Жюльена, прижавшего меня к груди. Сколько месяцев я не чувствовал человеческого тепла. И это тепло, исходившее от близкого друга, меня успокоило. Я проплакал несколько минут, потом холод взял верх. Жюльен протянул мне бумажный платок – с рождения дочки он всегда носит их с собой.

– Пошли к нам, – сказал он.

– В смысле?

– Сегодня ты ночуешь у нас. Я не отпущу тебя в таком состоянии.

– Но я же не пил! И никого не собью.

– Знаю, что не пил! Ты всегда был трезвенником, а уж в последний месяц… Но сейчас ты в таком раздрае… Не надо тебе сегодня быть одному. Где твоя тачка?

– На платной парковке, тут, рядом.

– О’кей, давай ключи, я сам поведу.

Я покорно отдал ключи и поплелся вслед за Жюльеном на парковку. Оплатил стоянку и сел на пассажирское место. Странно сидеть пассажиром в собственной машине.

Жюльен хорошо водит. Езда меня убаюкала. Жил он совсем недалеко, так что добрались мы быстро. В бар он пришел пешком. Его жена встретила нас радостной улыбкой.