Сомов в свою очередь равнодушно поглядывал на бандитов. Наверное, сказывалось действие алкоголя, но он был абсолютно спокоен в кругу этих явно опасных людей. Впрочем, он и сам мог быть опасным, что подтвердил не далее, как час тому назад.

Старый, главарь разбойников, закончил визуально изучать Сомова и раскурил трубку с сильным приторным запахом марихуаны.

– Значит, говоришь беззаконник? – спросил он, прищурившись от дыма, – Как звать?

– Эцио Аудиторе да Фиренце, – нахально усмехнулся Виктор, глядя вожаку прямо в глаза.

– Что за странное имя? Первый раз такое слышу. Сам только что придумал?

– Слышал когда-то. Сейчас решил воспользоваться.

– Что ж, значит, есть на то причина, – спокойно согласился Старый, – А чем по жизни занимаешься, Эцио?

– Разным, – ответил Сомов и задумался, как бы ответить так, чтобы и правду не говорить и не врать особо, – В основном веду праздный образ жизни. Развлекаюсь, пою, играю на гитаре.

– Развлекаешься и играешь? Как интересно. И с мечами тоже любишь поиграть? Мне тут шепнули, что ты убил Лютого и обе его руки. Верно?

– Верно. Но они сами не оставили мне другого выбора.

– Пусть так. Для нас даже хорошо, что теперь эту дохлятину понесут лицом вниз. Однако, как это ты оказался на кладбище в том месте, где у нас была оговорена встреча с Лютым?

– О встрече я не знал, – нахмурился Виктор, – Нечаянно совпало так, что я укрывался в том месте и в то время, когда туда пришла банда Лютого. Мы не смогли мирно разойтись, и завязалась драка, а потом в сражение вмещались ваши люди. Очень вовремя вмешались, за что я был весьма признателен и выразил искреннее желание и готовность к вам присоединиться.

Старый согласно покачал головой. Видимо ему уже подробно донесли, как развивались события на бандитской стрелке.

– Лютый был один из лучших воинов в нашем кругу, с трудом верится, что его можно было вот так взять и запросто зарезать. Да и правая его рука Тесак и левая Мосол были ему под стать.

– А это и было непросто, – ответил Виктор и осторожно прикоснулся рукой к уху, демонстрируя зиявшую в нем дырку с запекшейся кровью.

– Ну, это не страшно, – улыбнулся вожак и пошутил: – Серьгу туда вставишь.

Несколько бандитов заржали.

– Там такая дыра, что впору амбарный замок вешать, – ехидно добавил один из разбойников и тут уже грохнули от смеха все, кто был за столом.

Виктору не было смешно, но он тоже оскалился в зловещей улыбке, адресовав ее персонально шутнику.

Вожак накурился и передал трубку дальше по кругу. Прямо как индейцы с трубкой мира, отметил Сомов и поразился еще одной невероятной детали. У главаря на тыльной стороне ладони была простенькая татуировка – полукруг восходящего солнца с лучами. Такие татуировки были популярны среди моряков в середине прошлого века на земле. Интересно, может у Старого на плече и якорь наколотый есть? Под татуированным солнцем прямо-таки напрашивалось имя – «Вася». Но нет, там была написано – «Год янтарного скорпиона». И вдруг Сомова, как током ударило – такая же татуировка была у разноглазого мага из самолета следующего рейсом Петербург-Сочи. Вот это новость! Надо будет обязательно выяснить, что означает этот нательный знак.

– Значит, хочешь присоединиться к нам? – спросил Старый, выдыхая струю сизого дыма.

– Рассчитываю на это, – твердо сказал Сомов.

Когда ароматная трубка дошла до Виктора, он после недолгого колебания отрицательно качнул головой, надеясь, что не нарушает своим отказом неизвестную ему разбойничью традицию.

– Спасибо, я пропущу, если можно.

Нарушил он что-либо или нет, Сомов не понял, но взгляд Старого стал более пристальным и подозрительным.

– И что же нам с тобой теперь делать? – вкрадчиво спросил атаман.

Вопрос прозвучал настолько двусмысленно, что Сомов невольно оглянулся назад в поисках своего меча. Его оружия поблизости не наблюдалось, зато на столе было полно разнокалиберных ножей. Виктор не был специалистом по ножевому бою, но хоть что-то.

– Смотри, как заозирался, – тут же подметил его беспокойство Бешенный, – Чужой он нам. Точно вам говорю. Может быть он вообще сыщик из тайной стражи.

– Ну что ты несешь? – тут же возразил ему Орк, – Из какой еще тайной стражи? Да и кто бы из рыцарей тени позволил себя так порезать? И потом Эцио вообще был бы уже мертв, не подоспей мы вовремя. Страже на наши разборки всегда было плевать, никогда не вмешивались. Им же работы меньше, когда мы друг друга режем.

– Все равно, не верю я ему, – продолжал гнуть свою линию Бешенный, – Чужой он нам.

– Да хоть какой, – повысил голос Орк, – Он Лютого завалил? Завалил. Стоит нам только слух пустить, что у нас боец сильнее Лютого появился, уже только этим у многих желание отобьем с нами связываться. А если он реально на нашу сторону станет в разборках, то мы и центральный рынок себе заберем. А без разборок там точно не обойтись. Лютого теперь нет и за контроль над центральным рыноком много желающих найдется. Старый, а ты чего молчишь? Правильно я говорю?

– Успокойтесь вы оба. И ты, Эцио, тоже сиди ровно, не дергайся. Боец, может, ты и впрямь хороший, раз Лютого смог уложить лицом вниз, но против нас всех ты и секунды не продержишься. Поэтому сиди тихо. Это всех касается. Мне подумать надо.

И тут вмешалась женщина, льстящаяся к атаману:

– Чего думать-то, Старый? Проверить надо – не врет ли в чем?

– Не лезь, Вира. Сам знаю. Проверим в деле позже.

– Ну, кое-что можно и сейчас проверить, – туманно произнесла Вира и пригубила чашу с вином.

Вожак недовольно и вопросительно на нее посмотрел, но та продолжала медленно потягивать вино и Старый не выдержал:

– Вот вечно ты лезешь, женщина. Говори уж, раз начала.

Вира не торопясь допила вино, и намекнула:

– Говорил, что поет и играет. С гитарой пришел.

Атаман несколько секунд соображал над ее словами, а затем произнес:

– Ага, – и повернулся к Виктору с ехидной улыбкой, – А ну-ка, сыграй нам что-нибудь, Эцио.

Ловят на всяких мелочах, ну прямо как в фильме «Место встречи изменить нельзя», поразился Сомов такому невероятному совпадению. И лицо у него в шрамах, как у Шарапова. Эх, надо было бы Володей назваться. Ситуация, в которой он оказался, не оставляла выбора что исполнять для разбойников, кроме одного единственного варианта.

Виктор взял в руки гитару, размял пальцы и грубовато прошелся по струнам. Пальцы после меча слушались неохотно, но для нетребовательной разбойничьей публики даже такое неуклюжее исполнение должно было показаться верхом совершенства. Разбойники все как один притихли, вслушиваясь в необычные мелодичные звуки «Мурки». Ну, теперь держитесь, господа бандиты, пообещал им про себя Виктор и начал своим хриплым проникающим в самую душу голосом:

Прибыла в столицу воровская банда.

В банде были урки, шулера…

Краем глаза он видел, как в дверной проем стали набиваться один за другим разбойники из основного помещения. Многие из них стояли и в прямом смысле слова слушали, разинув рты. Это выглядело достаточно комично, но Виктор не позволил и тени улыбки на своем лице и закончил исполнение абсолютно серьезно и с небольшой долей трагизма необходимого для этой песни.

– О! Наш человек, – эмоционально произнес главарь, – Слово! Эцио больше нет. Отныне он Музыкант. Всем ясно? А теперь – кинжал!

Орк достал откуда-то черный от спекшейся крови кинжал с мутным алмазом на рукоятке. Все вокруг притихли и смотрели на холодное оружие с благоговением, как на реликвию.

– Клятва. Повторяй за мной.

Деваться было некуда, и Сомов послушно повторил:

– Клянусь быть верным братству отныне и до самой смерти. Клянусь быть честным с товарищами, не утаивать добычу и выполнять приказы вожака. Клянусь не обнажать клинка против своих товарищей и ценить их выше отца и матери. Клянусь не проявлять трусость и прийти на помощь товарищам даже под угрозой смерти. Под пытками или перед смертью клянусь хранить тайну братства. Если же я нарушу эту клятву, то пусть мое сердце пронзят кинжалом, тело бросят собакам, а имя мое забудут. Клянусь!