Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Медвежонок был холоден, спокоен, хотя и немного бледен, и вполне владел собой.

– Ладно! – проговорил буканьер, презрительно пожав плечами. – Довольно слов. Насильно дурную собаку на настоящий след не наведешь. Бросим спор; я удивляюсь твоей премудрости и преклоняюсь перед нею.

– Полно хвастать-то! – вскричал Тихий Ветерок. – Медвежонок прав, ты привязался к нему; если он не отвечает тебе так, как бы следовало, то, вероятно, имеет на это свои причины; не беспокойся, однако, в накладе не останешься, если подождешь. А теперь лучше приступить к игре.

– Согласен. Что ставишь?

– Две тысячи пиастров, – ответил Тихий Ветерок, вынимая из кармана штанов длинный кошелек.

– Постой, – холодно сказал Медвежонок, остановив его за руку, – дай мне поговорить с этим человеком.

Флибустьер взглянул на своего приятеля и увидел в его потемневших глазах такой зловещий огонь, что опустил свой кошелек назад в карман и только ответил:

– Как хочешь.

Медвежонок сделал шаг вперед, оперся руками о стол и наклонился к буканьеру.

– Входя сюда, – резко отчеканил он, – я не знал, что встречусь с тобой. Я не искал встречи, потому что мое презрение к тебе равняется ненависти. Но если уж твоя несчастливая звезда побудила тебя, вместо того, чтобы подражать моей сдержанности, отбросить мнимо равнодушный вид, который мы сохраняли в отношениях друг с другом, пусть будет по-твоему, я принимаю предложенную тобой партию.

– Сколько пустых слов, чтоб прийти к такому ничтожному заключению! – воскликнул буканьер с нехорошей улыбкой.

– А вот увидим. Выслушай меня, а присутствующие пусть будут свидетелями: мы сыграем в гальбик3 три партии, ни меньше ни больше, и ты должен принять мои условия. Согласен?

– Еще бы, когда ты проиграешь мне!

– Не проиграю, – возразил капитан, – я вступаю в решительную борьбу с тобой и убежден, что выйду победителем.

– Полно, не с ума ли ты спятил?

– Если трусишь, я настаивать не стану. Извинись передо мной и товарищами за сказанные тобой оскорбительные слова, и я тотчас уйду.

– Извиниться? Мне? Черт возьми! Да соображаешь ли ты, что говоришь?

– Предупреждаю тебя, – холодно произнес Медвежонок, вынув из-за пояса пистолет и взводя курок, – что при малейшем подозрительном движении я уложу тебя на месте как лютого зверя, каков ты на самом деле и есть.

Вне себя от ярости, но сдерживаемый наставленным ему на грудь длинным дулом пистолета, буканьер окинул взглядом присутствующих, быть может, желая почерпнуть бодрости в дружеском лице.

Флибустьеры мрачно молчали, и в выражении их лиц он прочел одно лишь насмешливое злорадство.

Неимоверным усилием воли он усмирил порыв гнева, от которого кипела кровь, и голосом спокойным, в котором невозможно было подметить малейшее волнение, ответил:

– Принимаю твое предложение.

– Какое? Извиниться?

– Никогда.

– Очень хорошо; вы слышали, братья? – обратился капитан к присутствующим.

– Слышали, – ответили они в один голос.

– Итак, вот мои условия, – продолжал Медвежонок громко и отчетливо, – три кости и стакан, равно неизвестные и мне и тебе, будут взяты у кого-либо из присутствующих здесь.

– Что же, ты думаешь, что у меня плутовские кости? – грозно вскричал Пальник.

– Ничего не думаю и думать не хочу, просто пользуюсь своим правом, вот и все.

Буканьер с яростью швырнул об пол свой стакан с игральными костями и принялся топтать его ногами. Все бросили игру и с любопытством толпились вокруг стола, взобравшись кто на скамьи, кто на столы и бочки, чтобы присутствовать при этой весьма необычной дуэли, затаив дыхание, дабы не нарушить тишины, до того глубокой, что полет мухи был бы слышен в зале, где, однако, находилось более двухсот человек.

– Вот кости, друг мой, – сказал, подходя к капитану, человек, перед которым почтительно расступились все присутствующие.

– Благодарю, Монбар, – ответил Медвежонок, дружески пожимая руку страшного флибустьера.

Потом он обратился к своему противнику:

– Каждый из нас будет кидать кости поочередно; у кого выпадет на трех костях большая сумма очков, тот и выиграл, если только у противника не будет равное количество на всех трех костях. Согласен?

– Согласен, – мрачно ответил буканьер.

– Сыграем всего три партии.

– Ладно.

– И я один буду иметь право назначать ставки; сколько у тебя тут на столе?

– Восемь тысяч семьсот пиастров.

– Во сколько ценишь свое имущество: дома, мебель, слуг, словом, все?

– В такую же сумму.

– Ты выставляешь себя что-то уж очень богатым, – смеясь, заметил Медвежонок.

– Считал ты мое состояние, что ли? – грубо вскричал буканьер. – Это моя цена, и делу конец.

В эту минуту капитан почувствовал, что кто-то слегка тронул его за плечо; он оглянулся.

За ним смиренно стояли, с отчаянием на лицах, несчастные пленники-испанцы.

– Сжальтесь, сеньор! – прошептал у его уха голос нежный и жалобный.

– И в самом деле, – сказал капитан, – а этих людей во сколько ты ценишь? – прибавил он, указывая на невольников.

– В десять тысяч пиастров, ни одним реалом4 меньше.

Капитан заколебался.

– Ради Святой Девы, сжальтесь, сеньор! – произнес тот же голос тоном глубокой тоски.

– Итак, все вместе составляет сумму в двадцать семь тысяч четыреста пиастров, – заключил он.

– Отлично умеешь считать, мой любезнейший, – посмеиваясь, сказал Пальник, – цифра хорошая, не правда ли?

– Очень хорошая. На первую игру я ставлю тринадцать тысяч семьсот пиастров.

Ропот удивления пробежал по внимательной толпе.

– Хорошо! Выкладывай деньги, – сказал буканьер со злой усмешкой.

– При мне их нет, – хладнокровно возразил Медвежонок.

– Так я отказываюсь, приятель; на слово я не играю.

Капитан закусил губу, но не успел ничего ответить.

– Я ручаюсь за него, – вступил Монбар, остановив свой орлиный взгляд на буканьере, который в смущении опустил глаза.

– И я ручаюсь! – вскричал Тихий Ветерок. – Ей-богу! Все что имею, я с радостью отдам ему.

– И я также, – прибавил Прекрасный Лоран, пробираясь в толпе, чтобы остановиться у стола в двух шагах от Пальника.

– Что ты скажешь на это? – спросил Медвежонок, пожимая протянутые ему руки. – Находишь ли ты эти ручательства достаточными?

– Будем играть, сто чертей! И чтобы все было поскорей кончено!

– Вот стакан, начинай.

Буканьер молча взял стакан, минуту встряхивал его в лихорадочном волнении, и кости с глухим стуком полетели на пол.

– Удачно! – сказал Медвежонок. – Шесть и шесть – двенадцать да пять – семнадцать. Теперь моя очередь.

Он небрежно взял стакан, встряхнул его и опрокинул.

– Вот тебе на! – вскричал он, смеясь. – По шестерке на каждой кости; ты проиграл.

– Проклятие! – вскричал буканьер, позеленев.

– Счастье, видно, тебе изменило, – продолжал флибустьер. – Теперь – за вторую партию! Поручителей мне больше не нужно; я ставлю свой выигрыш против того, что у тебя остается.

Буканьер с силой встряхнул стакан и опрокинул его.

– Ага! – вскричал он вдруг с торжествующим хохотом. – Удача еще не отвернулась от меня! Погляди-ка, приятель, на всех костях по четыре очка.

– Бесспорно это хорошо, – ответил Медвежонок, – но ведь может быть и лучше. Что ты скажешь об этом? – заключил он, сделав бросок.

На всех трех костях было по пяти очков.

– Разорен! – вскричал буканьер, отирая холодный пот с помертвевшего лица.

– Как видишь, – ответил Медвежонок, подняв голову, – ты разорился, но это не все; разве ты забыл, что нам остается сыграть третью партию?

– У меня ровно ничего нет!

– Ошибаешься, у тебя есть еще то, что я хочу выиграть.

– Что же?

– Жизнь твоя! – вскричал капитан голосом, наводящим ужас. – Не воображаешь ли ты, что я вступил в эту смертельную игру с тобой из одного низкого наслаждения отнять золото, которое я презираю? Нет, нет, мне нужна твоя жизнь! Чтоб выиграть ее, я ставлю все твое состояние, которое теперь перешло ко мне, и свою жизнь в придачу. Кто проиграет, пустит себе пулю в лоб тут же на месте, при всех.

вернуться

3

Гальбик – игра в три кости.

вернуться

4

Реал – мелкая испанская монета.

9
{"b":"635210","o":1}