Седой, болезненно бледный человек с ярко-красными глазами вздохнул, отпил кофе и щелкнул пультом.

– Ну и что, что эта корпорация досталась в наследство? Если ум достается в наследство, им же не попрекают!

Щелк.

– Какой еще культ личности? Это же сколько дерьма надо иметь в башке, чтобы назвать искренние фильмы и превосходные памятники началом культа! Вы что говном харкаете? Хотите сказать, что мы возвращаемся в кровь, в грязь, в хаос, в фашистский режим Лилипутина? – зашелся в очередной патриотической истерике Михаил Блевонтьев.

– Не путайте культ с режимом, – робко произнес его оппонент, очень умеренный псевдооппозиционер.

– Что вас не устраивает в режиме? Вы как к Призонову сами относитесь? – перебил оппонентов Владимир Соловушкин.

– С большим уважением.

– Вот видите. И я тоже. И поэтому…

Щелк. Экран погас.

– Звери и темный лес, ум в наследство, искренние фильмы, – задумчиво сказал человек. – Иногда я думаю, что недооцениваю свой народ. Но тут же понимаю, что переоцениваю.

– Антихрист, зачем тебе все это? – из темноты выплыла прекрасная брюнетка.

– Миссия, – коротко сказал человек, моментально преобразившись. Волосы вновь стали иссиня-черными, тело порозовело, глаза приобрели нормальный цвет.

– Я спросила, зачем это тебе.

– Я понимаю. Между толпой из десяти голов и толпой из десяти миллионов тел есть только одна разница – в количестве. Но эта разница обеспечивает силу и безопасность. Мою, разумеется. В этом и состоит моя миссия. Парадоксально, но миссия папы – практически в том же.

– Лучше смотреть на них, как на смешной зоопарк, а не на страшных упырей, – женщина обняла мужчину.

– Дрессировка и угол зрения, – впился в ее губы мужчина. – Одно без другого бессмысленно.

– Кстати, о дрессировке, – брюнетка поцеловала шею мужчины. – Сегодня ваша филиппика, Император…

– Холуи уже ждут? – недовольно спросил Император.

– У ворот.

– Махаллат! – строго сказал Александр Призонов.

– И что? Подождут.

– Они – хоть вечность. Но я не хочу ждать. Всего.

Он вновь страстно поцеловал брюнетку.

– Седеешь, – сказала она, погладив его по голове.

– Волосы старше возраста, а лицо моложе. Хуже, когда наоборот.

– Особенно если паспорт старше тебя на пять лет, – усмехнулась Махаллат. – Тебе пора!

– До встречи, сестренка, – подмигнул Призонов.

Улицу высекал ливень. Члены правительства Русской империи, открыв зонты и рты, преданно ожидали Императора.

Новое прогрессивное правительство, уже в который раз ведущее мир к светлому будущему, почти целиком состояло из коррумпированных членов антинародного лилипутинского правительства. Аналитики и геополитики говорили, что это очень тонкий политический ход. Журналисты и публицисты усмотрели в этом многоходовую стратегию. Никому не пришло в голову, что Призонов принял это историческое решение спонтанно, как, впрочем, и все другие. Просматривая досье на членов правительства, он подумал, что таких сволочей еще поискать надо. А зачем искать, когда они уже нашлись?

Впрочем, кое-какие кадровые перестановки Александр Призонов произвел. Владислава Гиенова он назначил Глебом Падловским, а Падловского – Гиеновым. Премьера Зубатова он отправил на давно заслуженную пенсию. Новым премьером был назначен Иван Денисович Гонялов – бывший министр внутренних дел, бывший министр обороны, и, по слухам, распространяемым им же, бывший уголовник. Также Призонов вышвырнул в отставку и забвение Смердюкова и Лаврикова. На их места Александр Призонов назначил весьма интересных господ. Новым министром обороны стал Алексей Андреевич Угрюм-Бурчеев – узколобый мужчина с неподвижным лицом. Биография его была весьма туманна, но, как человек, представленный лично Александром Призоновым, он сразу же вызвал у россиян глубочайшее уважение. Министром иностранных дел был назначен Дементий Варламович Брудастый, суровый человек с родимым пятном в полщеки. Своим красноречием и верностью демократическим идеалам он моментально наполнил любовью сердца сограждан.

Александр Призонов сделал ручкой. Избранники народа вытянулись в струну. Император щелкнул пальцами, и тучи рассеялись. Дождь затих, и грязные зонты осветило яркое солнце. Правительство выразило свое восхищение, синхронно щелкнуло каблуками и распахнуло перед Александром дверцы персональных автомобилей – каждый член правительства на всякий случай предложил Призонову свое авто. Александр прошел мимо и сел в собственную машину. Перед тем, как сесть, он поманил пальцем Пастухова. Директор ФСБ рысью поскакал на зов и сел перед Призоновым на задние лапки и сиденье его «линкольна». Лимузин Императора тронулся, за ним гуськом потянулись остальные. Естественно, соблюдая строгую очередность. Сзади императорского «линкольна» пристроились еще трое идентичных автомобилей – один на случай покушения, второй на случай поломки, а третий на всякий случай.

– Прекрасный день! – восхитился Пастухов.

– Я старался, – кивнул Призонов.

– Между прочим, сегодня пять лет со дня смерти, – многозначительно сказал Николай Платонович.

– Бедный Вовик! Остался от господина Лилипутина лишь холмик за оградой кладбища, – улыбнулся Александр. – На похороны даже жена с дочками побоялись прийти! Только его собака каким-то образом добралась. Повыла, помочилась и убежала. Животное, что с него взять. Ни страха, ни разума, одна привязанность.

– Вы откуда знаете? – удивился Пастухов.

– Ты думал, только твои люди догадаются скрытую камеру поставить? – хохотнул Император.

– Я вообще-то имел в виду годовщину не этой смерти, – с какими-то новыми нотками сказал Пастухов.

– Коля, – Призонов внимательно взглянул на директора ФСБ. – Ты очень хороший исполнитель. Не стоит претендовать на роль душеприказчика моей бывшей и прошлой семьи.

– Вас понял, – понурился Николай Платонович.

– Кстати, почему моего отца убивало целых двадцать человек? Да еще с такими мерзкими рожами!

– Лично подбирал. А двадцать, потому что ваш отец не может быть слабым. Он же ваш отец, а не чей-то.

– Это уже перебор.

– Перебор чего?

– Всего. Толпа убийц менее эффектна, чем небольшая группа.

– Зато казнить их было красивее…

– Всех гильотинировал, или монтаж сделал?

– Всех, конечно! Вот шофер ваш не даст соврать.

– Нас убили всех, без исключения, – подтвердил шофер Призонова.

– Ты смотри у меня, наймит ЦРУ! – рассмеялся Александр.

– Куда смотреть прикажете?

– Пока на дорогу. Там имеет наглость быть пробка.

– Происки Запада? – предложил версию Пастухов.

– Мелко. К тому же не пробка, а авария, – сказал Призонов. – Убило кого-то. Женщина в крови на носилках.

– Рожает, – присмотрелся шофер.

– Непорядок, – нахмурился Император. – Население демографический вопрос решает, а малый бизнес в виде пары КАМАЗов ему мешает?

Он щелкнул пальцами, и от столкнувшихся грузовиков осталась лишь груда пепла. Машины робко дернулись в сторону пепелища.

– Неблагодарные твари, – рассердился Александр. – Никакого уважения!

Шофер включил мигалку, и машины рядовых россиян вновь встали, как вкопанные, но уже перед своими командирами, а не другими бедствиями. Вереница черных машин с тонированными стеклами поехала сквозь народ.

– Перекройте за нами дорогу не на полчаса, а на час, – брезгливо сказал Александр, – А то еще увяжутся!

– Вас понял! – сказал Пастухов и стал давать ценные указания своему мобильному телефону.

– Разрешите обратиться? – спросил шофер.

– Ты и так оборотень, чего стесняешься? – оскалился Призонов.

– Александр Аркадьевич, а женщина-то родит?

– Не успеет, – усмехнулся Император.

– Это правильно, – добавил Пастухов.

– Очень правильно! – подтвердил шофер.

– Вам виднее, друзья мои, – вздохнул Александр.

***

– Я открываю шестой съезд партии «Счастливая Россия», – торжественно сказал спикер Кони Лабрадорович Загрызлов. – Но прежде, чем начать, я объявляю минуту молчания в память об ушедших от нас отце и брате Императора. Аркадий Платонович Призонов и Игорь Аркадьевич Призонов навсегда останутся в наших сердцах, как первые солдаты великой Третьей Мировой Войны. Но мы…