Вдовий Плач.

— Пора положить конец иллюзиям Его Воробейшества и напомнить остальным, кто на самом деле правит страной, — продолжил Томмен. — Нам придется действовать быстро и жестко.

— Что вы предлагаете? — спросил Мейс Тирелл.

— Первым делом — Воробьи. Лорд Уотерс?

— Жду приказаний, Ваша Милость, — лорд-командующий сделал шаг вперед.

— Сколько людей в вашем подчинении? — спросил Томмен.

— Около четырех тысяч четырехсот человек, Ваша Милость, — последовал ответ.

— Хорошо. Две сотни человек вы передадите под командование сира Ариса Окхарта, — приказал Баратеон. — Вы же с вашими людьми зачистите столицу от Воробьев.

— Буду премного рад, — заверил короля Уотерс. — К завтрашнему дню мы вычистим от них улицы. Там в основном обычный сброд, который не имеет ни малейшего представления о настоящих боях. Мы сломим их сопротивление за минуты.

— Чтобы придать вашим действиям законный характер, я немедленно отдам приказ о роспуске Святого воинства. Каждый, кто окажет вам сопротивление, объявляется врагом короны.

— Я немедленно составлю приказ, — подал голос Киван, который до этого будто воды в рот набрал. В этот момент Серсея обратила внимание на своего дядю. Его сын, Лансель, был один из самых фанатичных Воробьев, и вот ему фактически вынесен смертный приговор. С другой стороны, никто не заставлял этого идиота вырезать на своей безмозглой башке семиконечную звезду, облачаться в черное и обматываться цепями. Лансель сам отрекся от своей семьи и своего отца.

— Хорошо, — кивнул Томмен и вновь обратился к Уотерсу. — К вам присоединятся мои рыцари — сир Гринфилд, сир Блаунт и сир Кеттлблэк. Они проследят за выполнением моих приказов. Собирайте своих людей и ждите моих распоряжений. Можете идти.

Склонив голову, Хамфри Уотерс покинул зал, а вслед за ним отправились те рыцари, которых назвал Томмен. Все это время Серсея смотрела на своего сына, не веря своим глазам. Сквозь мягкие черты лица вдруг стал проглядываться хищник — юный, неопытный, еще плохо стоящий на ногах, но грозящий вырасти во что-то крупное и смертельно опасное.

— Сир Окхарт, — тем временем продолжал Томмен. — Вы возьмете тех воинов, что вам выделят, и займетесь септой Бейлора. Полагаю, лорд Тирелл с удовольствием предоставит вам своих людей.

— Я буду только рад, — заверил короля его тесть.

— Я так и подумал, — улыбнулся Томмен. — Сир Окхарт, ваша задача — разобраться с Воробьями, что засели в септе, схватить Его Воробейшество и доставить сюда. Целым и невредимым. Я лично решу его дальнейшую судьбу.

— Будет исполнено, — рыцарь склонил голову.

— С вами также пойдут сир Клиган и сир Сванн, — приказал Томмен, после чего обратился к Горе. — Сир Клиган, для вас у меня отдельный приказ. Вы освободите мою жену и ее брата. И запомните, с их головы не должен упасть даже волос. Не справитесь, и я прикажу отправить вашу голову, инкрустированную драгоценными камнями, в Дорн, с наилучшими пожеланиями Мартеллам.

Громадный воин лишь сжал рукоять своего двуручного меча, но не издал ни звука.

— Запомните, — Томмен встал со своего места и оглядел членов совета. — Сегодня мы решаем нашу с вами судьбу. Мы обязаны вырвать власть из немытых рук этого фанатика. Никаких сомнений, никаких колебаний. Или сегодня мы все исправим, или же станем посмешищем для всех последующих поколений. Можете идти.

Советники встали и направились к выходу, когда оклик Томмена остановил Серсею:

— Мама, останься.

Вернувшись к столу, королева с теплотой в глазах смотрела на сына, дожидаясь, когда двери закроются.

— Я так тобой горжусь, — проговорила она, отметив тяжелый взгляд сына. — Ты даже в чем-то напоминаешь мне отца.

Томмен продолжал молча сверлить ее взглядом, и Серсее неожиданно стало неуютно.

— Когда все закончится, ты отправишься в Утес Кастерли, — ровным голосом произнес Томмен, а у Серсеи перехватило дыхание. — Я больше не намерен терпеть последствия твоих выходок.

— Моих? Я ничего…

— Хватит, мама! — заорал Томмен. — Хватит! Все, что произошло с Маргери и с тобой, — это только твоя вина! Твоя, и больше ничья! Я оправдывал тебе перед леди Оленной, но не думай, что я такой дурак! Может до меня и медленно все доходит, но я знаю, что ты сделала все это не ради безопасности столицы, а лишь за тем, чтобы избавиться от Маргери!

— Я никогда… — Серсея не успела договорить.

— Вранье! — вновь заорал Томмен, но уже через миг продолжил более тише. — Ты невзлюбила ее с того самого дня, как она появилась во дворце. Не упускала ни одного случая сказать ей, что королева здесь ты. И все это лишь из-за страха утратить власть. И чего ты добилась? Позора? Для себя? Для меня? Для все нашей семьи? Браво, у тебя отлично получилось. Хватит. Ты покинешь Королевскую Гавань до конца недели, пока у тебя в голове не созрел очередной идиотский план, как бы удержаться у власти.

Серсея, не сказав больше ни слова, отвернулась и направилась к выходу, когда Томмен вновь заговорил:

— Когда дядя Джейме вернется из Дорна, он останется здесь.

— Ты не посмеешь! — Серсея обернулась на месте, больше напоминая взбешенную кошку.

— Еще как посмею, — заверил ее король. — Дядя — рыцарь Королевской гвардии, и от этих клятв его никто не освобождал. Он останется здесь, исполнять свой долг и как можно дальше от тебя. Я устал слушать слухи о вас двоих и не собираюсь давать повод для новых. Тебе будет запрещено покидать земли Запада без моего разрешения. Ослушаешься, и тебя вернут в Утес Кастерли силой.

Обойдя стол, Томмен подошел к матери вплотную и заглянул ей в глаза.

— Ты хотела, чтобы я был как Джоффри? Хорошо, будь по твоему, но я не буду таким же слепым и закрывать на все глаза, мама. Ты сама вынудила меня к этому.

— Ты не справишься без меня! — попыталась убедить его Серсея.

— Справлюсь, — заверил ее Томмен. — Да, будет тяжело. Мне многому предстоит научиться. Но я справлюсь. Потому что рядом со мной не будет женщины, которую интересует лишь она сама.

— Это не правда! — слезы покатились по лицу королевы. — Я все делаю ради семьи!

— Будь это так, Маргери не сидела бы в тюрьме, а тебе не пришлось бы совершать свою прогулку через всю Королевскую Гавань, — большим пальцем Томмен стер каплю слезы и провел ладонью по щеке матери. — Я люблю тебя, мама. Действительно люблю. Но и закрывать глаза на твои дела больше не могу. Ты покинешь столицу, пока не погубила меня, себя и всех остальных. А теперь уходи.

Дверь захлопнулась за плачущей королевой, а сам Томмен рухнул на стул, стянув корону с головы и закрыв лицо руками.

— Надеюсь, я все делаю правильно, — прошептал Баратеон.

Глянув в окно, за которым медленно заходило солнце, король тяжело вздохнул. Сегодня столицу ждет очередная кровавая ночь.