– А продукты… Там же все пропадет, прокиснет. – Она включила хозяйку.

– Дашь ключи от квартиры соседке, скажешь, чтобы забрала все продукты, чтобы за квартирой следила, цветы там поливала… Вот, дашь ей сто евро. Она все сделает. Женщина она нормальная, я видел.

– Но что я ей скажу?

– Скажи, что ты отправляешься, предположим, в Крым, на море. Да, именно на море, потому что тебя все достало. И что ты не хочешь видеть своего жениха. Сделай вид, что ты с ней откровенничаешь, скажешь, что ты чуть не совершила ошибку, согласившись выйти за него замуж.

– Но она непременно спросит про долги! О моих долгах уже весь город знает, наверное!

– Скажешь, что тебе одобрили кредит, и ты сама со всеми расплатишься, в том числе и с ней, с этой, как ее…

– Ларисой Петровной.

– Вот именно. Ты ей сколько должна?

– Двенадцать тысяч.

– Евро?

– Что ты?! Откуда у нее такие деньги? Рублей!

– Отдашь. Еще добавишь, что нашла работу. Словом, все объяснишь ей, но быстро, скажешь, что у тебя поезд… автобус, вернее. Да, именно автобус, который довезет тебя до Екатеринбурга, а оттуда уже на море. И не забудь добавить, что если тебя кто-то будет спрашивать, то она вроде как ничего не знает, поняла? Когда твоя Лариса Петровна получит свои деньги, она наверняка поверит тебе и все сделает.

– Да вообще-то она человек ответственный. Постой… А как же полиция? Наташа? Может, они тоже будут меня искать? Вдруг окажется, что ее отравили, да еще и в моем доме?

– Вот поэтому даю тебе на разговор с соседкой минут пятнадцать, не больше! А я буду ждать тебя за домом, в такси. Все поняла?

Ее лихорадило. В гостиничном номере было душно, кондиционеров там никогда не было. А за окнами плавился под жарким июльским солнцем маленький и пыльный Михайловск. Отчего же хотелось поскорее вырваться отсюда? Из этой скучной и унылой жизни, от всех этих людей, которые крепко держали ее на коротком поводке, наблюдая за ее страданиями и унижениями. От Семена Михайловича с его паучьими повадками и сладкими обещаниями. Неужели судьба улыбнулась ей, и она, пусть даже и с таким опасным и малознакомым человеком, отправится в другой мир? Пусть это будет Питер, прекрасный, красивейший город, где ее никто не знает, где можно затеряться среди его красивых домов, дворцов, музеев! Да никто их никогда не найдет, все это глупости. Ну украл он эти деньги, он же не дурак, понимал, когда проворачивал эту аферу, наверняка сделал так, чтобы не оставлять следов. Конечно, хорошо бы выяснить все подробности этого дела, где и у кого он их взял.

Так, размышляя обо всем сразу, Надя уже сидела в такси, на заднем сиденье, и мчалась в сторону своего дома. Прямо перед ней был затылок Григория. Какие же красивые у него волосы, светлые, как солома, надо же, натуральный блондин. А какие глаза! Карие, веселые. Да, она много раз замечала, что он именно весел. Весел и беззаботен. Неужели эта легкость и готовность подарить улыбку возникает лишь в этих трагических обстоятельствах, когда человек вдруг осознает, что жизнь коротка и ему осталось немного. А потому лучше уж веселиться, радоваться тем дням и ночам, которые ему отпущены! Что ж, она и сама сейчас испытывает почти то же самое. Нет, не то. Как-то неправильно она подумала. Даже цинично. Она-то здорова и не собирается умирать в ближайшем будущем. Но отчего же то напряжение, в котором она находилась последнее время, начало ее отпускать? И это при том, что ей ясно дали понять – она в опасности, раз согласилась быть рядом с Григорием. И ей ведь предложили выбор – либо оставаться дома и продолжать жить своей жизнью, либо отправиться в путешествие, срока которого никто не знает.

Что движет ею? Какие чувства? Но уж точно не рассудок. Будь она умна и рассудительна, то наверняка приняла бы предложение Липкина и жила бы себе спокойной, благополучной жизнью. Глядишь, новый муж дал бы ей денег, и она отправилась бы в Питер сама. И ходила бы по Невскому без оглядки, что кто-то может выстрелить…

Фантазии ей было не занимать, да и с воображением было все в порядке. Должно быть поэтому, увлекшись созданием целого воображаемого фильма о предстоящей поездке, она и не заметила, как машина остановилась позади ее дома. Да, именно позади дома, а не перед крыльцом. Все правильно. Если за домом следят, то сразу же обратят внимание на такси и сидящего в нем мужчину. Григория.

– Я пошла.

Григорий сунул ей в руки конверт с деньгами.

Надя вышла из машины и, обогнув дом, вошла в свой подъезд. Старалась не оглядываться, чтобы не привлекать к себе внимание. Уже поднимаясь к себе, вдруг представила, что возле ее двери, на ступеньках сидит ее жених – Семен. Вот что она ему скажет?

Но, к счастью, никого в подъезде она не встретила. Сначала зашла к себе, и сразу же в нос ударил застарелый запах пищи, табака. Нужно было бы проветрить, но нет времени. Совсем. Надо взять документы и уходить.

А вещи? Он ничего не сказал про вещи. Хотя это ведь и так понятно, что надо бы взять самое необходимое: джинсы, свитер, платье, любимую куклу…

Она собрала все, что было нужно, в сумку, проверила, заперты ли окна, затем вышла и позвонила соседке в дверь, молясь о том, чтобы та была дома.

– Лариса Петровна, привет! – Девушка постаралась ей улыбнуться, из вежливости, чтобы сразу расположить к себе и чтобы не дать ей повод насторожиться. – Вы не могли бы зайти ко мне буквально на минутку? Хочу вам кое-что показать.

Лариса Петровна на этот раз была в розовом шелковом халатике, на ногах – неизменные белые сабо. Волосы ее были мокрыми, должно быть она недавно приняла ванну. Любопытная соседка, ни слова не говоря, последовала за Надей.

– Я уезжаю, – сказала Надя и, придумывая на ходу, объяснила причину своего отъезда, все в точности, как и советовал ей Григорий.

Соседка слушала, глядя на нее расширенными от удивления глазами. Порой она даже забывала хлопать ресницами, смотрела на Надю завороженным взглядом, едва дыша.

– …я не ожидала, что мне кредит так быстро одобрят, да и сомневалась, одобрят ли вообще, поэтому и согласилась выйти замуж за Семена Михайловича… Но сейчас, слава богу, все в порядке, и я сама, без него, смогу решить все свои проблемы.

Лариса вдруг кинулась к ней и крепко обняла ее.

– Надя, дорогая, как же я рада! Я сегодня целую ночь не спала, все представляла тебя женой этого старика! Он мерзкий! Ты видела его губы? Словно их обвели химическим карандашом! Пренеприятнейший тип!

– Вот, – мягко перебила ее Надя, вкладывая ей в ладонь купюры. – Это долг плюс проценты, здесь, если перевести из евро в рубли, примерно двадцать тысяч. И плюс еще немного, чтобы вы присмотрели за квартирой. Ну и продукты все заберите. Я не могу здесь больше оставаться. Вы понимаете меня?

– Да, конечно! Спасибо за денежки… Они мне сейчас очень даже кстати. Но ты не думай, вот лично я никогда не сомневалась в том, что ты мне все вернешь. Разные ситуации в жизни случаются, я же все понимаю…

Надо было уходить, быстро.

– Ладно, Ларисочка Петровна. Мне пора. Вот ключи. Не поминайте лихом!

Зачем она так сказала? Ну, сказала и сказала. Хотя со стороны это могло выглядеть так, словно она прощается с соседкой навсегда.

– Пусть ангел-хранитель поможет тебе, Наденька! – Лариса обняла ее, в который раз обдавая ее запахом сладких духов и шампуня.

– Спасибо!

Надя выбежала из подъезда, не выдержала и оглянулась – вроде бы никто за ней не наблюдает. Вернулась в машину, села позади Григория, погладила его плечо, как бы говоря, что все в порядке. Тот кивнул. При водителе не стоило говорить, как все прошло.

И машина покатила в сторону шоссе.

В машине она задумалась о том, что их может ожидать в Петербурге, и настолько глубоко погрузилась в свои мысли, что перестала обращать внимание на происходящее, а когда подняла голову, чтобы оглядеться, то увидела в окно совершенно не тот пейзаж, который должна была увидеть, направляясь в сторону Екатеринбурга. Вместо ожидаемого указателя «Нижние Серги» перед ней промелькнуло совершенно другое название населенного пункта – «Шарама». Они мчались по трассе в сторону Красноуфимска!