-- Нет, Николай только вчера его принес, ремонтировал его почти неделю и, как видишь, собрал.
-- Он молодец, трудолюбивый.
-- Да.
-- Ты обиделась на меня?
-- За что?
-- Ну, он рассказывал мне анекдоты, я смеялась.
-- А почему я должна была обидеться? Он имел полное право делать это. Ты говоришь глупости.
-- Правда? Тогда я пойду полоть грядки.
Я вооружилась маленькой тяпкой и отправилась на огород. Проработала там несколько часов, солнце уже стало садиться, заметно похолодало и подул ветер. Раньше борьба с сорняками приносила мне удовлетворение, но сегодня не было покоя в моей душе. И зачем я вообще приехала сюда? Как было все хорошо, пока Мила не завела свой утренний разговор. И кто был прав? Конечно, я. Если бы у него было ко мне хоть чувство справедливости, разве он бы на меня так
набросился? Что я такого сделала? Только немного посмеялась вместе с Николаем. Кто ему мешал к нам присоединиться? Нет, он обвинил меня совершенно незаслуженно. А, может быть, он все-таки прав? Значит, я виновата? Сама спровоцировала Николая. Со стороны это выглядело, словно я вешаюсь на Николая. Тогда я очень обидела Милу, и Максим прав, мне нет прощения. Но я жене хотела! Я не нарочно! Почему так получается, что я обижаю близких мне людей? Я только вред всем приношу. Мне нужно уехать, и немедленно! Пока что-нибудь не случилось.
Мила поливала огурцы в теплице, что-то негромко напевала, изредка наклонялась и завивала огуречные усы на натянутые в парнике веревки. "И этого безобидного человека, от которого я только добро и видела, я же и обидела! Как стыдно!"
Мила с удивлением на меня смотрела, пока я путано пыталась объяснить причину моего скоропалительного отъезда. Она попыталась меня отговорить, но я упорно стояла на своем. Поднявшись в свою комнату, торопливо покидала вещи в рюкзак и переоделась.
-- Саша, скоро дождик начнется. Смотри, какие тучи! И ветер дует.
-- Перестань. Не сахарная, не растаю. Ты не волнуйся, мне действительно нужно ехать.
-- Подожди, я пойду разбужу наших сонь. Они тебя довезут хотя бы до станции.
-- Не надо. Я сама автобусом доберусь.
-- Ты можешь сейчас не уехать сама. Теперь часто автобусы отменяют, особенно по вечерам. Сегодня суббота...
-- Не волнуйся, я уеду. Ну, я пошла.
Торопливо поцеловав Милу на прощание, я вышла на дорогу и пошла в сторону города. Конечно, я совершила большую глупость.
Нужно было наплевать на слова Максима, подняться к себе в комнату и не обращать ни на что внимание. С другой стороны, почему я должна была сидеть целый вечер в комнате и носа не высовывать? Что я такого совершила? Просто попала под плохое настроение начальника. Это мое единственное преступление. Нужно было его отправить куда-нибудь. Но дело сделано, и возвращаться на дачу мне совсем не хотелось. В субботний вечер было просто неумно возвращаться в Москву, и, похоже, что подобную глупость совершила только я. На электричку по темным улицам мне идти не хотелось, я пошла в сторону автобусной остановки. Мила, как всегда, оказалась права: на остановке никого не было, и висело объявление об отмене последнего рейса автобуса на Москву. Вот незадача! Придется ловить попутную машину. Только бы дождь не пошел. В ответ на мои мысли дождь не пошел, он просто хлынул. Я торопливо спряталась под навес, но это не помогло. Дождь был такой сильный и косой, что я намокла буквально через несколько минут.
Надо же, всего только восьмой час, а потемнело, словно уже ночь наступила. Только бы грозы не было. Ну, понятно. Стоило мне подумать о грозе, как небо надвое было расколото огромной молнией, почти в то же мгновение раздался совершенно жуткий удар грома. Даже природа против меня. За что мне такое? Хотя, что винить судьбу? Сама виновата, нужно было остаться на даче, тогда бы не стояла одна-одинешенька под холодным дождем и не мерзла. Никто не хочет в такую погоду никуда ехать. Целый город сидит по домам и смотрит телевизоры. Одна я тут под дождем, как мокрая бездомная кошка. Нужно выйти на шоссе за городом, может быть там удастся поймать машину.
Я закинула сумку на плечо, сжалась в комочек, втянула голову в плечи и храбро шагнула под дождь. Идти под дождем оказалось ненамного холоднее, чем стоять на продуваемой ветром остановке. Я старалась не обращать внимания на воду, хлюпавшую в кроссовках, на ставшие ужасно тяжелыми мокрые джинсы. Почему я не взяла с собой свитер? Хотя сейчас от него было бы мало толку, он промок бы за минуту. Нужно думать о чем-нибудь приятном. В конце концов дождь -- это даже приятно. Ага, когда сидишь в теплой комнате, а не шлепаешь в скользких кроссовках по мокрой дороге.
Мне оставалось дойти до шоссе всего с километр, когда сзади меня вспыхнули фары автомобиля, вывернувшего из-за поворота. Кто-то едет. Машина остановилась сзади меня, осветив меня ярким светом фар. Я обернулась, но ничего не смогла рассмотреть, ослепленная бьющими в глаза огнями, кроме мелких струек дождя, мелькавших на свету. Где-то совсем рядом сверкнула молния и раздался оглушительный удар грома. Молния на мгновение ярко осветила силуэт автомобиля и открытую для меня переднюю дверь. На секунду я заколебалась, неуверенно двинулась к машине и снова остановилась в нерешительности.
-- Что ты стоишь? Иди сюда, идиотка!
При звуках знакомого голоса мои сомнения разом исчезли, я резко развернулась и пошла прочь от машины. Но не успела я сделать и трех шагов, как сильная мужская рука схватила меня и поволокла назад. Мои ноги разъезжались, мокрые подошвы скользили по асфальту, еще одно мгновение и я была небрежно засунута в машину. В самый последний момент мою голову резко нагнули, чтобы я не ударилась о крышу машины. Так преступников сажают в машину бравые оперативники, по крайней мере, так показывают по телевизору в хронике.
-- Угомонилась? Что ты молчишь? Хватит реветь, раньше нужно было думать.
-- Я н-не р-реву, эт-то вода с головы капает.
-- Понятно.
Максим рывком развернул машину на мокрой дороге и резко тронул с места. Он вел машину так, словно за нами гнались, через несколько минут машина уже затряслась по ухабам улицы, на которой стояла Людмилина дача. Мы остановились перед домом, свет в нем был потушен. Максим вышел из машины, набросив на голову куртку. Мне было приказано оставаться на месте и не двигаться. Последнее выполнить было довольно затруднительно, так как меня стала бить крупная дрожь. Через несколько минут он вернулся, держа в руках куртку и плед, взятый из кресла на веранде. Мою сумку он небрежно забрал с моих колен и швырнул на заднее сиденье, а плед протянул мне.
