В нос лез раздражающий запах сигаретного дыма. Душил. Глеб сел, перхая, как старик. Огляделся, приучая себя к реальности – то есть к пробуждению в чужой квартире.

– С добрым утром! – донеслось из кухни.

Когда Глеб добрел до кухни, хозяйка полуобернулась от раскрытого окна.

– Кофе на плите. Мясо, сыр, хлеб – вон нарезано. Ешьте.

– Спасибо…

Он снова закашлялся – не нарочно, но женщина с иронией подняла брови.

– Мы не курим?

– Как можно дышать этой… гадостью! Вы же врач! Хоть и бывший.

Она пожала плечами.

– Ну, у каждого свой способ самоубийства… – все же затушила сигарету. Села напротив, без стеснения разглядывая его в упор. Подвела итог: – Сегодня выглядите лучше!

Про нее Глеб так бы не сказал. Вчера она показалась ему моложе: утренний свет подчеркнул морщинки на бледной коже и мешки под глазами, свободными от косметики. Женщина безошибочно истолковала его взгляд. Пожаловалась:

– Я обычно к полудню только просыпаюсь, встала исключительно из-за вас!

– Извините, – буркнул Глеб в чашку с кофе. – Уснул как-то. Не заметил.

Хорошо, что она не спросила, почему он не ушел домой. Глеб не смог бы объяснить. Маленький мальчик в здоровом двадцатишестилетнем парне очень боится темноты… прежде всего в самом себе.

Женщина, позевывая, лениво намазывала хлеб маслом, резала на маленькие кубики и кидала в рот.

– А вы кем теперь работаете, раз из медицины ушли? – спросил он, когда молчание сгустилось над столом, точно хмурое сонное облако.

– Не работаю я, – сообщила хозяйка. – Книжки пишу. Кто же это за работу считает?

– А, – сказал он вежливо. – Любовные романы?

– Угу, порнуху. Как звездолет трахается со сверхновой.

– Фантастику, что ли? А как ваша фамилия?

– Эл Тимошина. Читали что-нибудь?

– Вроде нет, – неуверенно сказал Глеб. Книжек он давно в руки не брал. – А Эл – это?..

– Людмила. Мила. Люся, – отчеканила хозяйка. – Кто уж как извратится.

– А я Глеб. А про… магов вы тоже пишете?

– Производственные романы, что ли? Где же ты тут фантастику видишь? Не-а. Неинтересно. А ты имеешь что рассказать?

Рассказать? Как он обратился за помощью к волшебникам, и те радостно и жадно вцепились в занятную новую игрушку, магический феномен, с какого-то перепугу свалившийся прямо к ним в руки? Помнится, он тогда еще собирался жениться на Кристине. А ведь жена – не то что девушка, с которой встречаешься, – ее не устроит ежемесячное недельное отсутствие благоверного под семейной кровлей без каких-либо веских оснований. В принципе, он мог бы ей врать, и достаточно убедительно (напрактиковался за половину жизни) – но долго продержался бы?

А ведь если подумать, ему в ИМФ, Институте магических феноменов, ничего не обещали. Обследуем. Сумеем понять – конечно, поможем! Ты не против, если к тебе будут применять умеренные меры воздействия? И сами же наворотили таких дел (наверное, меры воздействия кому-то из подопытных показались не слишком умеренными), что он сумел выбраться из запертой лаборатории и потом…

Глеба передернуло.

– Нет, – сказал он и залпом допил остывший кофе. – Нечего мне рассказывать.

Людмила смотрела на него вприщур из-под светлой челки. Не поверила, конечно, но привязываться не стала. Хорошая тетка. Понимающая.

– Ну, Глеб, и чем же вы намерены заняться сегодня?

Выпроваживает. Давно пора.

– Спасибо. Пошел я.

Хозяйка последовала за ним в коридор, встала, зацепив пальцы за хлястики мешковатых джинсов. Наблюдала, как он натягивает кроссовки.

– Какой способ самоубийства, говорю, выберете сегодня?

– Отвалите, а?

Людмила засмеялась.

– Ну пока! Спасибо за компьютер.

– До свиданья.

Глеб почти прочел ее мысли: "Нет уж, лучше прощайте!" И то верно.

Она все же не удержалась, глянула из окна вслед. Глеб брел через двор медленно, слегка прихрамывая, засунув руки в карманы. То ли его никто нигде не ждал, то ли он просто не знал, куда идти. Парень обернулся, окидывая взглядом окна: похоже, почувствовал ее взгляд. Чувствительный какой: взгляды в спину чувствует, сигаретный дым его раздражает, а прикосновения выводят из себя… Невротик несчастный.

Мила, как обычно, запоздало обругала себя: да и она не лучше – привела в дом незнакомого, явно сдвинутого парня, он ведь вполне мог порешить ее для компании, а потом закончить начатое… Ладно, все окончилось благополучно, все живы, комп здоров, и она сейчас может с чистой совестью залечь на часок-другой.

– Мне кажется, или я вас все-таки преследую?!

Глеб обернулся на этот веселый возглас. Перед ним стояла Людмила-писательница.

Стыдно сказать, но он забыл ее фамилию сразу. Тимофеева? Тимошенко? Вот встретил по пути книжный и зашел. Может, увидит знакомую фамилию, вспомнит… Полистает. Не верил Глеб, что женщина пишет про звездолеты и всякие там звездные войны. Наверняка в книжке розовые сопли про красавцев-капитанов и роковых красоток. С кучей ужасающих технических ляпов.

Людмила смотрела на него насмешливо. Глаза голубые, кругло-веселые. Челка стоит дыбом, как у Незнайки из старого мультика.

– Решили проверить, точно ли я писатель?

Глеб отдернул руку от стенда с фантастическими книгами, словно его уличили в чем-то неприличном. Неопределенно повел плечом.

– Ну…

Людмила кивнула. Челка и хохолок на ее голове кивнули еще пару раз.

– Не поверили, не поверили, неверующий вы Фома!

Протиснулась мимо Глеба к книгам (его ноздри шевельнулись, ощутив ее знакомый запах), вытянула одну и победно потрясла у него перед лицом.

– Вот, видите!

Тимошина. Ну да. Теперь он вспомнил. На обложке – некто в военной форме, видимо, главный герой… во всех отношениях герой, вон и медали и плечи и профиль… и красотка тут же присутствует, а как же! И конечно, звезды и звездные корабли на заднем плане.

– Да я вовсе не вашу книжку искал! – попытался он оправдаться. Неловко, потому что авторша снова кивнула и, не глядя, кинула книгу обратно на полку.

– Да и на фиг вам всякую хрень читать!

Глеб торопливо всунул книжку между других томов, на всякий случай запоминая ее расположение (потом посмотрит), и выскочил из магазина вслед за Тимошиной.

Та стояла у дверей. Курила. Глебу не нравилось, когда женщины курят. Впрочем, как и мужчины. Не потому что он так уж за здоровый образ жизни, а потому что табачного дыма не переносит. Нюх теряется, уточнил зверь.

Глеб встал поодаль. Подумал и спросил:

– Как там ваш комп?

– Жив-здоров, шлет вам нежные приветы, – Мила покосилась. Глеб смотрел на нее исподлобья. Глаза зеленоватого бутылочного цвета. Защитного. Гы. – А вы как, нашли какой-нибудь свеженький способ самоубийства? Нестандартненький?

Скривился – то ли она его достала, то ли дым… Мила сделала последнюю затяжку и помахала ладонью у парня перед носом, символически разгоняя сигаретный дымок.

– Не искал.

– Тоже правильно, куда торопиться? Все там будем.

Ну да. Время у него еще вагон и маленькая тележка – аж до следующего полнолуния.

– А хотите кофе? – неожиданно спросила писательница. Так неожиданно, что он даже малость протупил. Людмила рассмеялась: – "Молодой человек, танцевать – не целовать!" Я еще не завтракала, живот подвело.

Не завтракала? Уже третий час дня.

– Опять допоздна работали? – спросил Глеб, шагая рядом с ней к кофейне через дорогу.

– Ага. Меня припирает как раз к ночи. Понимаю, что надо дисциплинировать ум и дрессировать вдохновение, но целыми днями болтаюсь туда-сюда, балду пинаю… Давайте сядем здесь, у окна.

Глеб сел. Огляделся. Коричневатые тона, мягкие подушки на диванах. Окно завешано дымчатой занавеской. Кристя любила шумные клубы: гремящая музыка, вспышки света, куча бестолково движущихся тел… Почему любила? И продолжает любить.

Людмила заказала, почти не глядя в меню: бывает здесь регулярно. Глеб выбрал кофе наугад. Он и знает-то только что бывает растворимый, а бывает тот, что варят. Остановил Тимошину, склонившую молочник над чашкой.