Посетитель ей не нравится. Да что там, он из тех, кто ей просто отвратителен, – маленький, жирный, заносчивый слизняк. Внутри у Рыжей все клокочет, но она не подает виду. Ей и без вопросов видно, куда нужно человеку с пакетом. Туда, где он не будет старым полнеющим засранцем с проплешиной на затылке, которая становится все более очевидной. Туда, где можно ощутить себя королем, имея в кармане сотню долларов. Где нет ни высокомерного соседа, который не желает с ним здороваться, ни симпатичной продавщицы из магазина напротив, которая даже не смотрит в его сторону. Рыжая и сама бы не посмотрела, если бы не дверь с колокольчиком.

– Мне кажется, я знаю, что вам нужно.

Она загадочно улыбается и подходит к шкафу, хотя никакой загадки здесь нет. Три верхние полки битком набиты сказками для стареющих путешественников. Для отвода глаз она достает сразу несколько буклетов, отлично понимая, что будет достаточно только одного, с фотографиями маленького тайского острова. Несколько кадров – и глаза вошедшего загораются. Высоченные деревья, разноцветные коктейли в бокалах размером с голову младенца. Смуглые девушки, на вид почти девчонки, радостно замирают на коленях у засранцев, еще более уродливых, чем он сам. Он бы вылетел прямо сегодня, но первый свободный рейс только через 8 дней. Страшно подумать, как он их выдержит. Рыжая рычит ему вслед и брезгливо запихивает каталоги обратно в шкаф. Сказка продана, и Рыжей плевать, что в первую же ночь в романтичном бунгало ее посетителя укусит ядовитый скорпион. Что нога засранца покроется красными пятнами и раздуется так, что он не сможет натянуть штаны. И что его без штанов понесут в носилках до местной больницы, где он проваляется все оставшиеся 14 дней и 14 ночей своего сказочного путешествия, а на пятнадцатый день его в полубреду посадят в самолет и отправят домой. И что пролетая над океаном, он напьется вдрызг и будет безуспешно вспоминать имя рыжей курвы, которая показывала ему фотографии в каталоге.

Рыжая плачет не над этим. Какое ей дело до чужих сказок? Она только придумывает и продает, а если кто-то принял ее выдумку за чистую монету, так это его сложности.

Дзыыыыыынь!

Дверь открывается.

– Куда вы хотели бы поехать?

– Знаете, мне все равно. Главное, чтобы можно было хорошо отдохнуть.

Ухоженная сорокалетняя дама, определенно, с разбитым сердцем, Рыжая ни секунды в этом не сомневается. На лице дамы ни одного изъяна, на руках – ни одного кольца, и когда она двигается, осколки ее разбитого сердца звенят практически вслух. Рыжая Анна знать не знает, кто разбил это прохладное сердце, впитавшее тончайший аромат дорогих духов. Это тот случай, который ей совершенно безразличен. Но она безошибочно раскрывает каталог на фотографии маленькой греческой деревни на вершине скалы. Крошечный белый домик на скалистом выступе, над огромным синим морем. Там не надо быть на виду, не надо держать себя в руках и совсем не обязательно с кем-то разговаривать. Рыжая отправляет даму в этот безлюдный греческий рай, не забыв удвоить свои комиссионные. И ей нет дела до того, что на острове дама встретит юношу, с которым у нее нет ни одного общего языка, кроме языка любви. Что все ее пять безупречных европейских языков окажутся бесполезны. Что ухоженная дама проведет с пастухом одну-единственную ночь, после которой ее сердце окажется склеяно и вновь безнадежно разбито: наутро грек бесследно исчезнет, а окружающие будут делать вид, что его никогда и не было. Что дама будет расспрашивать всех и каждого на пяти своих европейских языках, но в ответ не услышит ни слова: а когда она позвонит в полицию, ее сгоряча сочтут помощницей проправшего пастуха, которого, оказывается, уже не первый год искали. Рыжей все равно, что влиятельные друзья смогут вытащить даму из тюрьмы только через три недели, и она вернется домой с нервным срывом и глубокими морщинами вокруг глаз. И еще несколько лет подряд будет просыпаться по ночам от щемящей боли в области сердца.

Рыжей это и в голову не приходит, но все придуманные ею сказки с некоторых пор превращаются в кошмар. Она сажает людей на самолеты, которые падают в океан. Она покупает им билеты на поезда, которые по техническим причинам трое суток стоят среди пустыни. Она бронирует места в пятизвездочном отеле, где повар-араб и в знак протеста приправляет континентальный завтрак цианистым калием. Рыжая Анна даже не знает о том, что это случается. Ведь те, кого она отправила отдыхать, почти никогда не возращаются обратно. А если и возвращаются, то считают свое спасение такими удивительным чудом, что боятся гневить небеса претензиями к туроператору.

Она плачет не поэтому. У нее есть более важное основание для слез: ей скоро тридцать, и каждый год из этих тридцати она была одна. Строго говоря, у нее, конечно же, были мужчины. Но откуда они появлялись и главное – куда пропадали – так и осталось для нее загадкой. Рыжая бормочет:

– Как же мне плоооохоооо……

И всхлипывает так, что хочется бежать из воды как можно дальше. И если бы у меня была своя собственная память, я бы так и сделала, не сомневайтесь. Но памяти у меня нет, и я просто опускаюсь на самое дно. Нас с Рыжей разделяют три метра воды, но из глубины я чувствую, как дрожат ее плечи. Она слишком долго не плакала, это понятно. Ладно, пусть рыдает. Не буду ей мешать. Может быть, даже спою ей колыбельную. Конечно, сейчас она ее не услышит, но вечером тихая песенка как будто из ниоткуда всплывет у нее в голове. И Рыжая первый раз за несколько месяцев спокойно проспит до утра.

Пока Рыжая, даже не успев удивиться нахлынувшему на нее умиротворению, незаметно проваливается в сон в бабушкином дачном домике, я буквально не нахожу себе места. Вода наполнилась ее слезами и бурлит. Бурлят отражения деревьев, бурлят силуэты светлых камней на дне, бурлят камыши и дрожат кувшинки. До ближайшей грозы покоя ждать не приходится. Если, конечно, лунной ночью в воде не поцелуются двое влюбленных, причем не просто чмокнут друг друга губами – с тем же успехом в воду можно плюнуть. Поцелуй должен быть настоящим – чувственным, трепетным, нежным. Но на это надежды практически никакой. В наши дни нет желающих мокнуть среди ночи в темной реке, а уж если кто и входит в воду, то уже не до поцелуев: смотрят под ноги, чтоб не наступить ненароком на камень, отбиваются от комаров и торопятся домой под одеяло. Несчастные! Вот подумайте, например: почему в последнее время совсем нет русалок? Многие даже считают, что их никогда и не было, а если находят на дне странную корягу, похожую на девушку с рыбьим хвостом, то тащат ее домой, покрывают лаком и удивляются: надо же, совсем как русалка! Идиоты. Это и есть русалка. Русалка, которая засохла прямо в реке. От тоски. От грусти. От одиночества. Говорят, что коварные русалки заманивают мужчин в воду, чтобы защекотать их до смерти, но это полная чушь. Русалки заманивают их для того, чтобы дать реке новую жизнь: в их руках мужчина хохочет не столько до смерти, сколько до последнего своего оргазма. Благодаря нескольким каплям, которые попадают в воду, появляются на свет маленькие смешливые русалочки. Вернее, должны бы появляться, но их нет. А все потому, что сейчас практически невозможно найти мужчину, который умел бы как следует смеяться. Так, прищуривают глаза, кривят губы в улыбке. А хохотать, забыв все на свете, не могут. Поэтому русалки засыхают, сидя прямо посередине реки, а потом вы наступаете на изогнутый хвост и ругаетесь, потому что оцарапали ногу и теперь наверняка придется делать укол от столбняка. Вот и весь оргазм.

Дзыыынь! Дверь открывается.

Он входит, чуть прищуриваясь и смахивая снежинки с воротника пальто. На волосах снег уже растаял, они стали влажными, свернулись колечками и блестят. Рыжая поднимает на него глаза, в которых ясно читается интерес.

– Куда бы вы хотели поехать?

– Совершенно дурацкая ситуация, но я сам не знаю… Куда-нибудь, где тепло и не очень шумно. А если еще можно плавать с аквалангом. Собственно, я не умею, но если там можно научиться… В Египте, наверное, еще холодно? Может быть, Шри Ланка? И чтобы улететь прямо сейчас! То есть, – он очаровательно смущается, – прямо на этой неделе, если можно.