– Кто ты? – Недрогнувшим голосом спросил шаман.

– Меня зовут Воин. Я старший сын вождя клана Черного Медведя.

Я, заледеневшая изнутри, и потому странно спокойная перевела взгляд на ту сторону реки и нашла взглядом его отца. Глаза могли подвести, но мне показалось, вождь клана был в таком же замешательстве, как и все остальные. Рядом с ним стояла молодая женщина, в ужасе обхватившая свой огромный беременный живот – скорее невестка, чем жена. Я пожалела, что так редко выезжала из дворца и так мало участвовала в приемах – я знала в лицо только вождей и их старших детей, но не всю семью клана.

– Что ж, Воин, ты бросаешь вызов Свету – сыну короля?

– Бросаю.

Повисла пауза, а затем вновь раздался голос шамана.

– По правилам оружие выбирать тебе. Твое слово?

– Охотничьи ножи.

Мне захотелось закричать. Брат был неплохим бойцом, но он не мог тягаться с Воином в силу возраста. Тот был старше его на два десятка лет. Преимущество в опыте и силе было не на стороне Света. А тут еще ножи! С ними брат всегда был на «вы», предпочитая им шпагу или меч.

Я в страхе закрыла глаза. Мою правую руку схватила Рони, левую – Шута, и я заставила себя перестать паниковать и действовать. Медленно открыв глаза, я посмотрела на брата и уже не отводила от него взгляда.

Без тактильного контакта было тяжело настроиться, но все же я попробовала. Удар сердца, еще удар. Мое дыхание замедлилось, а затем слилось с дыханием брата, становящимся все более прерывистым. Я смотрела на реку, но видела другое – кровь, впадающую в сердце из венозных стволов, множество артерий и два желудочка. Я сконцентрировалась на этом ощущении жара, полностью переключившись на внутреннее зрение. Я была с сестрами, держала их за руки, но вместе с тем была совершенно в ином месте.

Раз, два. Удар сердца, еще удар. Я даже не скривилась, когда бок опалило огнем. Переплетя свои пальцы с пальцами сестер, я мысленно устремилась туда – в центр боли. Рана была глубокой, но не опасной. Итак, главное обезболить, иначе брат не сможет продолжить бой.

Клетка к клетке, кровинка к кровинке – я затягивала рану так быстро, как могла. Никогда прежде мне не приходилась делать ничего подобного, но, услышав восторженный вопль зрителей, я поняла – получилось. Брат, несмотря на ранение, продолжил сражаться.

Если бы я слышала лязганье мечей, мне было бы легче, но вместо этого я стояла в гнетущей тишине, нарушаемой лишь тяжелым дыханием сестер и всплесками воды, когда кто-то из соперников уходил под воду.

Я пыталась остановить кровь, сочащуюся из бока брата, когда тот получил новую рану – ему вспороли плечо, не достав до сонной артерии. Я заметалась. Прежняя рана в боку осталась без присмотра, я рванула выше, стремясь залатать новый участок боли. Пусть не вылечить, нет, но хотя бы заморозить рану до того времени, как брат окажется в безопасности.

Толпа вскрикнула, я покачнулась – в этот раз удар вышел таким болезненным, что легкие будто обожгло расплавленным свинцом.

– Кара, у тебя кровь течет из носа, – испуганно прошептала Рони.

Я, не переключаясь на внешнее зрение и по-прежнему видя перед собой лишь артерии и венозные стволы, вытерла нос пальцами, чувствуя, как на них осталось что-то теплое и липкое.

Сжав зубы, я пыталась заморозить сразу три раны. Кровь бежала так быстро, что меня почти сносило ее потоком, но я упорно подталкивала нужные клетки друг к другу, ускоряя их рост и словно зашивая рану изнутри.

– Кара, у тебя под ногтями тоже кровь…

В этот момент я согнулась, не в силах сделать вдох. Удар в живот был настолько болезненный, будто его нанесли мне, а не брату. Это было слишком. Контакт тут же разорвало, и я потеря брата. Во всех смыслах. Я больше не видела его изнутри, но и снаружи мой взгляд его не нашел – брат с головой ушел под воду.

Кажется, я закричала. Не знаю, зачем. Я уже понимала, что он ничего не чувствует, последний удар сердца раздался, когда порвалась последняя нить, связывающая нас.

Как в вязком кошмаре, я наблюдала за соперником брата. Тот нырнул, а затем показался над водой с телом брата. Если у толпы еще были сомнения, то я знала наверняка – Свет уже не очнется.

Минуты показались часами. Шаман, не нашедший пульса у брата, молча поднял глаза на Воина и в наступившей тишине чуть надломлено, но достаточно громко, чтобы услышали все, провозгласил:

– Поединок окончен. Свет, сын короля, погиб. Воин, одолевший его в честном бою, может готовиться к коронации. Если через три дня никто не бросит ему вызов, он станет королем Тринадцати Кланов.

Шаман первым опустился на колени перед победителем поединка, а за ним и все остальные. Я рухнула на землю, не видя ничего и никого вокруг. Впервые в жизни я упала в обморок, но, признаться, была тому даже рада.

***

– Кара, нас убьют на рассвете?

– Нет, милая. Нам дадут три дня на молитвы и скорбь и лишь по истечению этого времени отправят к предкам-зверям.

Шута прижалась ко мне справа, Рони – слева. Первую ощутимо потряхивало, она не замолкала ни на минуту, вторая часто-часто всхлипывала, но молчала.

– Это будет больно?

Воин, заходивший час назад в мои покои, где нас с сестрами заперли (собственно, всего лишь приставили охрану ко входу, дверь на ключ никто не запирал, но легче от этого не становилось), отозвал меня в сторонку и сказал, что ему придется убить нас – таковы правила. Смерть наша будет безболезненной, ибо он не хочет брать на душу грех. Нам дадут выпить яд, а затем отведут к ритуальному костру. К тому момента, как наши тела заполыхают, распространяя по округе зловоние жареного человеческого мяса, мы уже будем мертвы.

Когда Воин озвучил все это так же спокойно, как до этого убил моего брата – с равнодушием делового человека, выполняющего неприятную работу, – я думала о том, что не могу даже вцепиться ему в горло. Я слаба, он убьет меня сразу, но не это пугает. Как переживут свою участь девочки, оставшись без моей поддержки? Каково им будет в одиночку ждать смерти? Хватит ли им смелости выпить яд или, запаниковав, они взбунтуются и навлекут на себя более болезненную смерть?

Я смотрела в спину удаляющегося Воина, обнимала сестер и ненавидела. Ненавидела его за смерть брата, ненавидела себя за никчемность. Будь я мужчиной, меня бы с детства обучали военному мастерству. Будь я мужчиной, я могла бы вызвать своего врага на ритуальный поединок. Но я была женщиной. Всего лишь женщиной, и уже не имело значение, кем был мой отец и какой клан признал меня своей.

Закрытого окна коснулся сумрак ночи, но сестры все еще не легли спать, и я не гнала их в постели. Разложив любимую мамину мозаику в виде объединенного знамени Тринадцати Кланов, мы собирали ее под горение одной-единственной свечи – больше нам не принесли, и требовать ничего я не стала.

Раздался стук, почти сразу оборвавшийся звуком распахнутой двери. Я подняла голову. В покои, аккуратно ступая тяжелой подошвой по толстому дорогому ковру, вошел молодой мужчина. Я вздрогнула. У меня не было уверенности, но что-то мне подсказывало, что передо мной тот человек, взгляд которого я поймала перед ритуальным поединком.

– Кара, дочь короля Первого?

– С кем имею честь? – Я встала с кресла и выпрямила спину. Удивительно, но незнакомец, снова одетый во все черное, оказался выше меня на голову. Небывалый случай, учитывая мой немаленький рост.

Он замолчал, рассматривая меня. Я занервничала, за моей спиной испуганно притихли сестры. Стараясь оставаться внешне спокойной, я тоже сконцентрировалась на внешности незваного гостя. Судя по знамени, под которым он находился во время поединка, он принадлежал клану Черного Медведя – клану победителя и будущего короля. Но незнакомец совершенно не походил на медведя.

Худощавый, даже субтильный, с тонкими чертами лица и кошачьей грацией он отличался от своих невысоких и коренастых соплеменников, как день от ночи.

Я приметила, что черные волосы его не убраны в прическу и свободно лежат на плечах. Я нахмурилась. Что это могло значить?