В доме точно был холодильник, поэтому Юлька еще купила несколько килограммов мяса и большого судака. Конечно, до рынка можно было доехать в любой момент, но решившая экономить Юлька вовремя вспомнила о кусающихся нынче ценах на бензин, а потому к вопросу обеспечения себя продовольствием отнеслась серьезно, затарившись еще помидорами и огурцами и решив, что картошку, морковку, капусту и молочные продукты она наверняка приобретет у кого-нибудь из местных.

Загнав машинку на участок, огороженный хлипким деревянным штакетником, она долго разгружалась, носила вещи в дом, пристраивала их на новое место жительства, застилала высокую железную кровать с металлическими шишечками чистым бельем, тоже захваченным из дома. Извлекала на белый свет свои любимые чашки, ложки и тарелки, потому что из чужих пить-есть брезговала.

В доме было довольно стыло и чуть пахло сыростью. Затопить печь Юлька побоялась, чтобы с непривычки не угореть. Этому нехитрому искусству еще предстояло научиться, а пока она воткнула в розетку предусмотрительно захваченный из дома электрический обогреватель, с удовлетворением оглядела оставшееся ей в наследство от старых хозяев пуховое одеяло, натянула спортивный костюм и шерстяные носки, деловито проверила, работает ли телевизор, вскипятила на газовой плите старый чайник со свистком – привет из давно забытого прошлого, сделала бутерброды с паштетом и уселась на крылечке пить чай и обдумывать свое новое житье-бытье.

– Ты кто ж такая будешь? – Из-за штакетника, отделяющего Юлькин участок от соседского, торчала завитая мелким бесом пергидрольная голова неустановленного возраста. По виду ей могло быть от сорока до семидесяти. – Или у Кириллыча родственница какая объявилась?

Алексеем Кирилловичем звали старичка, продавшего Юльке дом. И родственники у него какие-то наверняка были, уехал же он к кому-то доживать свой старческий век, вот только к Юльке это никакого отношения не имело.

– Нет, я Алексею Кирилловичу не родственница! – крикнула Юлька, потому что вставать и подходить поближе было лень. Да и разговаривать с теткой не хотелось. – Я у него дом купила. Вчера, – уточнила она. – Вот теперь буду тут жить.

– До-о-ом… Купила-а-а-а, – протянула тетка, видимо, осмысливая полученную информацию. – А чего это Кириллыч дом-то продавать надумал? И не говорил ничего… Дорого продал-то?

– По деньгам, – отрезала Юлька, в планы которой не входило обсуждать ту подозрительно низкую сумму, в которую ей обошлось новое владение. – Как бы то ни было, я теперь ваша соседка. Меня Юлия зовут.

– Ишь ты, Юлия, – пробормотала пергидрольная голова. – А ты тут с кем жить-то собираешься? Муж-то у тебя имеется?

При слове «муж» в голове словно взорвалась небольшая петарда, и сразу стало горячо-горячо. Так горячо, что Юлька даже застонала тихонько.

– Муж в длительной командировке, – ответила она, проталкивая лживые слова сквозь стиснутые зубы. – А я решила провести лето на природе. Можно?

– Так отчего же нельзя? – милостиво согласилась голова. – Вот только одной в деревне-то не сахар. Мужские руки в хозяйстве ой как нужны! Ну ты того, обращайся, если что надо. Меня, кстати, Ирина Сергеевна зовут. А мужика моего – Игорь Петрович. Ты только это, – она понизила голос, – если чего у мужика моего попросишь, водкой не расплачивайся, только деньгами. Поняла?

– Что? – оторопело спросила Юлька. – Какой водкой? У меня никакой водки и нету.

– У тебя нету, в мага́зине есть, – она так и сказала, мага́зин с ударением на второй слог. – В общем, смотри, я тебя предупредила.

Только сейчас до Юльки дошло, что то, что она приняла за предложение соседской помощи, на самом деле было рекламой услуг. Никто не собирался помогать ей «по хозяйству» бесплатно. Юльке на мгновение стало смешно от своей наивности, но веселье тут же сменилось легкой тревогой: а хватит ли ей при таком раскладе денег, которые она так предусмотрительно собиралась откладывать, чтобы рассчитаться с долгом? Шут знает, какой тут у них прейскурант.

Внезапно Юлька почувствовала, что очень устала.

– До завтра, – вежливо сказала она Ирине Сергеевне и поднялась со ступенек.

Та немного озадаченно смотрела ей вслед.

В доме Юлька включила свой макбук, которым страшно гордилась. Яблочко на крышке засветилось драгоценным опалом, будто улыбаясь хозяйке. Быстро пробежав пальцами по клавиатуре, Юлька загрузила нужные программы и провалилась в выдуманный мир сказочных персонажей, словно нырнув с головой на дно глубокого и очень чистого пруда.

Во время работы она чувствовала себя немного Ихтиандром. Словно открывались жабры, позволяющие жить и дышать под толщей воды, надежно отделяющей от окружающего мира. «Вихри враждебные веют над нами, темные силы нас злобно гнетут», – пропела Юлька, осознавая, что здесь, внутри еще не созданной, но уже придуманной игры, никакие темные силы не властны над ней и ее настроением. Если бы было можно, она работала бы двадцать четыре часа в сутки, чтобы не думать и не чувствовать.

Сейчас она рисовала различные ипостаси успешного и очень разумного дворецкого, который приехал в отпуск в дом своих родителей и теперь пытается навести здесь порядок. Сам дворецкий уже был продуман до мелочей, но оставались родители, кот, почтальон, соседи, а также сам дом, многочисленные комнаты которого хранили немало тайн и должны были подбрасывать игрокам сюрпризы. Один за другим. Впрочем, за сюрпризы отвечала не Юлька, в ее задачу входили только образы, но и этого ей хватало с лихвой.

Бодро щелкала мышка, ей мягко вторили клавиши, картинка на мониторе наполнялась красками, и Юлька, сама того не замечая, все напевала себе под нос. Опомнилась она, когда часы – старомодные, очень тяжелые, хрустальные – показывали уже полночь. Юлька выключила макбук, захлопнула крышку и сладко зевнула. Вот и еще один день прошел, вот и славно.

Она подошла к телевизору, щелкнула выключателем, еще раз убедилась, что есть и картинка, и звук, и телевизор выключила, потому что вообще-то никогда его не смотрела. Взяла в руки часы, которые манили своей необычностью. Никогда прежде Юлька не видела ничего подобного. Чудо было, а не часы, и она немножко подивилась тому, что прежний владелец ничего не забрал из своего старого дома, кроме личных вещей. Она абсолютно не разбиралась в антиквариате, но часы, похоже, стоили целое состояние.

– Старик был не в себе, – задумчиво пробормотала Юлька себе под нос и сняла с кровати красивое лоскутное покрывало. – Ну почему я чувствую себя так, будто, купив этот дом, обманула ребенка? Пожалуй, если этот самый Алексей Кириллович вернется, чтобы забрать что-то из вещей, я отдам все, что он захочет. Иначе получается нечестно.

Приняв такое решение, она щелкнула выключателем на стене, забралась под одеяло и через пять минут уже крепко спала. И вот теперь проснулась ни свет ни заря.

Утренние хлопоты заняли непривычно много времени. Туалет, отгороженный в нежилой, «скотной» части дома, был с претензией на удобства, то есть с «сидушкой», которую Юлька с утра пораньше отдраила сначала раствором найденной в сарайчике «Белизны», а потом содой из кухонного шкафчика. Рукомойник в кухне оказался пустым, недолго думая Юлька налила туда бутилированной воды, чтобы умыться и почистить зубы. Отчаянно хотелось в душ, но душа не было. А значит, Юлька поставила себе первую задачу на день: все-таки научиться обходиться с дровами, чтобы натопить баню.

Чайник со свистком закипел на газу бодро, как ему и положено. На соседней конфорке Юлька поставила греться большую кастрюлю. Обходиться без горячей воды ей казалось кощунством. Со вчерашнего вечера уже две пятилитровые бутыли опустели, и Юлька немного скисла, понимая, что к бытовым хлопотам все-таки оказалась не готова. Колодца на ее участке не было, и как раздобыть воду, кроме как съездить за ней в райцентр, она не понимала. А может быть, мама права и она совершенно зря вписалась в эту авантюру с деревенской жизнью?

В глазах немедленно защипало, но пролиться слезам Юлька не дала, запрокинула голову, заставляя их остаться в глазницах. Сердито хлюпнула носом, заварила во френч-прессе утренний кофе. Привычный запах растекся по кухне, возвращая Юльку к позитивному настрою. Все будет хорошо, потому что не имеет права быть плохо. И так хуже некуда.