– Нильзя, нильзя, харам. – Дверь билась о Димин ботинок, Шерхан ласково ухмылялся и по миллиметру просачивался в квартиру, бойцы подпирали следом, и сдать назад Дима не мог при всем желании. Андрей сверху смотрел, как ГБР заходит на объект, отметил, что парни работают слаженно, что каждый знает свою роль и вперед не лезет, а хочется, видно, что хочется. Но роль тарана досталась Диме, и тот не подкачал.
– Ты погоди, погоди. – Он легонько толкнул неандертальца в плечо. – Ты мне вот что скажи: как свинтуса лучше завалить: сначала кувалдой в лобешник или сразу глотку резать?
Дима выразительно чиркнул пальцем по шее, неандерталец шарахнулся вбок, Дима весьма натурально оступился, ввалился в прихожую и пропал из виду. Вася кинулся поддержать неосторожного товарища и тоже сгинул, Миша и Степа с Юриком столкнулись плечами в дверях, но быстро разобрались и встали по обе стороны проема. Изнутри послышался властный голос, исковерканные акцентом слова резко прозвучали в тишине подъезда:
– Чего надо? Это наша квартира…
– Документы на собственность есть? – сделал стойку Степа. До армейки он учился на юриста, потом бросил заниматься ерундой и нашел дело по душе. Но Уголовный и прочие кодексы помнил и чтил, растолковал Андрею, чем их затея грозит со стороны закона, детали подрихтовали, и пока все шло по плану. Степа чуть потеснил Мишаню, оба пропали из виду, Юрец загораживал вход, сам в полной сбруе едва ли не шире двери, наклонил голову, согнул руки в локтях. Андрей сбежал по ступенькам на площадку и тоже загородил собой дверь квартиры – мать, наплевав на просьбу, попыталась выглянуть наружу. Андрей бесцеремонно втолкнул ее обратно, и тут его вежливую, воспитанную, с высшим образованием группу немытое от рождения существо послало на три буквы. А потом еще дальше, и еще, с эпитетами и обещаниями позвонить кому надо и покрошить бойцов в фарш или на рагу для плова. Повисло тяжкое русское молчание, потом Шерхан натурально ойкнул и выкрикнул обиженно откуда-то из недр квартиры:
– Ты чего, больно же! У тебя только документы спросили, покажи, и мы уйдем, мы закон уважаем, просто дверью ошиблись… Братва, у него нож!
Юра киборгом вошел в квартиру, дверь закрылась, а поскольку была прочной, металлической с замками по типу сейфовых, изнутри не доносилось ни звука. Андрей строго по инструкции набрал «102», представился и сообщил:
– Нападение на группу быстрого реагирования. Мы ошиблись адресом, нам оказали вооруженное сопротивление. Документов на квартиру у жильцов нет, национальность… Сами догадаетесь или подсказать?
Сотрудник полиции соображал быстро, уточнил лишь, что происходит.
– Не могу знать, – честно сказал Андрей. Ему и самому до чертиков было интересно посмотреть на происходившее за дверью стойбища, и сам бы с великим удовольствием поучаствовал, но уговор есть уговор. Да и к чему парням мешать, когда еще такая развлекуха выпадет.
– Андрей, что там? – Мать колотила в закрытую дверь. – Что происходит?
Андрей выпустил ее, женщина выскочила на пустую площадку, закрутила головой по сторонам, глянула на сына с величайшим разочарованием во взгляде.
– Ничего. – Тот обвел пространство рукой. – Видишь, все тихо и никого нет. Тебе показалось.
– Странно. – Мать поднялась на пару ступенек, глянула вверх, вниз, снова на сына и ушла в квартиру. А через десять минут приехала полиция.
У бойцов Андрея оказалось при себе все необходимое: и документы, и разрешение на ношение и применение аргументов, и свидетельства о регистрации аргументов, а у неандертальцев ничего, кроме сомнительных книжонок, найденных при обыске, и давно истекших разрешений на работу. И ножа, переделанного из штык-ножа «калашникова», заточенного едва ли не до бритвенной остроты, ну и пары кухонных, которые полиция тоже прихватила на всякий случай. Дима, нервно моргая, предъявил порезанную ладонь, заявил, что не ждал нападения и защищался как мог. Главарь с разбитой рожей, длинный, точно глист, крутился в наручниках и крыл всех присутствовавших на трех языках, в основном на русском международном. Квартирантов в количестве восемнадцати голов собрали по квартире, капитан оглядел их, протянул с сомнением в голосе:
– Они сами-то дойдут?
– Не дойдут – поможем, – успокоил его Мишаня, – доведем, куда скажете.
Капитан поблагодарил и взялся за рацию, Андрей увел своих в подъезд.
– Я же говорил – аккуратно, – начал он, – не калечить…
– А мы аккуратно, – ухнул Вася, – у них только морды разбиты, а остальное цело, хоть сейчас на рентген.
– А это что? – Шерхан вскинул порезанную руку, – киска оцарапала? Там резак – во! – Он рубанул себя ребром ладони чуть ли не по плечу, демонстрируя размер ущерба. – Степа, это на какую статью потянет?
Степа грустил и на Диму не обращал внимания.
– Нож жалко, – пробормотал он, – я его в командировке сам сделал. Семь лет со мной был, как память. А пришлось козлам этим отдать.
– Отпечатки стер? – поинтересовался Вася. Степа мотнул головой, Шерхан нашел в кармане пластырь и прицеливался левой рукой заклеить распухшую царапину на левой.
– На благое дело не жалко, – бормотал он, чертыхаясь. У Андрея зазвонил мобильник. Диспетчер единым духом выпалила адрес и суть проблемы, бойцы по лицу начальника все поняли и ждали отмашки.
– Торговый центр «Галактика», попытка кражи платежного терминала! – это Андрей крикнул им вслед, потом набрал водителя, продиктовал адрес. Шерхан на ходу скомкал пластырь и облизывал царапину реально не глубже кошачьей, получил от Мишани в спину, и группа с топотом ринулась к машине. Успели они тогда точно по нормативу и приняли злодеев с поличным точно на выходе, и снова объяснялись с полицией, но уже по поводу прямых своих обязанностей, а не по стечению обстоятельств, как написали тогда в другом протоколе. Квартира с того дня стояла пустая, цветы вернулись на подоконники, наборный пол радовал четкой геометрией рисунка и чистотой, от вони и следа не осталось. А сейчас все шло к тому, что история могла повториться. То ли квартиранты с отсидки вернулись и, затаив злобу, решили отомстить, то ли другие, на новенького. Хотя стены на прямое попадание снаряда среднего калибра рассчитаны и звукоизоляция будь здоров, но всякое может быть.
Андрей потянулся к выключателю на стенке.
– Лампочка перегорела, – шепнула от порога мать, – два дня назад. Тогда и началось. Может, полицию вызвать?
Андрей сделал вид, что не слышит, и приоткрыл дверь. Стук исчез, из коридора внутрь пробивался тонкий мутный луч света, выхватил из полумрака угол старого холодильника с большой блестящей ручкой, полки над ним, заваленные свертками, от которых не очень хорошо пахло. Мелькнула перед носом какая-то мелкая крылатая дрянь, Андрей отшатнулся, вглядываясь в темноту, откуда выступали контуры знакомых предметов. Стопки книг и газет на холодильнике, рядом коробка из-под советского телевизора «Электрон», чуда техники восьмидесятых, цветного телевизора, редкая вещь по тем временам. Тоже набита черт знает чем, и от нее так же мерзко пахнет сыростью и плесенью. Дальше стеллаж с баночками, коробочками, в полумраке виднелись старые кастрюли, ковшики, ржавые чайники и сковородки без ручек, а на самом верху громоздится расписная вазочка с давно увядшими цветами, снова свертки, мешок в углу. И королева барахолки, старая швейная машинка в тумбочке, покрытая сверху ажурной, серой от пыли салфеткой, сверху мятый жестяной чайник в цветочках, чашки на подносе, снова газеты и пыль, кругом пыль и затхлость.
Грохнуло так, что Андрей замер на ходу, осмотрелся моментально и вовсе перестал что-либо понимать. Стены напротив можно рукой коснуться, готов биться об заклад, что здесь, кроме него, ни одной живой души, а вот поди ж ты: сидит где-то поблизости и хихикает, наверное. А стук вблизи звучал по-другому, стал не только громче, но и злее, что ли, точно некто предупреждал – не подходи, хуже будет. Андрей чертыхнулся про себя и увидел в коридоре Светку, та маячила напротив двери и того гляди окажется в кладовке.
