Феррум откашлялся, чтобы хоть какой-то звук нарушил мертвую тишину склепа.

И тут же, словно в ответ на его кашель, раздался новый звук – леденящий душу скрежет.

Это начала отъезжать в сторону каменная крышка одного из саркофагов.

Феррум отшатнулся, метнулся к железным дверям – но они оказались заперты. Тогда он взял себя в руки и шагнул вперед.

Крышка отодвинулась еще немного – и из саркофага поднялся высокий худой человек.

В голове у Феррума мелькнула странная и несвоевременная мысль: вот, наконец, он и увидел того человека. До сих пор он только слышал его голос – да и то наверняка искаженный каким-то специальным устройством.

А в следующий момент всякие мысли улетучились из его головы. Потому что он узнал того, кто поднялся из саркофага. Хотя в склепе было темно и лицо того человека казалось всего лишь пятном мрака на фоне окружающей темноты – он узнал его фигуру, и наклон головы, и движения рук.

– Химик?! – изумленно пролепетал Феррум. – Не может быть! Ты же умер! Тебя же убили!

– Ну да, убили! – Химик усмехнулся своей кривой улыбкой. – Потому я и назначил тебе встречу на кладбище! Где же еще может обитать покойник?

Он засмеялся сухим лающим смехом – и этот смех тоже невозможно было не узнать.

– Но я же сам видел твой труп… я был на твоих похоронах… я нес гроб…

– Был, был! – Химик поморщился. – Ты не забыл, почему я дал тебе такое прозвище – Феррум?

– Где уж тут забудешь!

– На всякий случай напомню. Ты – не железный, ты – ржавый! А ржавчина очень легко разрушается!

Он помолчал недолго, а потом перешагнул край саркофага и проговорил:

– Пойдем прогуляемся по кладбищу. Я хочу тебе кое-что показать. Кое-что поучительное.

Феррум не посмел возразить, он только покосился на двери склепа и робко проговорил:

– Они заперты… их кто-то запер…

– Кто-то запер? – передразнил его Химик. – А ты все же попробуй открыть!

Феррум толкнул дверь, и она легко распахнулась.

Феррум вышел из склепа – и услышал у себя за спиной тяжелые шаги.

Он нашел в себе силы оглянуться…

Химик очень изменился за то время, что прошло с его фальшивой смерти, с его похорон. Как будто он и вправду умер и вернулся с того света.

Его бледное лицо потемнело, словно обгорело в адском пламени, тело стало еще худее и суше, чем прежде, плечи и колени – еще костлявее.

– Не верти головой! – приказал Химик. – Иди вперед!

Феррум пошел вперед, по той же узкой дорожке, по которой пришел к этому склепу. В голове у него не осталось никаких мыслей – только страх.

Химик шел за ним, не отставая и не приближаясь, и время от времени командовал:

– Налево! Теперь направо!

Наконец они пришли в самую дальнюю, самую глухую часть кладбища, туда, где были похоронены самые первые немцы Петербурга – те, кто приехал сюда еще при Петре и при Анне Иоанновне.

И как ни странно, здесь Феррум увидел несколько новых могил, с временными табличками. И еще одну глубокую яму, готовую принять свежего покойника.

– Я думал, на этом кладбище больше не хоронят, – проговорил Феррум, не зная, чем заполнить тишину.

– Хоронят! – возразил Химик. – Но только очень важных и влиятельных покойников! – И он снова засмеялся лающим смехом, решив, что удачно пошутил. – Но я хотел показать тебе не те могилы, где кто-то уже похоронен. Я хотел показать тебе вот эту, свежую могилу…

– Чья она? – спросил Феррум испуганно. В глубине души он уже знал, каким будет ответ.

– Твоя! – проговорил Химик. – Если ты не выполнишь мое поручение, если не принесешь мне то, за чем я тебя послал, – эта могила станет твоей. Нет, на ней не будет таблички с твоим именем, на ней поставят табличку с именем одного банкира, который только вчера умер от неизвестной и подозрительной болезни, но внизу, под гробом банкира, будешь лежать ты, Феррум…

Химик замолчал.

Феррум сглотнул, он с трудом дышал, руки его дрожали.

– Я сделаю… – проговорил он, когда смог говорить. – Я принесу…

Химик ничего не ответил.

Феррум повернулся.

За его спиной никого не было.

Наступила глубокая ночь. Лондон погрузился в таинственную тишину, только изредка нарушаемую перекличкой ночных сторожей Сауфтворкского прихода. Все добропорядочные горожане давно уже затворились в своих домах, выпили на ночь по стакану горячего молока с имбирем и корицей и отошли ко сну. Только изредка на кривых и грязных улицах Сауфтворка и Боро попадалась компания подвыпивших гуляк, горланящих кабацкие песни, подбадривая друг друга сальными шуточками, но и они невольно замолкали, почувствовав незримое присутствие настоящих хозяев ночи.

В этот час Южный Лондон принадлежал ночному племени – ворам и грабителям, убийцам и головорезам.

И в этот-то страшный час по одной из узких, темных улочек Сауфтворка шли два человека, чей внешний вид никак не вязался с ночным Лондоном.

Один – точнее, одна из этих двоих – была высокая и стройная девушка, до самых глаз закутанная в цветную шелковую шаль. Она шла мелкими грациозными шагами, испуганно оглядываясь по сторонам. Ее спутник был сутулый, довольно высокий пожилой человек, одетый как обедневший джентльмен. Или, точнее, как джентльмен, у которого давно не было случая и возможности привести свой костюм и свою внешность в порядок.

В облике и манерах этого джентльмена чувствовалась привычка к лишениям и военная выправка.

– Где же дом этого господина? – должно быть, не первый уже раз спрашивала девушка своего спутника.

– Должен быть уже скоро, миледи! Видите, мы уже почти дошли до собора, а от него уже рукой подать до дома его светлости!

Действительно, впереди выступала из мрака громада Сауфтворкского собора.

– Я устала и проголодалась! – жалобно проговорила девушка.

– Вам некого винить. Вы же понимаете, ночью все выглядит совсем не так, как днем! Если бы вы послушались меня и остановились на том постоялом дворе, сейчас вы грелись бы у жаркого камина, а то и спали бы в теплой, уютной постели… а утром мы без проблем нашли бы дом его светлости…

– На том постоялом дворе! – возмущенно повторила девушка. – Это был не постоялый двор, а грязная помойка! Там были тараканы! Клянусь покровами Вишну – там были тараканы величиной с собаку!

– Ну уж и с собаку! Не съели бы вас эти тараканы… зато вы сейчас не подвергались бы такому риску…

Вдруг мужчина застыл на месте, к чему-то прислушиваясь.

– Что там такое? – испуганно прошептала девушка.

– Тс-с! Кто-то идет!

И правда, из темного переулка вышли несколько человек в странных и живописных лохмотьях и страшных масках, покрытых устрашающими черными и красными разводами. На головах у них были шапки, украшенные перьями.

– Команчи! – в ужасе выдохнул мужчина.

В то время весь Лондон в благоговейном ужасе трепетал перед шайкой ночных разбойников, которые взяли себе имя индейского племени. Эта шайка превзошла истинных команчей в дикости и жестокости. По ночам «команчи» расхаживали по улицам города, подкарауливая случайных прохожих, нападали на них и подвергали самым страшным издевательствам, а некоторых и убивали. Ходили слухи, что эту шайку составляли не настоящие грабители, а молодые люди из богатых семей, которые таким способом разгоняли скуку.

Впрочем, жертвам этих дикарей от этого было ничуть не легче.

– Посмотрите-ка, кого мы поймали! – радостно воскликнул один из «команчей», повернувшись к своим спутникам. – Старый хрыч и его красотка дочка!

– Почем ты знаешь, что она красотка? – проворчал его приятель. – Она так закутана в свои тряпки, что там ни черта не разглядишь! А может, она страшна как смертный грех!

– А вот мы сейчас проверим! – проговорил первый, делая шаг вперед. – Сейчас мы избавим ее от этого тряпья и поглядим, как она выглядит без него!