Пока я думала над тем, что приготовить гостью, Амир успел поговорить с Джонатаном о том, какими будут наши дальнейшие действия. Спустя час, закончив с готовкой, я решила, что будет неплохо, если я немного отдохну. Зайдя в одну из двух свободных комнат, я буквально рух­ну­ла на кро­вать. Только сейчас я понимаю, как же жутко я устала и физически, и морально. Я ле­жала, смот­ря в по­толок, и в го­лове прокручивала все, что произошло сегодня.

Я прос­ну­лась, ког­да на ули­це было все еще тем­но. Протянув руку, чтобы включить свет, я вспомнила, что нахожусь далеко от столицы в другом доме. Я бро­сила взгляд на элек­трон­ные ча­сы, что стояли слева от меня, и по­няла, что уже половина одиннадцатого вечера. Первое что в голову пришло, так это Эмма.

«Нужно ее проведать», — крикнул мой внутренний голос, и я, поборов внезапно нахлынувшую лень, все же встала с кровати и вышла. Осторожно открыв дверь, тихонько вошла в комнату. Она мирно спала. Я подош­ла к окну и немного задернула шторы, позволяя лунным лучам попасть в темную комнату. Я взглянула ­на не­бо, на ко­тором кра­сова­лись множество светящихся звез­д и лу­на. Тя­жело вздох­нув, я от­кры­ла ок­но, что­бы про­вет­рить комнату, как внезапно в голову пришла мысль — вывести Эмму из дома куда-нибудь погулять. Ей просто необходимо вый­ти на све­жий воз­дух и увидеть мир, но страх за ее жизнь берет верх надо мной. Меня не покидает мысль о том, что если мы выйдем за пределы этого дома, нас в любой момент могут найти. И тогда нам всем уж точно не поздоровится.

— Кто ты? — Все мои мыс­ли прер­вал зна­комый, жен­ский го­лос. Я по­вер­ну­лась в сто­рону, от­ку­да ус­лы­шала го­лос и увидела Эмму. В комнате довольно темно, но я четко могу увидеть ее. В правой руке она держит стакан с водой, а левую крепко сжимает в кулак.

— Вы проснулись. Я приготовила ужин. Будете есть?

— Может попозже, — сказала она, сде­лав жад­ный гло­ток воды.

Я включила настенный светильник, села на краешек кровати и устремила взгляд на Эмму Харрис.

— Эмма, можно я задам вам несколько вопросов?

— Я ничего про лекарство не знаю, — сказала она, слегка поморщившись.

— Нет-нет, я хотела спросить о Большом папе. Вы видели его когда-нибудь?

— Видела. Он мерзкий, страшный человек, — ответила она, устремив свой взгляд на свои руки.

— Что они с вами сделали? Откуда все эти раны?

— Я плохо себя вела.

— Как это? Вы пытались сбежать? Из-за этого?

— Нет. Когда я сопротивляюсь врачу, что каждый день колит мне что-то, от чего мне постоянно хочется спать, они меня так наказывают.

— Боже мой… — ужаснулась ее словам я, — а что означают числа, которые вы мне сказали запомнить?

— Числа? — слегка не понимала она.

— Да. Два, пять, ноль, во­семь, один, де­вять, де­вять, шесть. Это код от чего-то?

— Два. Пять. Ноль. Восемь. Один. Девять. Девять. Шесть, — мед­ленно вы­деляя каж­дое сло­во, пов­то­рила она. Затем, сделав несколько глотков воды, она продолжила, — Моя дочь родилась в этот день…

— Так это дата рождения вашего ребенка, — сделала вердикт я, — А Дэвида Уайта вы тоже видели? Он Ваш муж, верно?

— Он больше не мой муж. Он мне больше никто, — раздраженно сказала она. Видно, что ей неприятно говорить о нем. Но мне нужно было узнать больше, а для этого нужно первой раскрыть карты:

— Вы знали, что у него есть вторая семья? — спросила я, чувствуя, как к горлу постепенно подступает ком. Она резко подняла свой растерянный взгляд на меня и отрицательно покачала головой. Видимо, она об этом ничего не знала. Если раньше я хотела рассказать ей про то, что я дочь ее бывшего мужа, то теперь этого точно делать не буду. Кто знает, что она сделает если узнает — может накинется на меня или же будет истерить… В любом случае, сказать ей, что я дочь Дэвида, вариант не из лучших.

Между нами нависла неловкая тишина. Эмма так и осталась стоять около окна и задумчиво смотреть на звезды. А я сидела на кровати и без единого шороха следила за ней. Еще нес­коль­ко ми­нут мы про­сиде­ли в ти­шине, а затем я снова слышу ее голос:

— Было самое обычное утро. Пока дома варился суп, мы с дочерью игрались в саду. Как и всегда, она смеялась, бежала с одной стороны в другую, каталась на качели, а я поливала цветы, что были в саду. Потом пришли они… Ничего толком не объяснили, сказали только, что я больше ее не увижу, что так надо. Я не хотела ее отпускать, я кричала, плакала, звала на помощь. Оказалось, что Дэвид был с ними за одно, и они забрали ее. Забрали все ее вещи: игрушки, одежду… Дэвид сжег почти все наши с ней фотографии.

Она резко повернулась и, подойдя ко мне, протянула мне свою руку. Я пос­мотре­ла на не­боль­шой мя­тый лис­ток, ко­торый она креп­ко сжи­мала в ру­ках; На фо­не яр­ких ог­ней от елоч­ной гир­лянды сто­яла молодая красивая девушка, то бишь Эмма в молодости, и ма­лень­кая де­воч­ка. Каштановые во­лосы девушки бы­ли собра­ны в красивый ак­ку­рат­ный хвостик. Де­воч­ка, си­дев­шая ря­дом с ней, с пол­ны­ми ра­дос­ти глазами смотрела в камеру, и мило улыбалась. Ее русые во­лосы были собраны в две косички. Эта де­воч­ка года одного или двух, и она мне до жути ко­го-то на­поми­нала.

Я перевернула мятое фото и прочитала надпись: 1997 год. Зара распаковывает новогодние подарки.

— Зара распаковывает новогодние подарки? — прочитала я вслух.

— Ее звали Зара, — сказала Эмма, от чего я чуть ли не потеряла сознание.

Те­перь я вспом­ни­ла, ко­го она мне на­поми­нает. Пе­ред гла­зами пролетела ку­ча вос­по­мина­ний и буквально за несколько секунд, я вспомнила все свое прошлое. Я взгля­нула на Эмму, а за­тем сно­ва на фо­то и, соб­рав во­еди­но все де­тали, я пришла к одному выводу… но это ведь невозможно — эта девочка похожа на меня… Нет, не похожа, это, черт тебя подери — Я! Девочка, о которой говорила перед смертью мама, о которой плачет и до сих пор страдает эта женщина — я. Я не мо­гу по­верить, что пря­мо сей­час пе­редо мной сто­ит женщина, которая меня родила. Че­ловек, с ко­торым я хо­дила на прогулки, играла, дурачилась… с которой связана особой силой! Той самой невидимой нитью…

— Нет… Не мо­жет быть, — Я на­чала от­ри­цатель­но ка­чать го­ловой. Это прос­то невозможно!

Я прок­ру­чива­ла в го­лове все свои сны связанные с Эммой Харрис Уайт. В голову невольно лезли слова матери и отца. Я пыталась найти оправдание происходящему, но увы, все ведь и так очевидно. Я зак­ры­ла ли­цо ру­ками, пы­та­ясь все осоз­нать. Я ни­чего не по­нима­ла, все кру­жилось, от­да­валось эхом, я за­дыха­лась, мне бы­ло так пло­хо, так паршиво. Я почувствовала себя обманутой, в какой-то степени даже использованной… Внут­ри у меня все по­холо­дело, я не зна­ла точ­но, что сра­бота­ло — ин­стинкты, па­ника или на­копив­ше­еся от этих за­гадок раз­дра­жение, но я подорвалась с места, и выбежала прочь. Я вошла в свою комнату, громко хлопнув за собой дверь, а через мгновение дверь снова отк­ры­лась, на этот раз вы­давая про­тяж­но-тос­кли­вый скрип:

— Что случилось? — взволнованно спросил Амир.

— Что? Я не знаю… Я запуталась… — Моя ре­ак­ция бы­ла явно за­тор­мо­жен­ной. Я не знала что мне сказать. Моя голова была словно в тумане, что мешало мне здраво мыслить.

— Что с тобой? Ты выглядишь нездоровой.

Я плюхнулась на кровать, пе­ревер­ну­лась на пра­вый бок, соб­ра­ла оде­яло в жгут и за­жала его меж­ду ла­доня­ми. Я сжи­мала гу­бы в на­деж­де не раз­ре­веть­ся, но сдер­жи­вать­ся сил не было совсем. Я рас­пла­калась как ма­лень­кая де­воч­ка, которую обидели другие дети в детском саду. Во мне образовалась огромная и невыносимая пустота. Амир сел рядом и словно ос­толбе­нев и за­быв о том, что про­ис­хо­дит вок­руг, будто бы смот­рел сквозь тем­но­ту на меня. Он пытался понять, что со мной происходит и почему мне так плохо.

— Зара… Почему ты плачешь? Что произошло? — Он наклоняется и нежно заключает меня в свои объятия. Вот это мне действительно было необходимо. Я перевернулась лицом к парню. Из-за навернувшихся слез, его лица я почти не видела, но могла прочувствовать, как он переживает за меня.