— Ой! Могу посоветовать хорошего врача, — пропищал радостно и воодушевлённо Тоби. — Я у него уже третий год лечусь.

— И помогло? — спросил Чародей. — Почему так долго?

— А я и не спешу никуда, — демонстративно скрестил руки перед собой и задрал морду вверх.

— Ну вот, мальчики, учитесь. Даже в лечении он не спешит. Будет из него толк, хотя и сама не верю, что хвалю Тоби.

«Истинная стерва!» — даже восхитилась валькирия ею на мгновение.

— То-о-о-оби — хороший мальчик, — довольно проговорил спиралевидный.

— Послушайте, а я давно хотел спросить, — подал голос Зелёная Стрела. — Он у вас как, в общем… нормальный? Просто у него манера речи странная, да и действия так же.

— То есть это сказал миллиардер, что по ночам бегает в ярко-зелёном костюме и пуляет стрелами в прохожих? Или хочет то же самое спросить любой из присутствующих здесь, который имеет такой странноватый костюм и кучу комплексов, завязанных на чувстве справедливости, вины и детских травмах? — Лагерте на мгновение показалось, что в голосе Чародея промелькнула ирония. Хотя он ведь не должен чувствовать эмоций и проявлять их.

— Справедливо, — улыбчиво кивнул Огненный Шторм.

— Может, поговорим о более серьезных делах? — прервал несомненно «важную» беседу Супермен. — Я бы хотел обсудить важные вопросы, которые касаются будущей деятельности Лиги Справедливости.

— А поконкретней? — спросил Альберт.

— Принципы, по которым мы будем действовать, — увидев вопросительные взгляды своих собеседников, он продолжил. — Я имею ввиду, что когда мы будем действовать не только вместе против всеобщей угрозы, но и порознь, мы не прибегали к смертоубийству и излишней жестокости. Это не гуманно!

— Бред какой-то! — фыркнула Амора. — Не гуманно? Только не нужно нам сейчас стелить за гуманность, демократию, терпимость, взаимопрощение грехов и так далее по тексту. Ты, криптонец, явно головой не хило ударился. Это Дарксайд постарался или ты и до этого не особо шарил головушкой? Эй, «бидоны с молоком», это не ты его часом последних мозгов лишила при вашей первой встрече в Метрополисе? — обратилась она к Суперии, на что та захлопала глазами, а потом ответила:

— Хм. Не знаю, когда я вбивала его лицом в асфальт, вообще мозгов не видела, — посмотрела пристально на Супермена, что покраснел под её пытливым взглядом. — Ой! А может у него их не было, ну это, он же криптонец, и быть может у него физиологией не предусмотрено, то, что обычно есть у мужчин-людей? — своим довольно невинным и непосредственным тоном маленькой девочки предположила Суперия. И Лагерта была уверена, что она даже не особо задумалась, что может обидеть его этой шуткой.

От такого выверта фантазии и языка своего объекта обожания Супермен подрастерял свою бравую выправку и словоохотливость.

— Надо же, впервые вижу, что кто-то сомневается в «мужественности» и «мозговитости» Супермена на моей памяти, — захрюкал Зелёная Стрела и тут же его поддержали Фонарь, Флэш и Огненный Шторм.

— Что именно тебе не понравилось в словах Супермена, Амора? — спросил до этого молчавший Бэтмен.

— Не то, что не нравятся, я просто совершенно не понимаю, что он хочет предложить такого. Что он имел в виду под словами: гуманность, излишняя агрессия и ненужные убийства? — пожала плечами волшебница.

— Мы все боремся против несправедливости, жестокости, что, в принципе, породила нас и сформировала такими, какими мы есть. Я не хочу, чтобы этот мир вновь видел то, что видел я, и чтобы кто-то шёл по тому пути, что и я. Они этого не заслуживают. Никто не должен страдать только потому, что кому-то захотелось почувствовать власть или удовлетворить свои грязные развратные мечты.

— Твои слова, Бэтмен, — взял слово Чародей, — звучат как крик младенца о том, что он протестует против женской вагины и считает её источником всех его бед, — Альберт не выдержал и вместе с Тоби заржал. — Если, конечно, пофилософствовать, то так оно и окажется. Ведь любая женщина обрекает своё дитя на будущие страдания, зная, что не смотря на всю любовь и оберегания его от проблем и неприятностей, ему предстоит столкнуться с реальным миром. Таким какой он есть. Вы, в своё время, были близки к тому, чтобы предстать перед миром. Как и большинство из нас. Но неужели вы реально хотите стагнацию и загнивание мира через лживую пропаганду «гуманности»? Вы хоть знаете, что означает это слово, и что оно в себе несёт? Каков смысл в нём заложен его основоположниками?

— Гуманность — это любовь, внимание к человеку, уважение к человеческой личности, человечность, человеколюбие. Это система установок личности по отношению к одному человеку или же группе людей, с нравственными нормами и ценностями, представленная в сопереживании, сострадании и участии и реализуемая в общении и деятельности, в содействии и помощи ближним, — проговорил Супермен. — Это то, чему меня учили мои родители, то, чему я сам научился и пришёл во время своей жизни здесь, на Земле, видя то, что здесь происходит.

— Весьма честная, с твоей стороны, речь, — подметил Чародей. — И вдохновительная. Только на меня и на других моих товарищей она не подействует. Я не спросил, чему тебя учили родители. Я спросил, знаешь ли ты значение этого понятия? Как оно зародилось, и что изначально означало. Но вижу, ты даже сейчас не понимаешь моих слов, поэтому я объясню. Гуманность — это путь меньшего зла, меньшей жестокости и потрясений. Но оно не исключает его, если оно нужно при определённых ситуациях. Ведь порой, чтобы сразиться со зверем, нужно самому стать зверем. Чтобы защититься от человека с оружием, тебе так же нужно оружие. Зачем нам любить тех людей, которые не любят не только окружающих, принося им насилие, унижение и смерть, но даже самих себя? Разве они заслуживают отношения к себе лучшего, чем их жертвы?

В руке Чародея засияло бледно-зелёное мерцание продолговатого предмета. Это была скрученная газета давности в пару дней. Он левитировал её под нос Супермену.

— Прочитай внимательно первую статью этого Немецкого издания.

— Что там? — оживился Флэш и подбежал к Супермену, читая так же быстро, как и криптонец. — Хм. Это… печально.

— Что там? — спросила вновь своим милым и невинным голосом Суперия.

— Статья, посвящённая одной женщине, что жила в Берлине, рядом с кварталом, что был отведён для эмигрантов. Одним «прекрасным» вечером трое абсолютно трезвых, здоровых и безработных эмигранта перехватили бедную женщину, что шла с ночной смены из больницы, где работала, избили её, ограбили и изнасиловали. Через несколько часов после того, как она очнулась, она пошла в полицейский участок и написала на них заявление, всю троицу задержали. Но спустя час под стены участка пришла толпа их собратьев эмигрантов и «правозащитников», которые активно выступали против этого «противоправного действия» и настаивали на пересмотре дела, которое ещё не было даже передано в суд. Затем женщина, что пострадала, была обвинена в клевете и попала уже под пресс полиции. Вскоре её все же отпустили. Ещё через день она заявила, что извиняется перед своими насильниками, которые были «жертвами несправедливости», и она поклялась, что теперь будет бороться за их права и справедливость. Женщина сломалась под гнётом той системы, что сформировалась под нелогичными законами и принципами морали. Жертва оправдывает своих насильников и защищает их, она стала посмешищем и виновницей всех бед тех троих эмигрантов, что нарушили закон. А они в глазах общественности стали «героями», — другие супергерои поджали губы. — Прям как вы ребята и мы. Видите, как легко ими стать. Эта ситуация идиотская. Я даже очень рад, что лишён чувств и плоти. Лишён того, за что меня можно назвать человеком. Это лишило меня такой идиотской логики и морали. Подобных ситуаций тысячи и я сейчас на этом останавливаться не буду. Захотите, сами потом найдете. Думаю, для вас это не составит труда.

— То, что ты рассказал ужасно, — с кислым выражением лица проговорил Огненный Шторм. — Я понимаю, о чём вы говорите и отчасти считаю, что вы правы. Но не во всём.