Палец застыл на курке, обычный пистолет стал тяжелым, как автомат. Глядя на Умника, Оля хотела еще немного посмотреть на то, как он мучается, рыдает, словно ребенок, у которого отобрали игрушку и не собираются возвращать обратно. Он страдает, говорила себе Оля, он должен страдать. Умник потерял так много крови, что ему остается немного, если не будет оказана помощь. А сколько еще заразы он мог занести рану, гангрена лишит его половины руки, если не всей.

— Какой же ты жалкий, — опуская пистолет, сказала Оля. — Тебя схватят, и ты останешься жив, а это будет хуже смерти.

— Нет-нет, п-пожалуйста, я…

Умник замолк навсегда — пуля продырявила затылок. Оля отскочила, скрылась за углом. На одно мгновение она увидела стрелявшего, это был Николай.

— Выходи, дорогая, — говорил Николай. — Все закончится быстро, также, как и для Михаила. Выходи!

Оля посмотрела на пол, на котором уже растекалась кровь. Она обхватила пистолет обеими руками, готовясь выпустить всю обойму. А вся ли обойма в пистолете, который она подобрала на полу? Оля вытащила магазин, посмотрела — всего один патрон. Паршиво, очень хреново.

— Ради чего вы убили его? — спросила Оля, давая себе время собраться.

— Он нарушил правила, — ответил Николай. — Он убил невиновных, которые не разрушали его жизнь. И самое главное обвинение — он привел сюда врагов.

— Не особо-то вы и предусмотрительны, — усмехнулась Оля. Боже, думала она, она же сейчас будет делать выстрел вслепую, у нее не будет времени целиться. — Так почему бы не сдаться? Вы проиграли, всему конец!

— Одного из вас я убью под конец. Выходи!

— Сами ко мне выходите! За моей спиной люди в форме, а за вашей — ничего.

Оля хотела спровоцировать, так ей будет уверенней стрелять, когда она заметит Николая. Хотя бы в ногу, а потом бежать назад, за друзьями и спецназом.

— Это очень логично, — заметил Николай.

Оля слышала, как он подходит — его ботинки уже ступают по луже крови. Снова сомнения, а если не получится попасть, тогда ей конец. Она подошла ближе, но не стала выходить из-за угла. Глядя на лужу крови, она видела, как старик держи пистолет обеими руками, около щеки. Оля отошла на пару шагов, еще раз посмотрела на кровь. Побежала. Упала на колени и, проскользнув мимо Николаем, выстрелила в бедро, практически в таз. Старик упал, уже выставил пистолет, но Оля сдавила ладонь с оружием ногой.

— Вот и все, — сказала Оля.

Приехала «скорая» и увезла Антона Сфидарова. Спецназ зализывал раны, готовился отправиться обратно. Оле сделали перевязку ладони. На улице уже вечер, холодный вечер остужал голову, очищал от всего дурного. Старику, Николаю, сделали перевязку и посадили в грузовик.

— Обычно, людям должны давать одеяло, — заметил Витя. — В кино ведь так?

— В кино, — подчеркнул Ден. — Но это еще, смотря где. Мы же в России. Хочешь отойти от шока, тогда одеяло с собой. А так, я бы не отказался от чая.

— Я бы не отказался от еды, — добавил Егор.

— Точно, — отозвался Витя. — А ты, что думаешь? — спросил он у меня.

Я в этот момент смотрел на Олю, на то, как она провожает «скорую». Когда машина выехала на главную дорогу, Оля подошла к нам.

— Дело закрыто? — спросил Егор у Оли.

Оля протерла глаза, на ее лице начинала появляться улыбка. Она кивнула.

— Объятья по этому поводу? — спросил Витя.

— Иди сюда, хоть и воняешь, будто не мылся уже три дня, — сказал Егор.

— Так и есть, — усмехнулся Витя.

Мы собрались, обнялись. В этот момент я чувствовал себя в безопасности.

========== Эпилог ==========

Запись из дневника Оли

05.07.19

У меня не так много времени, скоро он придет, поэтому я допишу последние страницы, и закончу на этом.

После того вечера, когда дело закрылось, и входы в логово докторов было решено взорвать, нас отвезли в участок. Там нас ждал человек, руководствующий миссией по захвату докторов. Он сказал нам, что ничего не произошло, так должны считать и мы, однако я не уверена, что кто-то из нас сдержит это слово. На следующее утро мои друзья покинули город первым же автобусом. Мы так мало говорили, что я не успела почувствовать, что в Москву, ради спасения меня, приехали аж все четверо! Но я почему-то догадывалась, что Егор не отправится один. И я рада, что он взял с собой остальных. В тот день, то утро, которое выдалось пасмурным, я вспоминала выпускной. Как давно это было!

Один из моих друзей оставил мне кое-что, сказал, чтобы я помогла ему. Я не стала отказывать, тем более он… изменился в моих глазах, что ли. Это будет серьезный и рискованный шаг, т.к. даже я не знаю удастся ли. А если получится, кто уж знает, что будет, если у него это получится.

Меня заселили в другой блок. Мой старый был поврежден взрывом, который мог убить Лилию и Егора. Моя подруга выписалась из больницы через день, после отбытия парней домой. Лилия призналась, что было, как Егор хотел помочь ей. Немедля, я и Ли пошли подавать заявление об изнасиловании. Т.к. Даниил Макаров был сынком влиятельного человека, то он смог отделать двум годами, но я уверена, он и года не протянет с таким красивым лицом. Саид, как свидетель, был отчислен из университета и вернулся к себе домой. Настя недолго оплакивала Лизу и Берту, не говорила об Умнике. Жители общежития не знали, что произошло, власти сослали все на теракт. Но я-то знаю, что это не так.

Антона Сфидарова, Жнеца, наставника похоронили со всеми почестями, героем. Однажды он сказал мне, что не боится смерти. Для него будет честью погибнуть на поле боя. Через пару дней, в интернете во всю писали, что этот самый частный детектив, Антон Сфидаров, является тем борцом в маске. Под самой колонкой новостей были комментарии, в основном положительные, говорящие, что Антон Сфидаров был героем, и останется им надолго. В голову лезли мысли, кто же теперь будет смотреть за неспящей Москвой, в которой полно пороков. Но то были мысли, для себя я знала, что борьба с чумными докторами, — мое последнее дело. Однако я не уверена, что мы добились полной победы. Николай говорил, что Москва — это только главное логово, но нисколько не единственный оплот преступников. В каждом городе бродит разносчик чумы, выбирает, знает свою цель и убивает. Рано или поздно все это закончится, но сколько еще людей успеют быть убитыми в этой тайной войне, о которой никто не знает?

Через несколько дней был суд над Николаем. Его признали виновным (не удивлена) и приговорили к пожизненному заключению в тюрьме строго режима. Я была там, смотрела, как Николая выводят на улицу, а люди, полные злости, орут на него, пытаются дотянуться до виновного и разорвать на части. На одно мгновение мне показалось, что он видел меня, как я стою на противоположной стороне улицы. Николай выглядел подавленным, не таким уверенным, каким я его видела до начала перестрелки. Когда Николая отделяло всего пара метров от полицейской машины, из толпы выбежал мужчина средних лет в капюшоне и пронзил глотку старика ножом. Не стоило этого делать — чумным докторам это и нужно, если они потерпели поражение. Убийцу схватили, а простой народ закричал, что так и нужно, что вот он — настоящий суд над убийцей. На одно мгновение я закрыла глаза, собралась с мыслями и села в подъехавшую маршрутку, которая могла отвезти меня в общежитие.

На руке остались небольшие белые линии от порезов клювом. Они никогда не пропадут, и я всегда буду помнить: все те ужасы, минуты радости, что я приобрела, когда приближалась к разгадке, и стояла рядом с моими друзьями, моей второй семьей. Вспоминая выпускной вечер, на меня накатывала тоска, но я справлялась с этим, говоря себе: «Однажды твои пути вновь пересекутся с их путями». Говорила себе об этом много раз, и вот, весьма иронично, мы встретились с ними. А ведь я надеялась встретиться с ними, когда вернусь в домой. Мы бы сидели в уютном заведении, попивали молочные коктейли, смеялись и говорили, словно мир за окном — обычное полотно, чьи проблемы не потревожат нас никогда.