Без Зверя воспоминания о сексе с ним казались чересчур приятными. Но Джина помнила, что именно Виктор сделал такого, от чего просто возненавидела его. И это воспоминание жило в ней, не в силах померкнуть. Австрийка держалась за него, словно за якорь, который не позволял ей полюбить Виктора и поддаться искушению быть с ним.

 — Когда появился Зверь, то… Виктор перестал мне казаться соблазнительным и очаровательным. Это словно вернуть зрение слепому. Тогда я всячески его избегала. Ненависть пришла, когда мы с Менгеле под конец войны сбежали в Бразилию. Он женился на мне… У нас родилась дочка. Все было хорошо и прекрасно, пока Виктор ее не убил. Он пришел ко мне утром с дочерью на руках и заявил, что убил ее, ибо она что-то там нарушила по его расе… Но ведь моя дочь была человеком, — девушке дались тяжело эти воспоминания. Как ни странно, для нее это произошло будто вчера. Она отчетливо помнила бездыханное тело своей дочери и равнодушное лицо Виктора. Но ей нельзя было рыдать. Особенно здесь… С ЛаКруа.

Это смутило Себастьяна. Почему космическое существо так нелогично поступило? А может… Он искал лишь повод для того, чтобы лишить Джину дочери? Но тогда почему?

Оставалось только догадываться, ведь спрашивать это у Требо Венго он не торопился.

— Сочувствую твоей утрате. Виктор действительно беспощадное существо. Как ты оказалась в саркофаге? Это тоже с ним как-то связано? — ЛаКруа по прежнему строил страдальческую гримасу. Внутри, конечно, он был совершенно равнодушен к таким вещам.

Хотя ему был интересен вопрос почему космическое существо так поступило? Даже князь не видел в его действиях логики. Если только он не убил просто потому что ему захотелось. Но Виктор не был похож на существа, которое убивает лишь из своего желания.

— Виктор… Да, — проглотив кусочек мяса, сказала она и кивнула.

А затем она пересказала все то, что рассказал ей Уйдейкхаал и то, что она вспомнила на балу. Во время рассказала девушка несколько раз останавливалась дабы выпить вина или поесть. После ее рассказала вампир ничего не сказал. Он оказался немного растерян. ЛаКруа отказывался верить в то, что Каин существует. Камарилья отрицает подобного рода мифы. Но… Неужели это правда? И тот Ласомбра его сын?! Все становилось хуже и хуже. Теперь понятно, почему эта девушка тут оказалась. Ласомбра заключил сделку с Виктором, дабы помочь ему убить Уйдейкхаала. Но при этом он подстроил все таким образом, чтобы выглядело все естественно и могущественное существо ни о чем не догадалось. Эта уловка оказалась слишком хитрой даже для Себастьяна и это обескураживало.

Но Вентру держал свои эмоции под контролем. Он не выдавал никому то, что творилось у него в голове.

Джина с превеликим удовольствием доела салат и стейки. Запив еду вином, она взглянула на князя. Алкоголь подействовал на нее ожидаемым образом. Мужчина показался ей сейчас необычно прекрасным. Глаза цвета ясного неба с нежностью взирали на нее, тонкие пальцы обхватили бокал. На одном пальце сверкал большой перстень с рубином. Девушке захотелось дотронуться до Себастьяна. Она не заметила, как протянула руку и коснулась его пальцев. Вампир с интересом глянул на Джину, оторвавшись от мыслей о саркофаге.

— Ты наелась? Мы могли бы потанцевать, — предложил мужчина, удивившись своему выбору. Он привел ее сюда, дабы получить ответ, а не танцевать. Однако… Что-то в нем изменилось. Джина обладала природной красотой и он это подчеркивал не раз.

В ресторане как раз была небольшая площадка для танцев. Себастьян встал со своего места и взял австрийку за руку.

— Пошли, — он помог ей встать, а затем провел на площадку, которая располагалась вдалеке от столиков. Посетителей заведения было немного, поэтому пара могла насладиться друг другом без постороннего шума. Громкость музыки на площадке заметно усилилась.

Джина невольно вспомнила бал и чем закончился ее танец с ЛаКруа. Она с болью взглянула в глаза вампиру. Может он и на этот раз что-то такое приготовил?

 — Надеюсь, что ты не отрубишь мне голову? — серьезно спросила австрийка.

Вампир положил ей руки на талию, понимая столь странный страх. На балу все было также прекрасно, как и сейчас, но закончилось… Трагичнее некуда. Вернее, ЛаКруа просто действовал так, как хотел. Только Найнс понимал его уловки, однако князю очень повезло, что Джине этот Бруха не понравился. И это странно, что она не попала под очарования бунтаря. Ведь сердце не дикий необъезженный жеребец, а прекрасная восхитительная лань, и покорять его нужно лаской, а не хлыстом. И Найнс как раз покорял сердце каждого вампира женского пола лаской.

— Я не сделаю тебе ничего плохого, Джина, — эти слова были истинной правдой. После прихода Виктора, князь вряд ли чем-то мог навредить этой девушке.

Австрийка положила ему руки на плечи. Состояние легкого опьянения только подталкивало ее к танцу. Ей оказалось приятно быть в компании ЛаКруа: смотреть в его глаза, трогать его тело, чувствовать запах дорогого парфюма. Они стали медленно танцевать, наслаждаясь друг другом.

— Знаешь, я никогда не думала, что буду танцевать с вампиром… Вернее, с князем города. Никогда не думала, что смогу… Снова полюбить кого-то. Виктор оборвал все мои мечты и надежды, но теперь… — шептала она, смотря в его глаза. Эта близость очаровывала ее и заставляла говорить то, в чем было сложно признаться. А ведь трудно найти человека, который бы действительно понимал ее. Обычно люди судят лишь своими мерками, а других просто не принимают в расчет. Если учесть, что Джина занималась каннибализмом, то человека, который ее понимал бы, найти довольно сложно. Но вампиров каннибализмом не испугаешь и не удивишь. Эта еще одна причина, по которой австрийке очень понравился Себастьян.

— Теперь все стало, как должно быть, верно? — спросил ЛаКруа, прислушиваясь к тексту песни. Это оказалась песня про Каина и любовь. Странное совпадение.

Джина ничего не ответила. Ей хотелось просто наслаждаться обществом этого вампира и не думать о том, что будет дальше. Она мысленно отбросила все воспоминания по поводу саркофага, Виктора, своего прошлого. Сейчас ей нужен только Себастьян.

ЛаКруа медленно танцевал с девушкой, вслушиваясь в текст песни. Эта музыка как нельзя кстати подходила под их медленный танец.

 — Я тебе нравлюсь? — вдруг спросила Джина, сжав его плечи. Лицо Себастьяна казалось так близко, что она может потянуться и поцеловать его. И девушка хотела это сделать.

ЛаКруа внимательно взглянул ей в глаза. Она задала вопрос про любовь вампиру, который привык управлять всеми, словно марионетками. Он с каждым вел свою игру и редко кто догадывался об этом. Когда-то давно, в смертные годы, он действительно любил. Но после Обращения любовь оказалась чем-то ненужным. Вампир нередко манипулировал женщинами, признаваясь им в любви. Но любовь эта являлась лживой и цены ей не было. Настоящих чувств он, будучи вампиром, не испытывал. До этого момента…

Джина нравилась ему и история у нее оказалась необычной. Также страх перед Виктором накладывал свой отпечаток. Но ЛаКруа верил, что именно с Джиной он возьмет контроль над городом. То, что здесь когда-то правили Анархи будет лишь воспоминанием и ничем больше. Эта девушка имела могущественных союзников перед которыми не смог устоять даже Каин, если, конечно, ее история правда и он в действительности существует.

И поэтому вместо ответа он потянулся к губам девушки и поцеловал их. Австрийка не ожидала этого, но поддалась и попыталась затянуть поцелуй. Губы Себастьяна оказались сладкими на вкус. Джина обняла вампира. Блаженство растеклось по всему телу, а сердце стало биться чаще. Казалось, она мечтала об этом вечность.

Мужчина оборвал поцелуй, а затем нежно прошептал ей на ухо:

— Если я пойду, ты последуешь за мной. Я стану твоим Каином, если ты будешь только со мной, — буквально пропел он.

Джина, пьянея от этих слов больше, чем от алкоголя, прижалась к телу вампира. Внутри нее поднимался жар от возбуждения. Как ни странно, она хотела ЛаКруа.