- Тебя посадят, - обреченно каркал великий менестрель, примеривая армейские сапоги, предположительно средневекового образца.

Нарцисса презрительно поморщилась.

- Это что, повод бросать в беде внука? Нет, даже если отбросить байду про семейственность и гуманизм. Кто-то же должен унаследовать наш продавленный диван и коллекцию ваз!

Люциус стиснул челюсти, рука машинально дернулась за палочкой.

- Вазы мои!

- Пока, - хмыкнула бывшая жена. - Вечно ты жить не будешь, Драко тоже. И что станет с коллекцией, когда вы скрестите лыжи?

- Потопали уже, - рявкнула миссис Уизли, ввязавшаяся в Пенделевско-Малфоевскую авантюру на правах Герминатора и из любви к заварушкам. В отличие от остальных, полагавшихся в основном на магию, Герминатор надел в дорогу бронежилет, прихватил с собой два кольта, автомат Калашникова, запас патронов и банку соленых огурцов. Огурцами и Роном ее снабдила Молли Уизли, потому отказываться было невежливо и небезопасно. С тех пор, как Молли свела дружбу с Ириной Алексеевной, спорить с ней стало затруднительно: две старушенции обменялись опытом и развили друг в друге лучшие духовные качества.

Дамблдор встал рядом с Нарциссой, создательницей кодлы и неизменной ее предводительницей, и взглянул на свое маленькое войско. Люциус поправлял прическу, Волдеморт неприязненно рассматривал негламурную маскировочную куртку, Герминатор последний раз проверял оружие, Игорь Пендель нерешительно топтался на месте, Рон ел. Все на месте, все в порядке. Пока. Альбус молча кивнул хозяйке этого бедлама и отошел на пару шагов.

- Кодла, стройсь! - рявкнула Нарцисса.

Войско побросало свои дела и построилось в подобие ряда.

- Смирна!

Ряд стал чуток поровнее.

- Мы все знаем, что произошло, почему, и что мы должны делать. Вы готовы искать неприятности на жопу? Вы помните наш девиз?

- Да! - дружно рявкнула кодла. Гермиона отсалютовала револьвером. - Наши жопы не боятся неприятностей, но неприятности боятся наших жоп!

- Тогда беритесь за руки и вперед, без лишних слов!

Дамблдор активировал хроноворот.

Тьфу ты, зараза, холера, цирроз, геморрой, ОРВИ и гепатит! Ну вот какого хрена, а? Лерка помотала головой, пытаясь собрать мысли и конечности в единую кучу. С мыслями худо-бедно получилось, с конечностями не задалось. Кое-как придя в сознание ведьма обнаружила, что привязана к стулу, а тот то ли приварен к полу, то ли заколдован… Факт: удрать не выйдет. И, как будто этого мало, напротив расположился Вильгельм, глядящий на ведьму с нехорошим любопытством.

Лерка поднапряглась и сгенерировала яойную волну такой мощи, что хватило бы ооснуть и обезнатуралить все живое (и не очень) в радиусе трех километров.

Дзинь

Тихий, звенящий звук, словно разбилось что-то тонкое и… Эфемерное. Например, надежда.

- Чтоб ты сдох, - от души пожелала ведьма, не успев подумать, что за такие слова можно и огрести.

К счастью, серый рыцарь не торопился пускать в ход кулак или магию. Кажется, он не воспринимал свежепойманную девушку как кого-то, скорее, как что-то. Что-то, чье мнение и слова значат не больше, чем пыль на подоконнике. Лерка задумалась, видит ли он ее вообще: взгляд у мага был пустой, ни на чем не фиксирующийся.

- Эй, ты живой вообще?

До ответа Лерка додумалась сама, где-то на половине озвучивания вопроса. По спине побежали мурашки… Мурашки, ага. Словно какая-то сволочь высыпала за шкирку полбанки здоровенных лесных и теперь они там ползают, вот-вот цапнут.

Вильгельм усмехнулся уголком губ.

- Ты человек?

- Рептилоид, - злобно отозвалась почетная дебилка, решив, что раз уж все равно умирать, то хоть с музончиком. В том, что умирать придется, она не сомневалась из-за хронического пожизненного пессимизма. Всегда знала, что это случится самым дурацким образом… Но думала, сосулькой по весне прихлопнет, а если сосульки удастся избежать, то телевизором, в неподходящее время выброшенным кем-нибудь из окна. Отвалившийся вместе с ней балкон, падение из окна по пьяни, инфаркт на унитазе, да мало ли идиотских способов расстаться с жизнью, особенно с таким-то везением? Однако везение поднапряглось и сделало такой финт ушами, что лучше бы балкон отвалился.

“Почему не Жан прихлопнул меня сковородой за попытку сослэшить, не отравили боевые ведьмы? Почему именно ты?”

- Мальчишка Малфой - человек? - видимо, рыцарь умел делать выводы даже из отказа отвечать.

И он знал Малфоев.

- Пошел ты.

Вторжение в разум было резким и неприятным: перед глазами замелькали воспоминания: все начиная от раннего детства и заканчивая сегодняшним, крайне неудачным вечером. Вот Лерка за компом в родной квартире, пишет очередной опус про Дамбигея, вот бухает на кухне совместно с дядей, а вот тырит у Люциуса хроноворот… Легилимент не собирался тратить время на разговоры.

Человек. Всего лишь человек.

И разочарование вместо облегчения.

Забавно. Та мертва уже много лет, от нее не осталось даже пыли, которую Вильгельм щедро развеял в разных уголках мира… Чтобы уж точно наверняка. Ни пыли, ни даже имени, которого ее лишили свои же сородичи, когда она, как вежливо выразился один из них, пала. Эльра Хайша. Цинь Мэй. И еще множество имен, под которыми ведьма жила в разных мирах и странах. Множество сил и умений, многовековой опыт, употребленный не для достижения власти или собственного совершенства, но вложенный в него, Вильгельма. Не желающая покоиться с миром чародейка могла практически все, могла создавать, разрушать, стать богиней, королевой… Но пожелала только одно - его. Даже не понимая, насколько это… Жалко. Убого. В ее убийстве было больше милосердия, чем необходимости.

Что бы там ни думали сородичи Цинь Мэй, опасающиеся того, кто смог уничтожить одну из их Старейшин. Смог только потому, что она сама ему это позволила, подарив свою смерть как сувенир, но откуда им об этом знать?

Плененная человеческая ведьма злобно молчала, явно готовясь с достоинством встретить смерть и последующих за ней чертей с вилами. В самом деле, разве подобает приближенным Годрика Гриффиндора дрожать и плакать?

- Почему вы назвались именно дебилами, а не чем-то… Более достойным?

- Потому что! - прошипела лысегорка, предварительно выдав несколько нецензурных слов.

Мэйлинь понравилась бы идея такого ордена.

“А ты похожа на нее, ведьма. Вероятно, если бы она вернулась, то создала бы себя именно такой… Хотя откуда мне знать. Я никогда не мог понять ход мыслей этих существ”.

Но Мэй не вернется. Он позаботился об этом.

Пальцы сами потянулись к жемчужному браслету на руке. Единственному, что от нее осталось, если не считать памяти.

“Я понял тебя слишком поздно”.

“Убил бы я тебя снова?”

- Почему ты - не она?

- Мужик, ты больной, - тоскливо постановила ведьма. - Ты в натуре больнее всех больных, которых я видела в дурдоме строгого режима!

Вильгельм рассеянно кивнул. Ответ наглый, но, в сущности, верный.

Не боится. Боятся когда есть, что терять, а этой терять определенно нечего. Разве что дурацкую работу по сокращению популяции садовых гномов путем их заслэшивания, серое существование в маленькой квартире, вечное ожидание неприятностей и тоску по чему-то большему, утрамбованную на самую дальнюю полку разума. Чему-то такому, чего нельзя достичь даже при помощи магии. Смыслу жизни? Как знать. Эмоциональная сторона жизни всегда мало занимала рыцаря.

Милосердие, а не необходимость.

- Авада Кедавра.

Ведьма дернулась, но убежать вместе со стулом все-таки не смогла. Голова безвольно повисла. Вильгельм откинул волосы с лица покойницы и некоторое время внимательно его изучал, словно ожидая увидеть перемены. Золотого блеска, означающего, что то покидает тело, в глазах не появилось.

Действительно всего лишь человек. Как и мальчишка.

Маг развернулся и вышел из подвала, больше не думая ни об этом трупе, ни о том, который когда-то развеял над морем.