Мин Юнги странный омега. И это пугает. Он вообще-то красивый, до невозможности, до слепого обожания, выглядит совершенно потрясно, но… как только открывает рот, всё очарование пропадает. Тебя как будто водой холодной обливают, а потом еще на голову опускают ведро, в котором была эта самая вода, и бьют по нему, оглушая, вызывая звон в ушах и лёгкую контузию.

Чимин смотрит на омегу и расплывается в тупой улыбке, думая о том, какой он классный, все-таки, этот Мин Юнги, в то время как тот покрывает последними словами какого-то старшекурсника, который смотрит ошарашенно и моргает, пытаясь понять, что это за херня такая и какого черта вообще сейчас происходит.

– Я присяду? – это даже как вопрос не звучит, скорее как утверждение. Юнги опускается на стул рядом с Чимином и ставит на стол поднос с едой. Та выглядит мерзко, честно говоря, и аппетита совсем не вызывает, но выбора нет – университетская столовая это вам не французский ресторан.

– Э… Привет, – Пак улыбается неловко и понимает, что в голове у него огромное, всепоглощающее нихрена, которое просто стёрло все умные мысли, оставив лишь дикий фангёрлинг на этого омегу, потому что, твою мать, как можно быть таким шикарным и милым, и дерзким, и сексуальным, и… Чимин закатывает глаза от экстаза, а Юнги смотрит на него, как на дебила, и на всякий случай отсаживается подальше. А вдруг этот альфа больной, и это воздушно-капельным путём передаётся?

– Ну так… Э… Я Чимин, – альфа протягивает руку, и Мин подозрительно щурится, но всё же пожимает протянутую конечность.

– Юнги, – омега жмёт плечами, а потом усмехается, – но для тебя хён. Ты же первокурсник, да?

– Э… Я… Да… Первокурсник, – Чимин мысленно бьётся головой об стол, потому что в своих мыслях он умный, интересный и очень крутой, а на деле – разговаривает как обдолбанный наркоман, не имеющий возможности составить слова в предложения, так как у него пряничные пони перед глазами скачут. На лугах, покрытых розовой травой, ага.

Чимин странный. Но милый. Так думает Юнги, когда альфа пытается найти общие темы для разговора с ним. Это нетипично. А ещё Мин уверен, что альфа в него влюблён. Это очевидно. И довольно забавно. И окей, Юнги хочет немного поиграть.

Паку кажется, что он попал в параллельную вселенную, где всегда беспарольный вай-фай, бесплатная пицца и Мин Юнги, отвечающий на его неловкие ухаживания взаимностью. Ну правда, это больше похоже на сон, и Чимин периодически щипает себя за щёки, на которых от этого скоро синяки появятся, с радостью понимая, что нет, реальность. Омега, по которому он пускает слюни, действительно флиртует с ним, ходит на свидания, принимает подарки и иногда целует в щёку, от чего у Чимина голова кругом.

А ещё безумно пошлые фантазии. Альфе стыдно, очень, правда, но он продолжает двигать рукой по члену, большим пальцем лаская головку и представляя, как Юнги отсасывает ему, стоя на коленях, выпятив текущий от возбуждения зад, и смотрящий так похотливо и…

– Чёрт! – Чимин смотрит сквозь полуопущенные ресницы и вздыхает тяжело. Теперь этого недостаточно. Никогда не было достаточно, но вот сейчас, когда Юнги близко-близко, этого стало совсем мало.

Мин вынужден признать, что игра окончена, потому что он, прости Господи, влюбился.

«Нам надо серьёзно поговорить» - пиздец какая пугающая фраза, на самом деле, и у Чимина всё внутри сжимается, когда он получает смс от Юнги с таким содержимым. Пара заканчивается, и альфа выходит из аудитории, направляясь в общежитие, где его ждёт омега, чтобы «серьёзно поговорить».

Юнги ходит из угла в угол, кусает губы и думает, думает, думает. Слишком много думает. Даже голова начинает болеть. У него на повестке дня вопрос «Как красиво признаться в любви», но в мыслях вместо милых фраз и сладких обещаний лишь долбанное - «Пак Чимин, я тебя, блять, люблю. Не удивляйся, я сам охуел».

Альфа неуверенно стучит в дверь и выдыхает нервно, ожидая, когда ему откроют. Юнги стоит с другой стороны и матерится сквозь зубы, а потом резко распахивает дверь, смотрит на Чимина в упор, пока тот моргает ошалело, а потом говорит:

– Чимин, бля… Я тебя люблю тип. Ну и… Че, давай что ли мутить?

У Пака вакуум в голове, и он улыбается, как больной, потому что, ей-Богу, это самое милое признание, которое ему только довелось услышать в своей жизни. И Юнги, смотрящий на него выжидающе, такой милый, такой классный, такой любимый.

Альфа делает шаг вперёд и сжимает омегу в своих объятьях, шепча ему на ухо нежные слова любви и покрывая мягкими поцелуями тонкую кожу на шее…

Пиздёж, вообще-то.

Чимин голодным зверем накидывается на Мина, сжимая в своих ладонях упругие половинки, жарко бормоча омеге о том, как же давно он его хотел трахнуть, как устал дрочить и что Юнги ему за всё это заплатит. По полной заплатит.

Омега и не против - выгибается податливо, стонет и позволяет раздевать себя, не забывая раздевать Чимина. Это тебе не манга, тут штаны сами по себе не испаряются. Юнги психует, когда пальцы соскальзывают с застёжки на брюках, шипит что-то себе под нос, а потом дёргает со всей дури, отрывая пуговицу к чёртовой матери.

Чимин кусает чужое плечо и стонет глухо, потому что у Мина пальцы просто волшебные и сам он волшебный, и у Пака крышу от него сносит, и всё, что он хочет, так это сначала трахнуть омегу, а потом сожрать нахрен, чтобы никому не доставался.

– Похотливый мудак, – стонет Юнги, пока растягивает сам себя, а Чимин смотрит на всё это возбуждённым взглядом и касается пальцами чужой, разгорячённой кожи.

– Ты пахнешь карамельками, – хрипло шепчет альфа, уткнувшись носом в плечо Мина, дурея от того, какой тот горячий и тесный и как он сжимает его член в себе.

Омега хочет что-то сказать, даже открывает рот, но вместо слов вылетает протяжный стон, потому что Чимин начал двигаться, задевая простату при каждом движении бёдер, и у Юнги нет слов, чтобы описать, как же ему хорошо. Ему кажется, что он сейчас просто умрёт, потому что не может быть так потрясающе.

На коже расцветают алые засосы, и Чимин двигается быстро, дышит тяжело, а потом впивается в шею омеги зубами, чувствуя дрожь его тела, и то, как он пульсирует, сжимая его в себе, и еле успевает выйти, пачкая спермой бёдра Юнги. Тот выгибается и стонет, кончая себе на живот, а потом валится на подушки, смотрит в потолок и шепчет поражённо:

– Охереть можно…

Чимин улыбается самодовольно и тянет:

– Ну да, я хорош. А ты что думал…

– Охереть… – повторяет Юнги и тычет пальцем в потолок. – Ты только взгляни, нас какие-то суки топят!